Однажды, по-моему, это было в субботу, гуляли мисик с масявиком в ковровом парке.
      - Подозрительно тихо, не находишь? - сказал Ми, озираясь по сторонам.
      - Как будто никого, - подтвердил Ся и добавил: - Странно…
      - По воскресеньям тут яблоку упасть негде, - глубокомысленно заметил Ми.
      - А по понедельникам - голова на голове!
      - И по вторникам не протолкнуться.
      - По средам набито как сельдей в бочке.
      - А по четвергам - иголку воткнуть некуда!
      - По пятницам - пушкой не прошибёшь!
      - А по субботам… по субботам… - Ми запнулся.
      - А по субботам тут пустынно, ни одной живой души, хоть шаром покати, никогошеньки, безлюдно, незанято и голяк! - выпалил Ся. - Потому что по субботам пылесосят!
      - А сегодня у нас что? - мрачнея, спросил Ми.
      - Суббота! - воскликнул Ся и ужаснулся. - Суббота!!! Бежим, пока не поздно!
      Но было поздно. Гигантское жерло бесшумного пылесоса подкралось, как принято у пылесосов, незаметно. Чудовище плотоядно чмокнуло и, всосав очередную порцию пыли и мелкого мусора, проглотило несчастных зашкафцев вместе с потрохами.
     
     
      - Мы умерли и оказались в аду?
      - Вопрос риторичен по сути. Ты говоришь, а следовательно, существуешь.
      - Но я не вижу! Значит, одно из трёх: я слеп, мёртв или попал в матрицу!
      - В пылесос, - поправил Ми. - Но это не меняет абсурдности нашего положения.
      - Что же делать? - закричал Ся, в отчаянии заламывая лапы.
      - Будем искать выход. Ты не помнишь, как мы сюда попали? Видишь ли, я головой стукнулся, мне кратковременную память отшибло.
      - А мне бок, - пожаловался Ся. - Мы летели сюда по туннелю. Чудесному длинному туннелю. Словно два луговых мотылька на благостный свет зари.
      - Не выдумывай, - сказал Ми. - Никакого света в пылесосе нет, а уж благости и подавно. Здесь только пыль и опасные клещи-сапрофиты.
      - Насколько опасные?
      - Будем надеяться, нам не придётся этого узнать. Пошли.
      Доводилось ли тебе когда-нибудь бывать в туннеле? Нет, не в переполненном вагоне метрополитена, когда ты сидишь, а вокруг все спят и читают, читают и спят, - нет, совсем одному посреди душного, липкого, зловонного мрака. Под ногами что-то чмокает слизко, по изъеденному плесенью потолку ползёт чья-то скрюченная тень, сбоку кто-то пристально смотрит, а сзади злобно дышит в затылок, касаясь твоей кожи ледяными щупальцами… Теперь представляешь, как чувствовали себя Ся и Ми? Что говорить, им было не до шуток.
      - Я устал, - сказал Ся, обходя осколок кофейной чашки, покрытый толстым слоем затвердевшей пыли. - Больше не могу, привал.
      - Привал смерти подобен. Пылесос могут включить опять, и тогда засосёт так, что выберемся мы уже на тот свет.
      Туннель вёл наверх - с каждым шагом идти становилось труднее. Приятели то и дело соскальзывали с гладких металлических стенок и норовили сорваться вниз, назад, в чёрную бездну.
      - Что это? - насторожился Ся и напряжённо вслушался.
      Неясный, далёкий шум тысячи крохотных лапок, стучащих по стальным стенам туннеля, становился яснее, ближе.
      - Надеюсь, это не то, о чём я думаю, - пробормотал Ми и попал пальцем в небо: это было именно то.
      Они наступали тьмой и прорвой, накатывались морем и уймой, двигались роем и тучей, шли полчищем и армадой и ели, ели, ели. Они пожирали всё на своём пути. Оглушающее чавканье переполняло своды туннеля. То была армия, легион! То были сапрофиты!
      - Отпустите меня! - завопил Ся, подхваченный чудовищным живым потоком.
      - Берегись! - крикнул Ми, утопая в лавине клещей.
      Но лавина бездушных обитателей пылесоса уносила их всё глубже в пыльные недра своей родины.
     
     
      - Мы умерли и оказались в раю?
      - Не будь занудой - мы всё ещё в пылесосе.
      - Если так - согласен оставаться тут до гробовой доски! Погляди, ну чем не рай? - мордочку Ся осветила блаженная улыбка.
      А поглядеть было на что! Кругом - насколько хватало глаз - высились живописные барханы и дюны из пыли наивысшего сорта и первейшей свежести. Закрома родины сапрофитов были поистине бездонны. Безбрежное море еды потрясало воображение!
      - Ты не голоден, нет? А вот я, знаешь ли, чертовски! - Отодвинув в сторону мирно пасущегося на бархане клеща, Ся вгрызся в пыльную твердь.
      - Подходящее время для трапезы! - возмутился невозмутимый Ми. - Нам выбираться надо, а у этих пылеядных даже дороги не спросишь - рты битком набиты!
      Ся не ответил, уписывая бархан за обе щеки.
      - Доброго дня недели! - вдруг робко кашлянул кто-то рядом. - Простите, не знаю, какого именно…
      Перед приятелями стоял довольно упитанный пожилой масявик.
      - Позвольте представиться, - учтиво поклонился старик. - Бя к вашим услугам.
      - А по батюшке?
      - Отчество моё утрачено. Впрочем, как и фамилия… - туманно пояснил Бя.
      - Постойте, не тот ли вы злополучный Бя, который пропал без вести позапрошлой зимой? - осведомился Ми.
      - Это я, - подтвердил Бя и зарделся.
      - Странно, - пожал плечами Ми. - В городе ходили слухи, что вы эмигрировали за рубеж - в Квартиру № 21. Помнится, и в прессе об этом писали… Что вы делаете в пылесосе?!
      - Мне, признаться, неловко… - замялся Бя. - Я тут живу.
      - То есть как живёте? - воскликнул Ся, переставая жевать.
      - Припеваючи. Не сочтите за бестактность, но пылесос в сравнении с Зашкафском - обетованный рай. Здесь есть всё, а главное, здесь столько пыли, что можно завтракать, обедать и ужинать без перерыва на сон и отдых, и всё равно на всех хватит! - и в подтверждение сказанного толстяк похлопал себя по животу.
      - Фантастика! - поразился Ся.
      - Да уж, - ухмыльнулся Ми.
      - Так вот о чём я подумал: оставайтесь! Поверьте, лучшего места для единения с природой, чем моющий пылесос третьего поколения, вам не найти.
      - А как же они? - Ми кивнул на чавкающих сапрофитов.
      - А что они? Твари бессловесные. Ну же, решайтесь!
      - Нет уж, увольте, - решительно запротестовал Ми. - Нам в Зашкафск надо, и с этим не поспоришь. Дорогу покажете?
      - Чего ж не показать, - Бя заметно расстроился. - Вы сами-то как сюда попали? Засосало, что ль?
      - Засосало. Туннелем шли.
      - Эдак вы в жизнь не доберётесь! В туннеле то обвал, то клещи голодную забастовку устроят, то пылесос включат. Вам через воздуховод надо - тут недалеко. А может, останетесь? - Бя с надеждой посмотрел на полненького Ся, и юные годы мгновенно пронеслись перед глазами. Вспомнилось, как носил он пышную шевелюру с пробором, лихо поскрипывающие ботинки, пёструю рубаху и в кармане зеркальце. Тогда он пел в хоре, фотографировался в разных позах и напропалую объяснялся в любви. Ах, молодость, теперь от неё остались лишь воспоминания да мозоли на лапах…
      - Домой нам надо, - вздохнул Ся, в свою очередь подумав о Зазе.
      Любовь к даме была превыше любви к еде.
     
     
      Воздуховод и вправду оказался не за горами-барханами. Друзья стояли у пластиковой решётки, на краю обрыва и с высоты пылесоса обозревали бескрайние просторы Зашкафска.
      - Красота-то какая! - вдохнул полной грудью Ми, любуясь, как закатные лучи солнца золотят густые кроны коврового парка. - Лепота!
      - А всё-таки жаль этого Бя, - с грустью произнёс Ся. - Одинокий он какой-то и потерянный. Помрёт однажды от заворота кишок - никто и на похороны не придёт.
      - А я ему даже завидую…
      - Ты? Этому изгнаннику?
      - Он не изгнанник, - задумчиво молвил мисик. - Он - отшельник. Когда-нибудь, когда мне будет много лет, я поступлю точно так же…
      - Зачем? - изумился Ся.
      - Добровольное одиночество есть признак зрелости. Оно ведёт к самосовершенствованию, - голосом не мальчика, но мужа заметил Ми.
      - Чего?
      Мисик не ответил. Он смотрел на вечерний город и думал о счастливом отшельнике Бя, которому было совсем не важно, понедельник сегодня или суббота…

Шёл как-то мисик Ми по ботаническому саду, что раскинулся на подоконнике. А там тётушка Би как раз обедала - ампельную герань опыляла.
      - Здравствуйте, тётенька! - окликнул пчелу Ми. - Как здоровьице?
      - Животом мучаюсь, - пожаловалась Би. - Намедни мороженого на проспекте Мира нализалась…
      - Что-то не припомню такого. Это где?
      - За окном, родимый, за окном.
      - И часто вы там бываете? - Ми подполз к оконной раме и уставился на беззвучно бегущие мимо автомобили. С высоты пятого этажа они казались ему совсем не страшными, а даже наоборот - манящими.
      - По делам службы приходится, - ответила тётушка Би и охнула, хватаясь за живот.
      - Ну и как там вообще? - мисика разбирало любопытство.
      - Ничего хорошего, уж поверь, - проворчала пчела. - Грязь, смог, выхлопные газы - иной раз и не отмоешься. Другое дело - луг! - она мечтательно закатила глаза. - Мышиный горошек, одуванчик, клевер, чабрец, тимьян, донник, шалфей…
      - Шалфей? - оживился Ми. - Лекарственный полукустарник с сине-фиолетовыми цветами?
      - Да… - удивилась Би. - А ты почём знаешь?
      - Читал в "Новейшей ботанической энциклопедии", - ответил Ми. - Древние египтяне поили отваром шалфея бездетных женщин, греки слагали о нём стихи и лечили расстройство памяти, а в Римской империи шалфей давали при несварении желудка. Это то, что нам нужно. Вы когда на луг планируете?..
      - После обеда.
      - Я с вами.
      - Это ещё зачем?
      - Я за окном ни разу не был, очень хочется, - признался мисик. - Дух странствий зовёт, и всё такое…
      Но Ми лукавил. Однажды в детстве в шкафу у бабушки Ах, коллекционировавшей всякую всячину, он нашёл обрывок старой открытки. На нём был нарисован чудный цветок - ярко-синий, как небо в лунную ночь. На обороте мисик прочёл мягкое, шелестящее, баюкающее слово: "шалфей". С тех самых пор мечтал он увидеть цветок наяву.
      - Вот за что люблю тебя - так это за прямоту, - похвалила пчела. - Если правильно понимаю, лететь ты на мне собираешься?
      - Ну да, - смутился Ми. - Если можно…
      - Влезай! - сказала тётушка Би, подставляя полосатую спину. - Только осторожней - на живот не дави!
      Не веря своему счастью, Ми забрался на пчелу верхом и судорожно вцепился ей в загривок.
      - Будешь щекотаться - ссажу, - отрезала Би, взлетая. - Сейчас совершим пробный круг. Затошнит - скажешь. У тебя вестибулярный аппарат в порядке?
      - В полном!
      Будучи по природе мисиком сдержанным, сидя верхом на пчеле, сдерживался Ми с трудом. Впервые в жизни, рассекая воздух, он парил под потолком! И от этого нового восхитительного чувства внутри всё переворачивалось и чудно ныло под ложечкой.
      - Держись крепче! Приступаем к операции "Открытый воздух"! - с этими словами пчела вошла в крутое пике и вылетела в форточку.
      Ми почудилось, что с ушераздирающим грохотом на него рушится Шкаф. В одно мгновение весь мир, свалившись на крошку-мисика, перевернулся с ног на голову. От громоподобного шума улицы с визгом тормозов, гудками клаксонов, воем сирен, свистом регулировщиков Ми разом оглох - ведь громче пылесоса он не слышал ничего в своей жизни.
      - Что это? - воскликнул Ми, стараясь перекричать гулкий рокот.
      - Проспект Мира! - ответила тётушка Би, прибавляя скорости. - Страшно?
      - Ни капельки!
      На самом-то деле ему было очень и очень страшно.
      - Потерпи! Скоро спальный микрорайон - полегче будет, - сказала пчела, взмывая под облака.

      Доводилось ли тебе видеть свой город с высоты пчелиного полёта? Не птичьего, не вертолётного, не даже самолётного, а именно пчелиного? Поверь, картина это удивительная! Двое - пчела и мисик - летели над городом. Душным, знойным городом, одетым в асфальт и кирпич, закованным в тротуары, кишащим пешеходами и машинами, расчерченным дорогами и перекрёстками. Они летели над стадионами и парками, над площадями и проспектами, над заводами и трамвайными депо. Летели туда, где во влажной тени луговых трав рос волшебный синий цветок. Но вот, хищно щёлкнув зубами пригорода, мегаполис растаял вдали, уступив место ленточному бору.
      - Это луг? - спросил Ми, зачарованно разглядывая пушистые кроны сосен.
      - Лес. Но в нём нам делать нечего. Там обиталище дятлов, а дятлы не брезгают даже пчёлами.
      Ми представил себе чудовищных небрезгливых дятлов с великанскими клювами, острыми когтями и поёжился. В лес ему расхотелось. К тому же там было сумрачно и неуютно.
      - А это болото, - на лету объясняла тётушка Би. - У меня там семейство знакомое живёт - жаб бородавчатых. Премилые создания, доложу тебе. А вот, кстати, они. Привет! - со снайперской точностью пчела приземлилась на белую кувшинку.

      - Здра-а-авствуйте, тётушка Би! - радостно заквакали жабята. Их было восемь, они весело прыгали вокруг толстой коричневой жабы, сплошь усыпанной гигантскими бородавками.
      - Приветствую тебя, Би! - громогласно произнесла мать семейства и обезоруживающе улыбнулась беззубым ртом.
      - Какие новости? - деловито осведомилась пчела.
      - Долгоносики лютуют, - пожаловалась жаба.
      - Вот неугомонный народ!
      - А водомерки и вовсе распоясались.
      - С комарами как? - тётушка была явно в курсе болотных событий.
      - И не спрашивай! К реке мигрировали - там купальщиков больше. А нам что прикажешь делать? Нам на реку никак нельзя. Намедни сунулась одна лягушка на пляж, так её схапали и в банку трёхлитровую посадили. Купальщики хуже цапель, ей-ей!
      - Ситуа-а-ция… - участливо вздохнула пчела.
      - Детей кормить нечем. Третий день водорослями питаемся. Постой, а это у тебя кто? - жаба выпучилась на Ми.
      - Сосед мой по городской жилплощади, - уклончиво ответила Би.
      Мисик нахмурился и отвернулся.
      - Какой он… мясистый… - протянула жаба и плотоядно облизнулась длинным вёртким языком. - А молчит чего? Нелюдимый, что ли? - В один прыжок она оказалась на твёрдом листе кувшинки.
      - Пожалуй, нам пора, - засобиралась Би и взмыла в небо.
      - Постой! - засуетилась жаба. - А там их много у тебя, соседей? Может, мы к вам переедем?
      Но тётушка Би не ответила.
      - Что за звери? - ворчала она, пролетая над пшеничным полем. - Им абсолютно незнакомы такие категории, как дружба, бескорыстие, милосердие, в конце концов. Одна жратва на уме!
      - Уже луг? - осведомился Ми, уходя от щекотливой темы.
      - Поле. Было бы гречишное - разгулялись бы! А тут владения клопов-черепашек. Если их ещё не вытравили.
      - И ты со всеми знакома? - поразился Ми. Всю свою жизнь он прожил за Шкафом, и круг его близких был весьма узок.
      - Приходится дружить со всеми, - светски молвила пчела. - Осы, шершни, слепни, оводы, мотыльки, бабочки, светлячки, стрекозы, божьи коровки, комары - это только те, кто летает. А ещё червяки, улитки, гусеницы, клопы, клещи, слизняки… Но до них я редко опускаюсь. Вот мы и на месте. Чуешь? - усаживаясь на цветок, пчела вдохнула полной грудью. - Аромат амброзии! Медок получится - лапки оближешь!
      - А где же шалфей?
      - Глупец! - покатилась со смеху тётушка Би. - Ты ведь на нём сидишь!
      Такого поворота событий Ми не ожидал никак. Вот сейчас, в эту самую минуту он сидел на чудном, удивительном и волшебном цветке своего детства. Цветке, который он так мечтал увидеть!
      - Немедленно сними меня отсюда! - завопил мисик, стараясь не топтать мечту.
      - Эй, полегче, - удивилась пчела, но просьбу выполнила.
      На сей раз Ми расположился в ромашке - это не ранило его светлых чувств - и во все глаза глядел на шалфей. Но вот беда: маленькие фиолетовые соцветия, еле заметные в густой листве, нисколько не напоминали ночное небо.
      - Не грусти, - обняла тётушка Би поникшего мисика. - Пошли, клевер покажу! Знаешь из него какой мёд полезный? - толстокожей пчеле были неведомы переживания впечатлительного Ми.
      - Полетели домой.
      - Как знаешь, - хмыкнула Би и взмыла вверх.
      Крепко зажмурившись, Ми возвращался в город. Мешал ему вовсе не ветер - слёзы, горькие слёзы разочарования. Шалфеевая мечта угасла, и это грозило депрессией.
      - Эй, Ми, смотри! - услышал он голос тётушки и глянул вниз.

      На мгновение Ми почудилось, лунное небо раскинулось под ним. Лазурные, голубые, кубовые, индиговые, сиреневые, ультрамариновые, сапфировые, фиолетовые, васильковые - здесь были собраны все оттенки синего неба.
      Шалфеевый луг был именно таким, как в его мечтах, - прекрасным.
     
     
      - Всё верно, - говорила вечером бабушка Ах, помешивая в кастрюльке отвар из шалфея. - В упор ничего не разглядишь.
      - Но почему? - спросил Ми, снимая деревянной ложечкой пробу.
      - Истинная красота видна издалека, - молвила мудрая Ах. - Лицом к лицу лица не увидать. - И, обращаясь к Би, добавила: - Иди сюда, будем твоё несварение лечить.

[начало] [в пампасы] [продолжение]