Я бросил ключи на пол. От шевелящегося клубка отделился один щенок и, переваливаясь, качаясь и падая, добрался до ключей и уткнулся в них тупоносой и смешной мордахой. Эта и будет нашей собакой, решил я - самая храбрая из всех, любопытная и сильная. Так оно впоследствии и оказалось: из этого щеночка вырос умный и понятливый эрдель женского пола, наша общая любимица Дейзи.
      Мы назвали её так, потому что тогда перед своей первой поездкой в Швецию я учил английский; на глаза мне попалось слово deisy, в переводе - маргаритка, цветок. Потом, для удобства произношения, Дейзи превратилась в Дези.
      Дези безмерно, бесконечно любила каждого из нас в отдельности и всех троих вместе. Готова была выполнить любую просьбу. Если б мы все трое одновременно дали ей три разные команды, её сердце, наверное, разорвалось бы на части оттого, что она не смогла бы их выполнить все сразу.
      Дези считала себя членом нашей семьи и была таковой. В отличие от трёх наших котов, живших в разное время. Каждый из них был хозяином в доме, а мы все - так, рядом гуляем. Ну, если гуляете и делать вам нечего, так и быть, почешите мне спинку…
      Дези и всех наших котов любила, а может, терпела их из любви к нам. Коты же издевались над ней как хотели, особенно последний, Кеша. Он был крупным, хитрым и наглым. Конечно, Дези было наплевать на его размеры - одного щелчка её челюстей хватило бы, чтобы кота не стало. Но она не могла этого сделать; Кеша знал и пользовался благородством нашей эрдели.
      Место её было под журнальным столиком. Конечно, не очень удобное для собаки её габаритов, но Дези с детства к нему привыкла и любила - главным образом потому, что я был всегда рядом: читал ли, сидя в кресле, справа от стола, спал ли ночью на диване - слева от него.
      Так вот, я сижу у компьютера, супруга занята в кухне, Дези под столом дремлет. Кеша выспался, ему скучно, надо бы размяться. Он вспрыгивает на столик и длинной своей лапой достаёт Дези под столом за что придётся: за ухо, за морду. Шерсть у неё густая, хорошо цепляется.
      Дези это надоедает, она вылезает из-под стола и начинает гонять Кешу. Хитрый Кеша забегает за диван. Дези пытается достать его оттуда лапами, царапает когтями по полу, а Кеша уже выскакивает с противоположной стороны и цапает её за ногу. Дези больно, она щёлкает зубами. Кеша вновь залетает за диван - и всё сначала.
      Или внезапно подлетает к собаке, встаёт на задние лапы, а передними с двух сторон начинает мутузить её по морде, стараясь зацепить нос - самое чувствительное место. Дези лает, изворачивается, припадает к полу, подпрыгивает; в конце концов бежит ко мне, прячет нос между коленей и жалуется, потявкивая: да уймите же своего бандита, иначе я хвост ему откушу!
      Ещё в детстве сказались её ум и понятливость. Ну, я не говорю о всяких там командах: сидеть-лежать-стоять - это само собой. Месяцев в семь у неё заболели уши. Мы протирали их ватками, мазали, капали. Стоило ей увидеть флакончик или пипетку - тут же убегала под стол. Как-то сидим мы в кухне, пьём чай, беседуем. Дези на полу слушает.
      - Надо бы Дези уши закапать, - говорю я.
      Её как ветром сдуло, а ни в руках у меня, ни на столе ничего не было: все пузырьки в прихожей, в аптечке.
      Ещё случай.
      Сидим втроём на диване в спальне: сын играет на гитаре какую-то пьеску, я проверяю, Дези лежит, положив голову мне на колени. А надо сказать, что лазить на диван жена ей не дозволяла. Это Кеше можно было всё: когда мы садились обедать, он прыгал на стул и, положив на стол передние лапы, требовательно мявкал: "А мне!", после чего жена ставила ему блюдце.
      Заходит супруга в спальню:
      - Дези, ты почему на диване? Ну-ка слазь!
      Дези спускает передние лапы с дивана, выжидательно смотрит: вдруг передумает…
      - Слазь, слазь, бессовестная!
      Собака спрыгивает. Грустная, ложится на пол: как же, от папы прогнали…
      Только супруга уходит, Дези вновь на диване. Я тихонько шепчу:
      - Мама идёт!
      Дези испуганно спрыгивает, бежит к двери, выглядывает в прихожую - вправо, влево - никого! И бегом на диван.
      Разве это не понятливость, не ум собаки?
      Я вообще считаю, если по-человечески относиться к собаке, постоянно с ней разговаривать, чувствовать в ней друга, а в себе - её защитника, то получится наоборот: вы будете собаке другом, а она вам - защитником.

Шерри - рыжий спаниель с длинной шерстью, длинными, до полу, ушами и грустными глазами. Принадлежал он Ольге - подруге моей жены. Это была не собака. Это был энерджайзер или как там называют эти батарейки, которые никогда не кончаются.
      Шерри тоже никогда не кончался. И грусть в его глазах была показная. В нём не кончалась не только энергия, но и охватывающая всех любовь и дружелюбие. Наказать его было невозможно. Да и как его накажешь? Нашкодит, начинаешь его стыдить или ругать, он смотрит так грустно-грустно: дескать, не ругай меня, честное слово, я не хотел, так уж получилось, я и сам понимаю, что нехорошо всё это, и больше никогда не буду, правда.
      Как-то Шеррик со своей хозяйкой гостили у нас на даче. Я собрался за грибами и, конечно, взял собак - свою Дези и Шеррика.
      Ну, вы знаете, что такое лес, - это не поле ровное: кочки, трава, кустарник между деревьями и прочее. Моя собака легко всё это пересекала, обегала, перепрыгивала. Но ведь и Шеррик с его-то росточком! Он, как мячик, выпрыгивал из травы то там, то там, как чёртик из табакерки выскакивал. И так два часа. Я просто диву давался.
      Когда пришли домой, Дези тут же бросила кости на пол - она всегда так забавно ложилась: покружится-покружится на месте, а потом всеми костьми сразу как грохнется - и лежит, положив морду на лапы.
      А этот жук не лёг. Пока я пил чай в доме, он грядку с морковкой потоптал, вырыл два куста смородины, что я прошлой весной посадил, а из-под третьего я его вытащил за коротенький хвостик - только он и торчал под кустом. Весь в грязи, уши до земли висят, а глаза грустные-грустные: дескать, эх, не дали до конца дело довести. Так, держа за хвостик и задние лапы, я и макнул его в бочку с тёплой водой, чтоб грязь смыть.
      Шеррик отряхнулся, обрызгал меня, два раза подпрыгнул на месте и помчался за калитку - посмотреть, где там ещё можно пошкодить.
      Я сказал Ольге:
      - Послушай, у тебя же не пёс, а сгусток энергии. Им аккумулятор можно заряжать!
      - А я и сама заряжаюсь от него, - смеясь ответила Ольга и побежала догонять Шерри.

Спать я ложусь рано - в одиннадцать-полдвенадцатого, оттого что поднимаюсь тоже рано. Не потому, что не спится, просто с юности привык в пять часов вставать. Из своих шести студенческих лет - пять работал дворником. Подметал улицу Куйбышева в Ленинграде. Я тогда жил там. О, я был очень хорошим дворником. Жаль, сейчас не посмотреть, как чисто я убирал свой тротуар. За эти годы столько раз уже и снег падал, и листья облетали… Хотя те дворники, что после меня пришли, тоже неплохими были, а иначе всю улицу давно бы снегом и листьями завалило! Я недавно был в Питере, ходил на улицу Куйбышева - чисто. Молодцы!
      Двенадцатый час, пора бай-бай. Почти каждый раз в это время у нас в доме начинается котопёсия. Как только я укладываюсь на диван, ко мне под бочок запрыгивает кот Кеша. Он вытягивается вдоль меня во всю свою длину, правую заднюю лапу кладёт мне на бедро, а переднюю правую - на грудь, притом дотягивается подушечками до щеки или до шеи. Старается как можно больше моего тела обхватить - всё моё! Это он вроде обнимает и показывает, как он меня любит!
      Как только Кеша умостился, пригрелся и начинает посапывать, из-под журнального столика выбирается Дези. Она недовольно ходит вдоль дивана - ревнует. Потом останавливается, укоризненно смотрит на меня, порыкивает и пытается очернить Кешу:
      - Опять этот бандит на диване лежит, а он кусок колбасы стянул. - Ей-то самой на диван запрещается.
      Кеша как будто не слышит и ещё теснее прижимается ко мне.
      Дези становится передними лапами на край дивана и зубами пытается схватить кота за лапу и стащить. Тот лениво уворачивается:
      - Отстань, не видишь, что ли, мы спим.
      Поймать кота за лапу не удаётся, Кеша парень ловкий. Дези клацает зубами, злится, потом - смертельный номер! - хватает Кешу за башку и тащит с дивана. Кеша из собачьей пасти дурным голосом орёт "Караул!", цепляется за одеяло, за мою футболку, но всё равно оказывается на полу. Дези отпускает его и, удовлетворённая, успокаивается. А Кеша долго моет лапой свою обиженную морду.
      Наконец наступает мир в малом семействе. Дези снова забирается под стол на свой коврик; через некоторое время туда же отправляется и Кеша, всем своим видом говоря: ну вот, опять с этим животным спать! - но сам прижимается спиной к тёплому собачьему брюху.
      Вам перед сном читают, чтоб вы быстрей уснули? Вот и я включаю какие-нибудь последние новости и засыпая слушаю, как диктор рассказывает мне сказки про будущую хорошую жизнь.
      Из-под стола доносится храп Дези. Вот не думал, что собаки храпят! А она с самого детства храпит. Разбудишь её:
      - Дези, не храпи! - а она удивлённо смотрит: "Я храплю? Не может быть!" - и снова засыпает.
      Между Дезиными всхрапами слышится сопение Кеши. Он не умеет, как все нормальные коты, урчать-мурчать, только сопит и подхрюкивает Дези. С кем поведёшься…
      Под все эти звуки засыпаю и я. Сплю спокойно, без храпа. Во всяком случае, я этого не слышу и никто меня за уши не дёргает и нос не зажимает.
      Будильник заведён на пять, но уже за пару минут до звонка я просыпаюсь. Можно было бы и не заводить его, не просплю. Но не заведу будильник, заведётся Кеша. Если будильник не прозвонит, он сначала деликатно мяукнет:
      - Вставай, уже пять!
      Я лежу и думаю: ну, ещё минуточку. Кеша ещё раз мяукнет, а потом начинает носиться по комнате, топочет лапами, прыгает на стул, на стол, на телевизорную тумбу и во весь голос мявкает:
      - Ну сколько можно? Я уже выспался, есть хочу.
      Встаю. Вместе идём в туалет - у Кеши там свой горшок - вместе идём в кухню. Я пью чай, Кеша ест свою рисовую или манную кашу с рыбой.
      Потом я таскаю "железки"; Кеша одобрительно смотрит на меня: молодец какой! Если вас хвалят за что-нибудь, хочется ещё лучше это делать. Я и стараюсь.
      Потом ванная. Кеша запрыгивает на стиральную машину и заглядывает в ведро, куда с шумом льётся ледяная вода. Она и летом ледяная: не прогревается земля на глубине.
      Выливаю на себя воду, закрывшись шторкой, но брызги всё равно попадают на кота. Он знобко передёргивает шёрсткой, брезгливо отряхивает лапы и убегает.
      Всё это время собака лежит под столом: её время придёт через пару часов - кормёжка, прогулка.
      Вот такое у меня милое малое семейство.
      Когда начинается листопад или идёт снег, у меня, как и в юности, падает настроение, хотя давно уже и не нужно выходить на улицу с лопатой или метлой. Но моя кошачье-собачья компания быстро помогает поднять его - моё падающее настроение…

Нет, всё-таки это она меня приручила. Я имею в виду собаку - моего эрделя Дези.
      Это она меня приучила вставать рано, чтоб до работы погулять с нею. Это она меня приучила домой приходить не позже восьми вечера: как же! - собака голодная и не выгулянная. Это она меня приучила искать по рынкам кости подешевле - для её похлёбки. Кости подороже я и сам погрызу! Хотя справедливости ради надо сказать, что ей достаются и вкусненькие рёбрышки. Да и со стола перепадает - она приучила меня на куриных косточках оставлять ей мясо.
      Да и много к чему приучила меня моя собака. Да и не только меня. Моих приятелей приучила, а верней, отучила при встречах хлопать меня по плечу. Только дотронутся до меня, у Дези поднимается верхняя губа, а зубы превращаются в клыки: не тронь моего любимого хозяина! Да и я отучился от этого - хлопать кого-нибудь. Только хлопну, она делает шаг вперёд и смотрит на меня: хватать?
      Собака даже толкнула меня пойти на сделку с совестью. За всё время мы ни разу не выезжали все вместе в отпуск - всегда кто-нибудь оставался с ней. А тут мне предложили поехать в Ростовскую область с молодёжным лагерем. Детки ехали туда собирать фрукты и отдыхать. Или наоборот. А с ними должен быть медик - вот меня и пригласили.
      Я конечно же согласился, имея втайне далеко идущие планы. Начальник лагеря сразу сказал, что сына я могу взять с собой. Ага, думаю, один пункт плана выполнен. Получил медикаменты, составил списки. За два дня до отъезда пошёл к начальнику осуществлять второй пункт:
      - А можно и жена со мной поедет?
      Начальник посмотрел на меня, задумался, пожевал губами:
      - Так мест нет, там всё по головам расписано.
      - А мы ей снимем жильё, а за билет я уплачу. - Согласился.
      Ура! Второй пункт есть. Осталось самое трудное. Помчался в "ветеринарку" за справкой, что собака здорова. Ну, там всё нормально было.
      На платформе мы стояли за час до прибытия поезда, все четверо: я, жена, сын и собака. Всех трясло. Бедная Дези прижалась к моей ноге, опустила голову - куда девалась её обычная весёлость.
      Начальник лагеря увидел нас издали, подошёл, молча уставился на собаку, только два слова и сказал:
      - Справка есть?
      Он, конечно, понял мой тонкий расчёт, понял, что я устроил ему форменный шантаж: или он берёт собаку, или отряд едет без медика - как за час вместо меня найти другого? Я готов был сквозь платформу провалиться от стыда - вот на что толкнула меня моя собака. Так и поехали вчетвером со всем отрядом.
      Дези приучила меня к тому, что, когда бы я ни приходил, в каком бы настроении ни был, - она рада мне безумно. А это, согласитесь, много значит: когда ты знаешь, что тебя ждут, знаешь, что любую твою просьбу - не приказ - выполнят, что понимают тебя с полуслова. На даче выйдем за калитку, она смотрит, ждёт, что я скажу: к озеру или там на болото - и она в ту сторону поворачивает.
      Общаясь с собакой, мы тешим своё самолюбие: вот какие мы сильные, умные, важные, и собака каждым движением своим подтверждает это.
      Но вот я о чём думаю: если бы несколько лет мне пришлось общаться только с собакой, а потом вновь вернуться в обычное человеческое общество, мне было бы очень трудно. За эти годы я бы привык к беспрекословному подчинению и послушанию. А люди далеко не всегда слушают тебя, часто не соглашаются, даже сопротивляются. И потом, это собака искренна в своих чувствах до кончика хвоста, а человек может говорить одно, а думать… И обманывать может. Но я-то привык к другому. И как бы я жил? Наверное, тут же начал бы комплексовать, стал бы желчным, злым, противным - бр-р-р! И снова пришлось бы удалиться на дачу или закрыться в городской квартире, а за покупками посылать собаку с запиской: прошу подателю сего…
      Господи, до чего додумался! Нагромоздил страстей всяких. Хотя если целый день на работе вертишься: врачебные приёмы, вызовы на дом, консультации, бумаги всякие, - приятно, когда дома тебя встречают искрящиеся любовью собачьи глаза, её улыбающаяся морда.
      Снимаю уличные туфли, и собака тут же тащит мне домашние тапки. Это я её приучил тапки мне подавать. Хотя подождите - а может, это она меня приучила к тому, что я всегда знаю: тапки мне сейчас принесут?..
      Что-то я запутался совсем…

Я стоял на дне моря и дышал всей грудью без всяких там скафандров, аквалангов и прочих приспособлений для дыхания. Не верите? И напрасно. Я запросто это могу! И вы тоже смогли бы, только не всегда, а во время отлива. А сейчас как раз и был отлив.
      Прилив-отлив, прилив-отлив. Вдох-выдох, вдо-о-ох, вы-ы-ыдох. Так дышит Белое море. Так дышит мировой океан, то есть все моря и океаны, связанные друг с другом. А наше Белое море через другие моря соединяется с Ледовитым океаном, Атлантическим, Тихим, Индийским. Из Белого моря, не сходя с корабля, можно попасть в любую точку планеты, да хоть в Антарктиду - на другую сторону Земли.
      Если вы живёте далеко от моря и не знаете, что такое отлив и прилив, это очень просто можно увидеть и понять. Поставьте на стол обычную тарелку, в которой мама вам подаёт суп или борщ. Налейте в неё воды до половины. А теперь осторожно отодвиньте тарелку от себя. Тарелка двинется, а вода попытается остаться на месте и приблизится к вашему краю тарелки. У вас прилив! Потом вода устремится к противоположному краю - берегу! - тарелки. Отлив у вас.
      Море находится в глубокой-глубокой впадине, как в тарелке.А Земля наша - стол, на котором находится впадина с морем. Земля движется в космосе. Вот это движение и вызывает приливы и отливы. Только не так быстро, как в тарелке. Понятно?
      Может быть, вам лучше расскажет кто-нибудь, кто физику хорошо знает. А у меня в школьном аттестате по физике слабенькая четвёрка. И по алгебре тоже. Зато по всем остальным предметам сплошные пятёрки! Но с физикой и алгеброй у меня были напряжённые отношения. Я их не понимал, а потому не любил. Сидел над ними вечерами… А когда понял и полюбил, было уже поздно: школа закончилась.
      Так вот, про отлив. Когда море уходит к противоположному берегу, оголяется часть морского дна - литораль. Правда, красивое название? На этой литорали много интересного: красивые камешки, водоросли, ракушки. В лужицах плавают капшуки - рачки, похожие на креветок, но длиной всего в сантиметр. И плавают, как креветки - боком. А если кто с лодки уронит в воду что-нибудь, в отлив можно найти. Но это если тяжёлое что-то, а так - море унесёт с собой.
      Я стоял на месте, а Дези носилась по оголившемуся дну; иногда останавливалась ненадолго, удивляясь всякой морской невидали, которой нет на берегу. Разбрызгивая лужи, гонялась за чайками, что клевали морских рачков, а может, мелкую рыбёшку, не успевшую уйти с отливом. Чайки близко подпускали собаку, а потом, пару раз взмахнув крыльями, поднимались и сверху ругали её пронзительно и противно…
      Именно это - море, морская живность, отливы - помогли однажды Дези быстро восстановиться после болезни. Тогда она подхватила чумку - собачью болезнь. Обычно собаки в щенячьем возрасте могут заболеть ею. Но это, в общем, нормально. А когда взрослая собака заболевает чумкой, болезнь очень тяжело протекает, собака даже умереть может.
      И вот Дези заболела этой самой чумкой. Наша добрая приятельница Валя Максимова, доктор-ветеринар, приходила к нам, осматривала собаку, слушала её сердце и лёгкие, делала уколы, но той лучше не становилось. Дези похудела, шерсть свалялась, потускнела; её короткий хвост, обычно бодро маячивший над крупом, поник; она почти не ела, только пила воду или молоко. Дези трудно было спускаться и подниматься по лестнице. Я ставил её в ванну и уговаривал:
      - Дези, ну давай, делай свои дела. Я разрешаю, можно. И мама не будет ругать, ты же сейчас болеешь…
      Но собака виновато опускала голову - не могла. Ну как же! Английское воспитание в крови. Я читал, что эрдели впервые появились в Англии: их использовали при охоте на медведей. Потому-то она так уверенно чувствовала себя у нас на даче, в нашем Медвежьем Углу. Медвежатница!
      Я вытаскивал её из ванны, и она медленно ковыляла по лестнице во двор, шла за дом на пустырь. Потом смотрела на меня благодарно - за то, что я не дал ей уронить своё собачье достоинство.
      Однажды, к концу третьей недели, я проснулся среди ночи. Дези на своём месте - под журнальным столиком - не было. Она лежала в прихожей на коврике. Я сел рядом. Она положила голову мне на колени. Я гладил её и говорил что-то хорошее про то, как она выздоровеет, мы поедем на дачу, пойдём в лес. Она закрыла глаза. Я тоже задремал, прислонившись к стене.
      Когда я проснулся, Дези уже сидела рядом со мной; потом пошла в кухню, полакала воды из плошки, сунулась в другую, посмотрела на меня. Я сделал ей смесь из творога, сметаны и сырого яйца. Дези всё съела.
      С этого дня она стала поправляться. Это был кризис, то есть переломный момент в течении болезни. А через пару дней меня пригласил к себе мой друг, лесничий Володя. Он работал в Кандалакшскои заповеднике и жил здесь же. Его дом стоял в ста метрах от моря.
      На воле, на свежей треске, которую мы ежедневно ловили, Дези быстро пришла в себя. Так же, как и сейчас, она гоняла по литорали чаек во время отлива, дышала морским йодистым воздухом, плескалась в лужицах морской воды…
      Когда есть время, мы приходим на берег моря. Я и сам заметно лучше чувствую себя здесь. И почему-то именно во время отлива. Наверное, потому, что море, уходя от берега, уносит с собой все мои переживания и беспокойства. Наверное, потому…

[начало] [в пампасы] [окончание]