Есть у нас в центре зоопарка здание оранжевое. А в оранжевом здании есть оранжевый жираф. То ли здание под него строили, то ли жирафа уже потом под дом заводили. Неизвестно.
      Однако выходит жираф Самсон каждое утро из дверей и кланяется. Я-то сначала думал - здоровается. А потом понял - низка ему дверь оранжевого дома, потому кивает Самсон каждый раз, выходя на прогулку. Тесен стал дом жирафу. Жмет.
      Но как привыкаем мы к старым шапкам, так и Самсон с домом сроднился. Перевели его бывших соседей - жирафов - на новое просторное место, а оранжевый Самсон так и живет одетый в свой оранжевый дом. Как в шапку. И, кажется, каждый раз, выходя на прогулку, ее вежливо приподнимает. Я-то думал, здоровается, а оказывается, вход низок. У жирафа-то шея вон какая! Поневоле кланяться начнешь.

Все в зоопарк приходящие сразу спрашивают:
      - А где у вас тут бегемот? Почему нет бегемота?
      А бегемота нет. И начинаешь себя очень неудобно чувствовать по поводу такого упущения, будто это ты бегемота из Африки не привез. А посетители укоризненно качают головой.
      - На что же у вас тут смотреть, если бегемота нет? Не на обезьян же.
      - Почему не на обезьян? - отвечаешь. - Как раз на обезьян. Они ведь тоже из Африки. И бегемота там, наверное, видели.

Приходят посетители Московского зоопарка в Обезьянник. А там за стеклом различные наши родственники сидят - макаки, гиббоны, а главное - гориллы. Люди начинают в стекла стучать и лица обезьянам корчить. А те смотрят и думают:
      - Что же такое наши родственники хотят сказать? Не здоровьем ли интересуются?
      И подходят к самому стеклу, улыбаются, чтобы показать, что здоровье - ничего, Бог милует.
      А посетители за стеклом этому радуются и начинают еще сильнее лица кривить.
      Тогда обезьяны отворачиваются от стекол и говорят друг другу:
      - Нет, не здоровьем они интересуются. Лица корчат. Потому что невоспитанные.
      И воспитанно выходят на улицу.

Я все думал - сколько слонов Московскому зоопарку в самый раз? Один? Два? Или больше? Потому что зоопарк все-таки не какой-нибудь, а столичный, и слон - зверь не последний. Подходят они друг другу - столичный зоопарк и непоследний слон, потому что оба главные.
      А оказывается, их в зоопарке - шесть! Во как! Шесть непоследних слонов в главном зоопарке. От этого парк даже как-то еще столичнее делается, еще непоследнее. Не в каждом зоопарке - шесть слонов!
      Четыре африканских и два индийских. А ведь еще и для других животных места хватило! Например, для лисиц.
      А слоны, видимо, думают:
      - Вон сколько нас здесь собралось! В столице. Наверное, больше нигде не осталось.
      Ан нет, осталось. Еще один слон в зоопарке Сан-Диего живет, в Америке. Сам видел. По телевизору.

[начало] [в пампасы]