В издательстве "Росмэн" готовится к выходу книга Ирины Краевой "Колямба, внук Одежды Петровны". В 2013 году повесть заняла второе место в конкурсе "Новая детская книга", проводимом издательством, и стала победителем в номинации "Выбор библиотек".

А кто воспитывал пещерного человека, который в зверской шкуре бегал за едой по дремучим лесам, а еда огромного роста страшно рычала и сама хотела его съесть? Всю дорогу об этом думаю. С мужем Юрой скачем в автомобиле по колдобинам и ухабам, мобильник у меня в кармане, ноутбук на коленях, и какой-то воспитанный пещерный человек прыгает во мне от радости, что вырвался из города на природу. Я люблю этого пещерного предка. Он победил и выжил, и всё ему интересно!
      Как только мы с Юрой приедем в деревенский дом за одиночеством, тишиной и покоем, тут как тут на подоконнике нашей кухни Колямбина голова:
      - А вы скоро уедете?
      Колямба - наш сосед. Он живёт с бабушкой в одной половине дома, а другую мы недавно купили. Колямба пока ростом мал, чтобы его плечи были видны в окошке, когда он заглядывает к нам со двора. А причёска у соседа - какую обычно в книжках князьям и принцам рисуют: кудри едва не до плеч. На Колямбиной голове они вечно сбиты-перевиты, потому что волосы ему причёсывают ветер или кусты репейника: прямая дорога - не его путь.
      Наглаженным и даже спрыснутым духами for men Колямбу можно увидеть только по субботам, когда за ним на чёрном джипе прикатывает отец, чтобы отвезти на занятия к репетиторам для поступления в супер-пупер гимназию. А вечером поумневшего Колямбу возвращают бабушке на откорм натуральными творогом и сметаной. До первого класса Колямбе почти год остался, у бабушки он сил набирается. Вот так. Дышит кислородом!
      - Всё у вас какое-то странное! - говорит Колямбина голова подозрительным голосом. А глаза Колямбы, голубые и многомудрые, невозмутимо уставлены в потолок. Но видят они в разные стороны, по-стрекозиному. - Шкаф какой-то ненастоящий. Сами раскрашивали?
      - Сами, Колямба, сами, - ворчит муж. Он три дня расписывал узорами этого деревянного ветерана, который достался нам в наследство от бывших хозяев. - Вон дверка ещё пустая. Возьми, Колямба, краски, плесни воображения!
      Но Колямба продолжает инвентаризацию.
      - И кошка у вас какая-то странная, - уличает он. - На недокормленного поросёнка похожа. Вы её сами брили?
      И это про нашего кота Захара - петербургского сфинкса! Ну да, вид у него не для всех привычный: на розоватом тельце ни волосинки, только хвост мохнатится, а уши как маленькие крылья. Но если друзья вручили Юре на юбилей такую раздетую душу, стынущую от каждого сквозняка, что с ней делать? Только любить.
      - Погладь Захарку, - говорю, - погладь, он тёплый.
      - Вы его гулять не выпускайте, когда солнце жарит, - советует Колямба. - А то обгорит и станет как ошпаренный.
      Нате вам, какие познания, прямо из инструкции по уходу за сфинксами.
      - И ворона у вас тоже странная!
      Ворона сидит на берёзе, целит клювом в ключи от машины, оставленные на веранде. Вся белая, на солнце будто прозрачная, как сосулька. Клюв у неё - словно из банки со сметаной вытащила. И лапы не чёрные, как у обычных ворон, а по-пеликаньи розовые. Ни у кого такой нет, а в нашем дворе, на берёзе, она гнездо свила. Мы её подкармливаем сыром и салом. Ворона склёвывает кусочки прямо из рук.
      Мне обидно за неё стало.
      - И вовсе она не странная, - говорю. - У неё имя есть - Зима. - Это я на ходу придумала.
      - Зима-а-а-а? - протянул Колямба и пошёл в задумчивости.
      Юра дух перевёл, шкафчик погладил - там, где его узор веселится. А я стала Захара кормить. Позвала на улицу - на свежем воздухе обедать вкусней - и поставила под берёзу миску с отварной треской. Захар не спеша притрусил к миске, на меня оглянулся - сказал спасибо. Лопает и помуркивает. Какой же он поросёнок? И ворона рядом уселась. Клювом жабо на груди как бы невзначай прихорашивает: я, мол, тут на солнышке греюсь. Захар - кот деликатный. Поморгал на неё левым глазом, поморгал - и отвалился на бок. Угощайся! Ворона сразу тюк-тюк-тюк - приковыляла - и давай треску трескать.
      Задружились они с Захаром. Утром он выйдет на крыльцо и глазом на берёзу: тут ли ворона? А Зима приветствует во всё горло: "Каррррр! Тррреска скоррро?" Приятно жить с вежливыми соседями.
      Они даже гуляли вместе. Вскочит Зима на забор, снайперски клюнет щеколду - та и отъехала в сторону; Захарка передними лапами толкнёт вольную калитку: гуляй, душа! Захар в траве трусит, а рядом ворона подпрыгивает, иногда подлетает. Ну и парочка: безволосый кот и белая ворона… Местные бабушки решили, что наши голубчики - жертвы тайных испытаний химического оружия. И, завидев, всей завалинкой три раза плевали через плечо, чтобы на них самих порча не перекинулась. Мы очень волновались за нашего Захара. Думали, местные кошки его на смех поднимут: жених-то голый. Соберутся толпой - и бац Захара по усам.
      Но вышло совсем по-другому. Как-то Захар и Зима выбрали для прогулок путь через чёрную козу с рогами-кинжалами. Всё население Масловки обращалось к ней "Собака какая", хотя официальная кличка у неё была Матрос. Хозяйку козы Наумовну несколько раз предупреждали, чтобы она не выпускала бодливую животину на поляну рядом с деревенским магазином, самым популярным местом Масловки. Наумовна сажала козу на цепь за полкилометра от деревни, а та всё равно умудрялась избавиться от "якоря" и в середине дня трясла бородой неподалёку от сельмага. Поджидала, кого забодать! Есть у меня догадка, что Собака Какая жаждала общения: уж очень Наумовна была молчалива и неласкова. Но из-за сурового воспитания коза не решалась выразить это желание более дружелюбно.
      В тот злополучный день коза вновь надеялась завязать дружбу, а Захар и Зима как раз прогуливались в её сторону. В эту минуту из сельмага вышел Колямба со своим приятелем Виталькой. Не подозревая об опасности, они уплетали эскимо. Двое! Ещё лучше! - Коза едва ли не прослезилась от радости. И стала бесшумно подкрадываться с тыла. Оп-ля! - скомандовала себе Собака Какая и ласково боднула Колямбу. Виталика она нежно лягнула левой задней. При этом на пару-другую секунд зависла в воздухе.
      Не смекнув, что это было приглашение "Давай дружить!", Колямба с Виталькой бросились наутёк. А Собака грохнулась плашмя в крапиву. Подстилкой ей послужил бедный Захар, который от ужаса сам бросился козе под ноги. Ополоумевший сфинкс изо всех сил вцепился лапами в козью шкуру - на ноги Собака Какая взметнулась уже с голым всадником на спине и не разбирая дороги дунула с места происшествия. Ну кто же так бегает? Через несколько прыжков её поджидала траншея, выкопанная незнамо кем и для чего. Плюх - и даже рогов оттуда не видно! Вместе с козой на дно глубокой ямы приземлился и наш зарумянившийся от жизненных передряг Захар.
      …А Колямба, вернувшись с прогулки, отправился собирать малину, росшую возле дома. Тогда и заметил, что ворона Зима, что-то высматривая, носится вокруг дома. Вдруг упала за сарай, а через минуту вновь поднялась в небо. И со всех крыльев ринулась куда-то с добычей в клюве. Колямба приставил к глазам кулаки биноклем и успел разглядеть: то был мышонок. "Хм, с какой это стати Зима разбазаривает хозяйское добро?" - подумал Колямба. Когда ворона понесла второго мышонка, Колямба бросил корзинку и побежал следом. Недалеко было…
      - Вороны - это земные кашалоты, потому что такие же мудрые, - просвещал он нас вечером, бурля чаем в кружке. - У кашалотов мозг весит семь килограммов восемьсот граммов. А у вороны - всего пять граммов. Но если ей мозга не хватает до чего-нибудь додуматься, у неё про запас есть доброта. Зима мышек в траншею кидала! Чтобы Захар от голода не умер. Знаете, как они с Матросом там плакали? "Уи-ую" и "ю-ю-ю!" Одни-одинёшеньки. Я эту траншею хорошо знаю. - Тут Колямба покосился на бабушку, но поняв, что сегодня он герой и ему всё сойдёт с рук, живо продолжил: - И там с одной стороны можно спокойненько спуститься, прыгать не надо. Захар сам на плечо мне забрался, по штанине. Он тоже умный, как кашалот. А козу ещё уговаривать пришлось. Я ей: "Собака Какая, кусь-кусь, фють-фють!" Но она ласковых слов совсем не понимает. Хорошо, у меня с собой морковка была. На неё и выманил.
      Весь остаток дня коза, оказавшись в загоне на дворе у Наумовны, надрывала нам души беспрестанным беканьем. Успокоилась, лишь когда её навестили Колямба с Виталькой, погладили по голове меж рогов-кинжалов, пообещали ещё захаживать.
      А кот Захар и ворона Зима после этого случая ещё больше сдружились. Но со двора - ни ногой, ни крылом.
      Недавно приехали мы с Юрой в деревню, а Зимы нет. Захар сидит на диване грустный, к миске на улицу не выходит.
      Как только Колямба явился, мы к нему с расспросами. А он насупился, только руками разводит.
      Уже осень наступила. Думаем, съездим ещё в деревню, вывезем последние банки с огурцами, чтобы хрустеть ими в городе зимними вечерами. Скачем в машине по деревенским колдобинам, а на душе грустно. Ветер гудит, деревья скучные; серые домишки прищурились, в спячку впадают; даже деревянные ромашки на воротах будто увяли.
      Ещё и ворона не ждёт нас во дворе.
      Вошли в холодный дом. Только сумки поставили, а в окошко Колямба стучит.
      - Зима вернулась! - кричит.
      А за ним снежный пух летит. На кудрях Колямбы, выбившихся из-под синей шапки, снежинки вздыхают. И на берёзе, на сарае, на подстылых лужах - всюду, будто нахохленные крошечные птички, вздыхают и подпрыгивают белые комочки. А ладошки у Колямбы красные, даже через окно чувствуется, что холодные, - наверное, уже первые снежки лепил.
      Как же мы с Юрой зиму проглядели?
      - Зима вернулась! - не унимается Колямба.
      После чая с козинаками он на пустующей дверке шкафа нарисовал белую ворону с розовыми лапками. Каркающую, нарядную, весёлую. Похожую на снеговика.
      Когда Захар её увидел, заголосил человеческим голосом. Так и сидели друг против друга голый сфинкс и нарисованная белая ворона. Друзья.
      А по деревне прыгали маленькие белые птички.

[в пампасы] [продолжение]