Полевые мои Полевунчики,
Что притихли? Или невесело?
- Нет, притихли мы весело -
Слушаем жаворонка.

Полевые Полевунчики,
Скоро ли хлебам колоситься?
- Рано захотела - ещё не невестились.

Полевые Полевунчики,
Что вы пальцами мой след трогаете?
- Мы следки твои бережём, бережём,
А затем, что знаем мы заветное,
Знаем, когда ржи колоситься.

Полевые Полевунчики,
Что вы стали голубчиками?
- Мы не сами стали голубчиками,
А знать, тебе скоро матерью быть -
То-то тебе свет приголубился.

Меня зовут Июньская роса

Это маленькая розовая душа июньской жизни под соснами.
      Ей нельзя не радоваться. Это такой малюсенький, розовый, поникший от счастья бокальчик, опрокинутый по двое на вилочек вознесённой стройно ножки.
      И чувство блаженства, и эльфов, и миниатюрности, и июньской венчальной свежести, и счастья.
      У неё розовый запах счастливого миндаля, - и розовые волны этого запаха волнуют внезапностью, пока шагаешь мимо ободрёнными шагами по увенчанной тропинке.

(Из книги "Трое", 1913)

 

*
          Море плавно и блёско,
          Летают ласточки.
Становится нежно-розовым.
          Мокнет чалочка,
Плывёт рыбалочка,
          Летогон, летогон,
               Скалочка!
      Что ещё за скалочка? Это просто так, я выдумал. Это очень мило, скалочка! - Скалочка! Это должно быть что-то среднее между ласточкой и лодочкой!..

*
Изгибы сосновых ветвей - как пламя.
В вечернем небе над дюной стоят золотые знаки.

*
Развеваются зелёные кудри на небе.
Небо смеётся.
Мчатся флаги на дачах,
струятся с гордых флагштоков,
плещут в голубом ветре.

(Из книги "Небесные верблюжата, 1914)

Расцвели под окошком пушистые одуванчики. Раскрылся жёлтый лютик, и стало утро. Блестящие чашечки унизали лужок. Собрали чашечки лютика и ещё синие и сделали чайный столик. Из лучей волчок бегал по полу.
      Пошли воевать с тёмной ёлкой: отвоевать белую кружечку. В это время дома выросли грибы на полках, деревянные, лакированные и с красными шапочками. Увидав это, жёлтые соломенные стулья заплясали по комнате.
      А мы стали гоняться. Хотели поймать жёлтый солнечный пушок и посадить его на сосновую полку. Гонялись, гонялись и не поймали. Так и пробегали по солнечным окнам до завтрака.
      А с сосновой полочки смолка весёлыми слёзками падала.

Приходили на большой дом недели дождя. Могучий ливень скатывался на крышу. Огромные ёлки разговаривали, но за шумом сплошной воды их не было слышно. В чуланном окошке стекло сияло подводным изумрудом. Длинное, как вязаный чулок, тянулось послеобеда. Вышли из стен Заветные, засели совещаться в чуланчик, рядом с буфетной. По длинному коридору кто-то похаживал, точно крупные капли падали. За обоями коридора жил совсем серый, запачканный паутиной, стенной мужик Терентий, ростом с кошачью лапку, тарантил и плёл кружево из сенинок.
      Из голых досок чулана, из тёмных сучков подсматривали глазки. Все Домашние вылезли из стен и строили ушки. Под шумом ливня им было уютно, как под навесом. Сплошная водяная борозда висела перед окном.
      Они принесли любимые богатинки, талисманы. Хвастались накопленными сокровищами: ожерелья из слов, круглых и длинных, жемчуга из смолки. Один принёс в коробочке словечко: ёлки в бурю и огоньки в окнах его слушались. У другого были нанизаны дни разных цветов, пёстренькие, как ситцы. Все Домашние оказались богатыми, - и были очень довольны. Спорили, какого цвета сделать эту Субботу: синей - или с полосками? Потом совещались о тёмных, что поселились в углу коридора, около детской, и пугали любимчиков. О том, какие в детскую послать сны: летающие одеяла - или лошадей-самолёток. Решили посоветоваться об этом с детскими кошками.
      Дождик серый. Остроухие сидят кружком в буфетной и сторожат покой большого дома.
      Калачиком свернулся за обоями пыльный Терентий. По коридору маленькие шаги, точно каплют капли. Из пространств глушат и шумят необъятные дожди. В чуланном окошечке стёклушко поседело. Всё занавесилось сивой бородой.

Точно маленькая жёлтая улыбка. Неожиданно утром на дорожке прилип жёлтый листик. Над дорожкой точно кто-то белокурый приподнял ресницы.
      Погоди, это приближенье. На коричневый мох рассыпались жёлтые треугольнички. Точно кто-то идёт в конце дорожки - но его нет. Сверху льются лазоревые стёклышки и светло-зелёные. Встревожился воздух, стал холодноватый.
      Точно кто-то встревоженный и просветлённый приподнял ресницы. Точно будет приезд. Приедет сюда дивная страна, далёкая, с блаженной жизнью. Её привезут на коляске с кожаным верхом, и чуть-чуть будут по песку пищать колеса. Точно обеими ногами подпрыгнули от земли и поплыли над землёй.
      Сверху льются лазоревые стёклышки и зелёное серебро. Лучатся спелые соломинки у ступеней.
      Прозвенела стеклянная дверь балкона.
      Рамы стекольные и жёрдочки просветлели. Всё это не сегодня - а завтра... Погоди!..

(Из книги "Шарманка", 1909)

Елена Гуро
Сосны (1912?)

[в пампасы]