Лично я никогда не участвую в конкурсах. Никогда. Это такая глупость, по-моему, соревноваться, кто умнее, кто красивее, кто толще… Ведь жизнь такая короткая, а все люди так разнообразны и каждый хорош по-своему, что глупо равнять по линейке всех умных, чтобы определить самого умного, всех красивых, чтобы определить самую красивую, всех смешных, чтобы определить самого смешного… И кто это решает? Кто, спрошу я вас?! А решают как раз не самые умные, не самые красивые и не самые смешные… Ну, это всё спорно. Но ещё раз повторю, в конкурсах я не участвую. По своей воле. Но жизнь иногда заставляет. В лице моих учителей, родителей и прочих родных и близких…
      У нас в школе конкурсов было невероятное количество. Ученики регулярно раз в неделю в чём-то соревновались, что, наверно, и выработало во мне такую стойкую неприязнь к конкурсам.
      Например, перед Новым годом в школе всегда проходил конкурс на лучшую Снегурочку. В Снегурочки выбирались только отличницы. А кто же ещё?! И ею на протяжении многих лет избиралась одна и та же девочка, Сара Репетур. У Сары были иссиня-чёрные косы, тёмные глаза и густые чёрные брови. Но надо отдать Саре должное - она прекрасно читала стихи, таким нежным звонким голоском, она была очень доброй девочкой, и все её любили.
      Я лично даже не претендовала на роль Снегурочки, потому что никак не могла выучить таблицу умножения. Вернее, знала её, но только на "десять", на "один" и на "ноль", а на остальные цифры путала. Какая уж тут Снегурочка. Зато как-то в шестом классе по милости подружек я участвовала в конкурсе снежинок. Ой, нас было четверо. Очень высокая Таня по прозвищу Шпала, пышечка Ада, крохотная худосочная Даша и я в очках с толстыми линзами, тоже не бельфам, надо сказать. Вся эта подозрительная разновысокая и разновесовая четвёрка в марлевых пачках, стеклянных коронах и балетках моталась вокруг ёлки, размахивая руками под музыку из "Лебединого озера", громко топая пятками и делая отчаянные попытки взлететь. Публика рыдала от восторга. Особенно мальчиковая её половина. Естественно, на этом конкурсе мы пролетели.
      Ещё были конкурсы на лучшую стенную газеты "Спутник пятилетки", где наша компания заняла последнее место, а когда я училась в первом классе, проходил конкурс строя и песни военизированных отрядов, перед которым все октябрята браво маршировали по школьным коридорам и спортивной площадке во дворе и орали строевые песни, демонстрируя мощь и обороноспособность советской страны.
      Но вот один конкурс запомнился мне навсегда. Помню, меня, восьмилетнюю, выдвинули от класса участвовать в конкурсе на чтение стихов Пушкина. Я отнеслась к этому очень ответственно и никого не спросясь вызубрила назубок монолог из "Скупого рыцаря"
      Это было грандиозное действо, посвящённое юбилею поэта. Оно проходило в несколько этапов: для младших классов, для средних и для старшеклассников.
      В самом начале конкурса перед учениками начальной школы даже выступил сам Пушкин, переодетый в бакенбарды и фрак, актёр нашего местного театра Николай Гузка, талантливый, беспечный и всегда немножко хмельной. Он представился: мол, Александр Сергеевич, поспрашивал народ в зале, "что в имени тебе моём", заверил публику, что народная тропа ещё заведет всех куда надо, и бухнулся после этой феерической декламации за стол, накрытый красной плюшевой скатертью, и прямо так в гриме он и сидел весь конкурс, иногда подрёмывая и во сне валясь на плечи нашей учительницы словесности Берты Иосифовны. В жюри ещё сидело несколько учителей, представитель от гороно и представитель от райкома комсомола Дина Георгиевна, строгая и со значком.
      Все младшеклассники в основном читали "У лукоморья дуб зелёный…", и я, теребя свой белый форменный фартук, с нетерпением ждала своей очереди, чтобы показать всем. Всем!
      Наконец ведущая выкрикнула мою фамилию, я бодренько подскочила к столу жюри, закинула руки за спину, выставила вперед правую ногу, многозначительно сдвинула брови и завыла, мрачно и басом. Тут нужно ещё учесть, что до определённого возраста я отчаянно грассировала.

      Пушкин проснулся и смотрел на меня недоуменно и снуло, а Берта Иосифовна наклонила голову к столу, то снимая, то надевая очки, и, наверное, плакала. Потому что её плечи тряслись, она всхлипывала и вытирала слёзы носовым платком, видимо, её очень проняло. Тогда, воодушевлённая, я стала рубить рукой воздух и верещать ещё оглушительней и торжественнее. Это был мой звёздный час. Я показывала в лицах и скупого рыцаря, и несчастную вдову и её безутешных малюток, я подвывала, хрипела и взрыкивала.

      - тыркнула я указательным пальцем с чернильным пятном в представителя роно, -

      С Бертой Иосифовной творилось что-то невообразимое. Она уже кашляла и не могла поднять голову от стола. Следом за ней, всё поняв и осознав, проникнувшись волшебными строками в моём исполнении, разрыдался представитель гороно, его тоже стало трясти, и он закрыл лицо руками. Ну а потом залихорадило всё жюри. И Пушкина, и учителей, и комсомольского представителя Дину Георгиевну со значком.
      Я торжествовала. Правда, единственное, что не давало мне возрадоваться победе окончательно, было бледное вытянутое лицо моей мамы в зрительном зале.
      На подведении итогов мне вручили приз. За смелость… И всё. И всё! С тех пор - никаких конкурсов. Никаких!

[в пампасы]