Хоть однажды в жизни вы слышали или произносили слова: полярная ночь. А что это такое - представление у вас туманное.
      А я не только слышал, но уже два десятка лет раз в год проживаю эту полярную ночь.
      Наверное, в таком огромном городе, как Москва, полярную ночь вы и не заметили бы. Оно и понятно: реклама, витрины, фонари, автомобильные фары - светло как днём.
      В моей Кандалакше тоже есть реклама, фонари, фары. Но это всё равно что сравнивать ледокол и деревянную рыбацкую лодочку. Плыть можно и на том и на том, жить можно и там и там. Однако возможности плавания, условия жизни сравнить невозможно.
      Но я грею себя вот чем: северными морскими путями ходит ледокольный корабль "Кандалакша". А ледокола "Москва" нет.
      Вообще-то полярная ночь внешне проходит мягко. Ну подумаешь, с 12 до 14 часов серенький, тусклый денёк. Но искусственный свет и естественная жизнь горят вовсю: школьники с сумками бегут, народ на работу спешит, машины едут, в порту суда гудят, вагоны на узловой станции грохочут.
      Ну подумаешь, северное сияние на полнеба раскатилось. Постоял, полюбовался и дальше побежал. Сиянием сыт не будешь - кушать-то хочется, работать надо!
      Конечно, в полярную ночь жизнь как-то затихает, меняется: спортсменов с лыжами меньше видать, пацанов со всякими самокатами. А рыбаков с удочками, дачников с рюкзаками и в помине нет.
      Ну какая рыбалка в полярную ночь? Рыба - она не дура, ночью она дремлет. И рыбаки - не дураки. Но они не дремлют, они другими делами занимаются.
      А что на даче зимой делать? Дрова жечь? Ну разве Новый год с друзьями под живой ёлкой отметить.
      А на мою дачу зимой и вовсе не добраться: три километра лесной дороги, засыпанной по пояс снегом. С трудом на лыжах. Только пришёл, отдышался - уже и стемнело. Уже и домой надо.
      Вот как раз на даче в это время и можно по-настоящему полярную ночь почувствовать, увидеть. Звёзд нет, звёзды редко бывают. Небо тёмное, сопки и лес - ещё темнее, а земля снегом отсвечивает. Тишина необыкновенная! Только вдалеке электровоз вскрикнет. И деревья от мороза потрескивают, и поленья в печи, и свечечка на столе. Чайник закипает…
      Вдруг окна засветились. Вот оно, сияние! Самое время с кружкой чая на крыльцо выходить. Зеленовато-голубое свечение ширмой с неровными, но плавными краями перестраивается, перетекает, мерцает от горизонта до горизонта, то ближе, то дальше, то ярче, то тусклее, то сжимается, то растягивается. Оно похоже на веер, если распустить его нижнюю, скреплённую часть. Или на цветные меха гармошки, которую лихой гармонист на всю ширину рук перегибает через колено.
      Полярную ночь можно видеть въявь, если выйти на море. Белое море - в километре от моего дома! От берега нужно отходить метров на четыреста. Лёд, конечно, толстенный, но там, дальше, фарватер и промоины от канала, по которому сбрасывает воду Нивская ГЭС. Дальше идти страшно.
      Если повернуться спиной к городским огням, то можно тоже посмотреть, какая она - полярная ночь. Но на море всё-таки жутковато. Что там в пугающей глубине под ногами?
      А на даче я себя уверенно чувствую - на земле стою.
      Сияние растаяло. Можно домой - к письменному столу, книгам и блокнотам, к моему умному и хитрющему коту Иннокентию. Как только я захожу, Кеша тут же валится на спину, раскидывает лапы в стороны: вот он я, гладьте меня, гладьте, я соскучился тут без вас. Он долго принюхивается к моим рукам, пахнущим дымом, лесом и вольным воздухом, и, наверное, думает: "Скорей бы мышиное лето!"

Полярный день представить легко. Намного легче, чем полярную ночь.
      Если у вас обычные механические часы со стрелками и цифрами от 1 до 12, а не электронные, что показывают и 13, и 24 часа, это сделать просто.
      Посмотрите в полдень на стрелки, а потом в небо. Видите: голубое небо и яркое солнце? Вот так же и в полночь: небо и солнце. Только солнце не над головой, а над горизонтом.
      Если вытянуть руку, то между солнцем и горизонтом четыре моих пальца, а ваших пальцев будет шесть или восемь, а то и все десять, смотря сколько вам лет.
      И тучки так же по небу пробегают или на месте стоят, и листва так же шелестит, но чаще застывает тихо…
      Но если вы опустите глаза, то увидите совсем другую картину, совсем не то, что в полдень. И очень удивитесь - пусто в городе! Тишина такая странная. Только такси изредка на высокой скорости пролетают. А чего водителям остерегаться? Сотрудники ГИБДД, наверное, спят где-нибудь в своих патрульных машинах. А прохожие - те уж точно спят, не проходят нигде. Ну иногда влюблённые проплывут медленно, как лунатики. Кстати, луна тоже на небе висит. Представляете: с одной стороны солнце, а с другой - прозрачная, словно вымоченная луна. Пусто. Почти никого из людей.
      Зато кошачьего народу полно. Вот кому благодать! Они - коты и кошки - ночные звери. Собаки - те правильные. Они спят и в обычную ночь, и в такую. А кошки - в любую ночь охотятся. И коты тоже. Охотятся на мышей или друг на друга. Если на мышей - всё проходит тихо. Если друг на друга - визгу, вою - не оберёшься. Тогда просыпаются жильцы домов, с руганью захлопывают окна, открытые для свежего воздуха. И всё успокаивается.
      Поначалу, как только я сюда жить перебрался и работал доктором, за мной часто заезжала "скорая помощь", когда возникали какие-то острые психиатрически моменты. Едешь на "скорой" по городу - тихо, пусто. Как-то странно было вначале и жутковато. Как в каком-то фантастическом фильме: дома стоят, а на улицах - никого. Где народ?
      И тогда же я сразу заменил механические часы со стрелками на электронные с цифрами. Чтоб видно было: 6 часов утра или 18 вечера.
      А сейчас уже и без часов знаю, когда утро, когда вечер. Как? А просто. По своим внутренним ощущениям, по своему состоянию, по настроению - вечером оно у меня хуже, чем утром. Да и потом, в 5 утра я каждый день просыпаюсь и сажусь к письменному столу, а в 5 вечера прихожу со своей докторской работы.
      Ночью при солнце тоже нормально сплю. Сначала плохо было. Вот вас, когда белый день на дворе и яркое солнце, возьми и затолкай в кровать, - будете вы спать? Не будете. Вот и я вначале мучился. А сейчас сплю как младенец. Ко всему можно привыкнуть, если есть необходимость, или, как говорят психологи, если есть мотив. То есть если знаешь, почему и для чего. А я знаю. Может быть, как-нибудь и расскажу об этом…

До зимней рыбалки я не охоч. Не потому, что мороза боюсь. Да я каждое утро ледяной водой обливаюсь, что мне мороз! Не люблю по другой причине.
      Вот если вас запаковать в ватные штаны, в тяжёлую ватную куртку, валенки на два размера больше, чтоб пара шерстяных носков влезла, а поверх валенок - чуни от защитного химкомплекта, да ушанку с завязками, да рукавицы меховые и вязаные без пальцев - комфортно вам будет? Да-да, как рыцарь в доспехах: ни ухо почесать, ни нос вытереть. А ещё короб со всякими рыбацкими прибамбасами и едой, лыжи широкие охотничьи, ледобур. Можно ещё палатку от ветра прихватить.
      При одном только перечислении этой амуниции вся охота ехать на рыбалку пропадёт. Но всё-таки периодически на лёд выбираюсь.
      Вот и собрались как-то мы в мартовский денёк: Григорич - худющий мужчина с непроницаемым лицом, Толя Добровольский - здоровенный и весом и ростом человечище, ну и я - рыбачок-бодрячок.
      Ехали мы на "шестёрке" Григорича. Погодка - клёвая, как раз для рыбалки: солнышко, ветра нет, морозец подходящий - градусов 10-12. Снег искрится, деревья в снегу по обеим сторонам дороги мелькают.
      Приехали на озеро Каменку - в девяноста километрах от города. Добрели по снегу до места, пробурились, вытащили по три окунька. Плохо.
      Едем на следующее озеро. Проехали деревянный мост, через пять минут Григорич заглушил мотор, обошёл машину, бухнул ногой по правому переднему колесу:
      - Выдохлось. Вылезай!
      Вышли, накачали, поехали. Спустило, снова накачали, поехали. Снова остановились.
      - Приехали. Клеить надо. Прокол. - Григорич посмотрел на Толю.
      - А запаска?
      - А нету!
      - Да как же ты на рыбалку на зимнюю собирался за сто вёрст?!
      - А так и собирался. - Григорич был невозмутим.
      Они ещё переругивались, по ходу вынимая домкрат, инструменты.
      Начали разбортировать колесо - снимать шину с диска. Это в городе: аварийка, эвакуатор, "Шиномонтаж". В лесу аварийка - в голове, шиномонтаж - в руках!
      Шина прикипела к металлическому ободу, на морозе сама стала как металл. Развели костёр, нагрели шину. Если бы не Толя, мы бы снимали шину до морковкиного заговенья. Толя и с разбегу и сверху прыгал на колесо, топтался всем весом, мы тоже, взявшись за плечи, прыгали на колесе. Оторвали шину от диска! С трудом, ободрав руки, сняли шину, вытащили камеру, нашли дыру.
      - Давай резиновый клей, - попросил у Григорича Толя, вырезая над костром заплатку.
      - Нету. Только "Момент".
      - Шкурку давай!
      Наждачной шкурки, чтоб зачистить заплату и камеру, тоже не оказалось. О ржавый край обода зачистили, протёрли бензином, намазали "Моментом".
      Толя опять своим весом прижимал заплатку. Мороз усиливался. Забортировали колесо, накачали, поехали. Спустило. Встали, накачали, поехали. Снова встали…
      - Нет, надо всё сначала. Плохо приклеили. Надо получше. - Толя был зол.
      Всё повторили сначала с меньшим энтузиазмом, но с б?льшими затратами усилий, времени и с б?льшим числом ссадин.
      Снова тронулись, но уже в обратную сторону. Дальше ехать было просто опасно: впереди ночь, мороз, неизвестно как поведёт себя колесо.
      - В следующий раз ты мне перед поездкой всё по списку будешь показывать! - Толя никак не мог успокоиться.
      Проехали с полчаса. Григорич начал беспокойно ёрзать на сидении, посматривал на панель управления, на Толю; наконец остановил свою "шестёрку".
      - Что там у тебя ещё? - взвился Толя.
      - Бензин кончился. Сейчас долью.
      Григорич достал из багажника канистру, вылил содержимое в бак. Поехали.
      Уже стемнело. Впереди замаячил указатель: "Нямозеро" - есть такой посёлок у нас с одноимённой станцией. По этой ветке два раза в сутки проходил рабочий поезд да изредка грузовые поезда в воинские части.
      Дорога домой шла прямо, через рельсы, но Григорич повернул направо к станции.
      - Ты зачем сюда? Давай прямо, - Толя силой хотел повернуть баранку.
      - Бензин кончился, - не глядя на Толю, буркнул Григорич.
      - Как кончился? Ты же только что канистру вылил, двести километров проехать можно, а мы и двадцати не проехали.
      - А в канистре литра три было всего.
      Толя схватился за голову:
      - Григорич, ты директор школы, чему ты детей учишь? Я тебе выговор объявлю! Нет, я лучше тебя уволю. - Толя работал заведующим городским отделом образования и Григорич по службе подчинялся ему. Но по службе.
      - Не уволишь. Я сейчас на рыбалке. У меня выходной.
      - Ой не могу! Он на рыбалке! Рыбу-то покажи, рыбак! - Григорич молчал.
      Домой сегодня мы уже не попадали. А назавтра с утра у меня было важное мероприятие. Толя, пользуясь своим положением, договорился с дежурной, что в два часа ночи меня подхватит проходящий тепловоз. Сами они остаются до утра ожидать машину с бензином и запасным колесом.
      Я был благодарен Григоричу. Если б не он, когда б я смог прокатиться в кабине тепловоза, да ещё ночью.
      В четыре утра я уже лежал в своей постели. Поспал пару часов.
      Мероприятие своё я провёл хорошо, всё было путём, только ссадины на руках очень уж болели…

Вот я несколько раз упоминал про полярную ночь и полярный день. А почему это так получается: то солнце вообще не заходит, и тогда - полярный день, то оно совсем не появляется - значит, полярная ночь, зима?
      Нет чтобы как в нормальных географических зонах: обычный день - обычная ночь. И чтоб лето всё время и никакой тебе зимы. Круглый год ромашки цветут, яблоки зреют. Но там где всё время лето, там бананы и ананасы. Протянул руку - банан! Ага, протянул руку… За бананом карабкаться на пальму надо или ждать, пока он сам на землю свалится, когда созреет. С голоду умрёшь, пока дождёшься. Да и не знаю я: бананы тоже, как яблоки, на землю падают?
      А вообще-то о полярной ночи надо поговорить, а я о бананах. Вот ведь как интересно получается: тут полярная ночь, а там - бананы, и я о них думаю. Хотя сейчас бананы в магазинах круглый год лежат. Опять я о них. Сбегать, что ли, купить? Нет, не пойду, метель воет…
      Ну так вот. Про ночь и день. У вас есть настольная лампа? Если нет, пусть папа свечку зажжёт. Это Солнце будет. А ваша голова - Земля. Станьте лицом к лампе. Свет падает на лицо. Значит, на лице вашем день, а на затылке - ночь. А теперь медленно поворачивайтесь влево. Свет лампы перемещается к правому уху, и вот всё ухо осветилось. Дальше поворачивайтесь. Теперь на затылке день, а на лице ночь. Только глаза не закрывайте, а то уснёте и не узнаете, что дальше будет.

      То место вашей головы, которое начинает освещаться, когда вы поворачиваетесь, - это утро, а то место, что уходит в тень, - там вечер. Ну, это понятно.
      Но это не всё. Это обычный день и обычная ночь. Теперь начинайте обходить стол и одновременно поворачивайтесь вокруг себя. Получается? Это вы сейчас вращаетесь точно, как Земля вращается вокруг Солнца и оборачивается вокруг собственной оси. Пока она обойдёт вокруг Солнца один раз, вокруг себя повернётся 365 раз, целый год пройдёт. Или 365 дней и ночей, то есть суток. Только вам не надо столько, голова закружится.
      Но штука в том, что наш Земной шар не только вращается вокруг Солнца и вокруг себя, он ещё одновременно то приближается к Солнцу, то удаляется. Приблизится - теплее станет, значит, лето, удалится - зима.
      А теперь возьмите за диваном мяч. А, это он у меня за диваном. Его туда каждый раз мой кот Кеша загоняет, когда в футбол играет. У вас он в ящике для игрушек.
      Приклейте к макушке мяча кусочек скотча. Это у вас будет Северный полюс. И на противоположную сторону кусочек скотча. Это Южный полюс. Теперь, поворачивая мяч, обходите с ним вокруг стола и одновременно наклоняйте его Северным полюсом к Солнцу, то есть к лампе. Наклоняйте, пока вся макушка мяча не осветится. Всё! Это полярный день настал. Солнце не заходит, светит и днём и ночью.
      А теперь наклоняйте в противоположную от лампы сторону, так чтоб свет на ваш Северный полюс совсем не попадал. Теперь полярная ночь пришла. А на нижней макушке мяча - Южном полюсе - полярный день. Тут ночь - там день, тут день - там ночь.
      Ну вот примерно так…
      Конечно, я это рассказал так, как я сам понимаю. Если это прочтёт астроном или географ, они мне сразу двойку поставят. Хорошо, что у меня уже давно школьного дневника нет. Значит, поставят прямо в конце моего рассказа. Так это ж здорово! Возьмёт двоечник книжку, полистает-полистает, захочет отложить её и вдруг заметит на странице двойку. "Ага, - подумает, - не один только я двоечник! А за что же этому дядьке пару вкатили? Надо прочитать". И прочитает. И может быть, даже поймёт мои объяснения.
      Вы-то поняли, я знаю. Мои жена с сыном побегали вокруг стола с мячом и сразу сообразили, что к чему. Да что там жена с сыном! Даже Кеша - и тот включился.
      Над моим журнальным столиком бра прицеплено. А справа от стола - моё любимое кресло. Вот сижу я, читаю, а Кеша на спинке кресла примостился, за моей головой. Он тоже в книжку любит заглядывать, если картинки с мышами. Если мышей нет, Кеша дрыхнет, повернувшись мордой к лампе. Морду греет. Это у него на башке день. Потом поворачивается хвостом к лампе, греет хвост. Теперь у него на башке ночь и он ещё крепче спит.
      Да Кеша себе даже полярный день устраивает: бухнется на стол животом к лампе, лапы раскинет - полярный день на брюхе!
      А когда мы с ним в прятки играем, залезет под газету или в мешок целлофановый, только усы торчат. Нет Кеши! Полярная ночь у него…
      Сейчас у Кеши ночь на морде его кошачьей. Спит. И метель закончилась, свернулась. Пойду всё-таки за бананами схожу…

[начало] [в пампасы] [продолжение]