Мальчишки гоняли резиновый мяч и случайно разбили окно у тёти Дуси. Удар был красивый и точный. Тётя Дуся вылетела, большая и толстая как дирижабль,на улицу, и... страшная буря разразилась над чёрными, белыми, рыжими головами футболистов! Сколько было грохота, шума, слов и слёз! Муж разъярённой тёти Дуси, преспокойный дядя Коля, успел вставить стекло, а она всё бушевала и добилась своего: у ребят отняли мяч, как будто он в чём-то виноват.
      А без мяча что делать в июле?
      Купаться? С мая лето стояло жаркое - накупались. На стогах в прятки играть? Да там все ходы-лазейки давно рассекретили, неинтересно. Рыбу ловить? Итак все кошки ожирели - лопнут ещё!
      - Айда за грибами в аэропорт, - придумал наконец Колька, - там много. Встанем пораньше... а ещё лучше там переночуем. На стогах.
      - Кто пустит…- вздохнули братья Борович.
      - Там стройку тётя Варя сторожит. Скажем, что у неё переночуем. Она уже ушла, видел.
      - Точно! - загорелись мальчишки, но родители не поняли страстного их желания раньше всех оказаться в аэропортовском лесу.
      И словно раскаты тётидусиной бури, понеслись из кухонь и комнат крик, топот ног, звон посуды.
      - Не пустишь - уйду из дома! - пугал мамку Славка.
      - Не нужен нам мяч! - рычали братья Борович.
      - Сами ехайте в свой зоопарк! - отказывался от заманчивого предложения Васька.
      - Все пойдут, а я что - лысый! - кричал Игорь.
      Родители защищались упорно, но не выдержали, сдались!
      Мальчишки собрались у доминошного стола и молча, чтобы не вспугнуть победу, побежали на станцию. Электричка привезла их в аэропорт, которого ещё не было, но который совсем скоро должны построить их родители.
      На платформе солнца уже не было. Оно, быстро темнея, цеплялось рыжими лохмами за шкуру темнеющего леса, огромным полукругом обнявшего будущие взлётно-посадочные полосы - пока ровное поле. Несколько стогов разбрасывали по нему длинные тени. Пока бежали до самого большого стога, карабкались по пахучей его спине, "стелили постели", солнце перевалилось в большую яму за лесом, а по небу пошли гулять звёзды. Позабыв про время, грибники долго болтали обо всём на свете, пока не услышали довольный Мишкин храп.
      - Заснул, малявочка! - Валерка укрыл ноги брата сеном, но Славка вдруг крикнул:
      - Смотрите, идёт кто-то!
      - Лось, скорее всего. Большой очень, - решил Васька. - С лосёнком. Видите, рядом поменьше.
      - Человек это. Руками болтает, - зашевелился Колька. - Тут бандитов каких-то ловили, мне братан рассказывал.
      - Давно поймали, - успокоил его Толик.
      - Это грибники. Утро скоро. Тс-с. К нам идут.
      Что-то большое и чёрное под руку с таким же чёрным, но маленьким медленно приближалось к стогу.
      - Не бойтесь, нас девять человек, - сказал воинственный, наверное, с пелёнок Женька.
      - Остановился. Нет, опять пошёл!
      - Со стога не прыгать, держаться вместе. Зря палки не взяли!
      Не отрывая глаз от неожиданных гостей, мальчишки готовились к бою. Пришельцы, почуяв силу, остановились.
      - Пацаны, спите, я на атасе посижу, - сказал Толик. - В случае чего разбужу.
      - И я тоже, - напросился в помощники Лёнька.
      Мальчишки тут же захрапели нервную песенку, к их дружному хору вскоре присоединились и сторожа. А тут и солнце объявилось!
      Могучими руками ласкало оно мир с его приключениями и чудесами и, приметив у себя под боком уставших малышей, улыбнулось, погладило взъерошенные головы, отогнало прочь страхи и волнения, и спали грибники до самых последних петухов.
      Вдруг счастливым смехом задрожал большущий стог.
      - Ха-ха, держите меня, я падаю!
      - Лося с лосёнком увидел!
      - Бандитов!
      Стряхивая с себя соломинки и сон, мальчишки корчились в сладком хохоте, а тем временем недовольно пробуждался Мишка:
      - Валерка, что такое? Чего они?
      - Кусты! Это были кусты, понял? Вон - большой и маленький.
      - Ну и что? Я вчера их там видел. Чего хохочете?
      - Жека, он их ещё вчера видел!
      - Молодец он у тебя. В разведчики ему надо.
      - Идите вы со своими разведчиками. Жрать хочу.
      Ему дали черняшки с чесноком. Он съел свою долю, но так и не понял, почему все смеются.
      В лесу было много ярко-наглых мухоморов, ехидно-бледных поганок, но ни одного человеческого гриба! Это, однако, не расстроило пацанов. С пустыми корзинами они сели в электричку, ещё раз объяснили Мишке про кусты. Он понял и засмеялся:
      - Разбудили бы меня и не боялись ничего, чудики!

      Ему нравилось собирать деньги и покупать на них что-нибудь нужное.
      Но в тот день он полез в тайник с другими целями. Ему срочно понадобились два металлических рубля. Он взял их и пошёл в сарай, где в ящике для гвоздей лежали старый напильник, казеиновый клей, которым, мама говорила, можно "чёрта склеить", клок наждачной бумаги и другие слесарно-столярные принадлежности.
      В сарае было сыро. Он ещё подумал: а вдруг не получится? Но дикая, властная сила увлекла его, разгорячила. Он положил монету на порожек - обыкновенный деревянный брусок, о который упиралась дверь, - и старательно, с нажимом провёл по орлу большим напильником со ржавыми висками и отколотым носом. Получится!
      Вскоре, однако, заболела спина. Он поднялся, посмотрел на монету: орёл оказался крепким орешком - ни одной царапины!
      - Вот это да! - не поверил своим глазам.
      Самое бы время положить деньги на место, но нет!
      - Петька сделал двушку с двумя решками, а у меня будет рубль такой же! Кто догадается? Зато у всех выиграю! Получится! Сточу две монеты и склею их.
      Дрыг-дрыг - скрипел напильник о монету. Дрыг-дрыг. Обязательно получится! Но монета была из крепкого металла. Она волчком вертелась по порожку, впивалась в пальцы, сбрасывала на них напильник, дразнила его.
      - Получится! - рычал он. И вдруг, отбросив напильник, крикнул: - Я понял! Его надо сплющить!
      Подхватил с пола молоток, ударил им по орлу- дело пошло! Уже после трёх ударов орёл сдался, потерял лицо. Он ударил по монете ещё несколько раз и, смахнув пот со лба, поднялся, посмотрел на дело рук своих.
      - Ух ты!
      Ни орла, ни решки на монете! Гладкая получилась монета, как обыкновенная бита. Сразу стало грустно. Сырость сарая щекотала холодом вспотевшие руки, лоб, спину. Он закрыл дверь, поплёлся домой. Там нудно тикали часы.
      - Ничего себе! Только двадцать минут прошло! А копил этот рубль десять дней.
      Вечером он показал монету соседу. Тот был старше его, уже работал и понимал толк в этих делах.
      - Чудак человек! - усмехнулся молодой рабочий. - Старым рашпилем задумал рубль сточить! Да без верстака.
      Сочувствие смягчило боль. Он честно спросил:
      - А что теперь с ним делать?
      - В магазин снеси. Тут, если глаза не старые, чётко видно: "Один рубль".
      - Не копейка же, - сказал он и утром пошёл в магазин.
      Продавщица ему понравилась. Большая, в белом чистом халате и с добрым лицом. Он встал в очередь, подошёл к весам, смело протянул руку:
      - Мне печенья!
      - Только деньги дай сначала, - вернула она монету.
      - А вот же, рубль целый. Видите, написано?
      - Где?? - Большую, как скала, продавщицу перевернуло глазами к окну. - Ничего не вижу. Кусок железа какой-то!
      Понимая, что такой рубль сразу не распознаешь, он терпеливо повторил:
      - Вот, смотрите! Один рубль - это решка, а это орёл. Всё чётко.
      Очередь нервно заколыхалась.
      - Бита какая-то, - сказал кто-то.
      - Нет, мальчик, не вижу! - окреп голос за прилавком. - У тебя деньги есть?
      - Вот же - рубль целый, - тихо вымолвил он, заметив, как стал подрагивать голос, как появились в нём совершенно ненужные влажные звуки.
      - Да ты что, издеваешься? Бляшку какую-то недоделанную принёс и товар требуешь!
      - Ничего она не недоделанная! - огрызнулся покупатель.
      - А что же, настоящая? Бита настоящая, да?! - съехидничала продавщица.
      - Рубль это, а не бита.
      - Фальшивый какой-то рубль, - брякнула женщина в очереди.
      - Самый настоящий рубль.
      - Фальшивый! - довольно улыбнулась продавщица и - видимо, ей понравилось это слово - хлестанула: - Вот ещё фальшивомонетчик объявился! Ну надо же! Такой клоп, а уже фальшивомонетчик!
      С побитой монетой в кулаке он выбежал из магазина.
      - Сама ты фальшивая! - рубанул рукой по воздуху; пошёл, ничего вокруг не замечая. - Десять дней собирал, а она обзывается! Я же не виноват, что у меня верстака нет. Что она, слепая? Видно же: "Один рубль". В кино два раза не ходил...
      Он остановился, удивлённо заморгал: речка, белые облака, рыбаки.
      - Почему удочку не взял? - крикнул Васька. - Плотва идёт!
      Васька был одним из тех, кого он хотел обыгрывать в "расшибалку" со своим рублём с двумя решками. Васька был друг.
      - Чего молчишь, как вяленая рыба?
      - Сам ты вяленый! - ответил он, не зная, куда деть исковерканный рубль.
      Васька был друг. И все, кто играл с ним в "расшибалку", были друзья.
      "Фальшивомонетчик ты, вот кто! - вынес он себе приговор. - Самый настоящий фальшивомонетчик".
      Скользкое, противное слово залило краской лицо. Он съёжился и... швырнул монету в реку.
      - Ты что, псих? Плотва же идёт!
      - Да ладно тебе. Покажи!
      Васька гордо кивнул под ноги:
      - В бидоне. Зря удочки не взял.
      В бидоне скучали пять пескарей и две плотвички.
      - Хочешь, полови. А я пойду песчаника накопаю. Вон туда, поближе к осоке закидывай.
      Славка взял удочку, щёлкнул поплавком по рыхлому облаку, плавающему в реке, и вздохнул.

      События развивались стремительно. Экзамены, последний школьный звонок, аттестат, характеристика, выпускной вечер - и вот она, победа. Победа, которая принесла столь долгожданную свободу. Свобода ошеломила. Первые два дня ни Васька, ни Славка не знали, что с ней делать. Пить, спать, есть, гулять, купаться, играть до умопомрачения в футбол, заколачивать в землю доминошный стол, петь по вечерам Высоцкого, водить по окрестностям посёлка какую-нибудь бывшую любительницу кукол, а потом опять пить, спать, есть... Нет! Не хочется. Надоело!
      Но что же это за свобода такая, если не хочется!
      Свобода ошеломила, разочаровала и через три дня после выпускного вечера улетучилась, растаяла, не оставив в памяти ни одной прекрасной минуты.
      В этот день Васька сказал:
      - Повестка пришла. Послезавтра в 9:00 быть в военкомате в Видном.
      - Всё-таки решил? - спросил Славка.
      Он никогда не спрашивал, почему Васька решил поступать в военное училище, потому что знал причину.
      - Да, надо! - сказал Васька с застенчивой суровостью, и это его "надо" ещё раз убедило Славку, что друг его просто бежит, что хочется ему самостоятельности.
      Они сидели за доминошным столом и смотрели в Васькины окна.
      - Может, в лётное поступлю. - Васька попытался закрасить своё неудачное "надо".
      - Это хорошо! - поддержал Славка, в глубине души надеясь, что Васька никуда не поступит и вернётся на посёлок.
      - В парикмахерскую надо сходить.
      У Васьки была прекрасная голова: глаза голубые, робкие, лицо застенчивое, красивое, волосы пышные, светлые. Но разве можно трогать такую голову!
      - Никуда эта парикмахерская не убежит, завтра сходишь.
      Васька тронул волосы. Они пробежали между пальцами, послушно улеглись в пушистую копну.
      - Поступлю, не поступлю, - сказал он, - какая разница! Зато на проводах у меня гульнём.
      - Ещё как гульнём! - Славка почему-то поверил, что его лучший друг не поступит в военное училище.
      На проводах был длинный стол через всю комнату. Было много тостов за армию, воинов, за Васькиного дядю-танкиста, у которого тоже были грустно-застенчивые глаза, есенинское лицо и пышная шевелюра под шлемофоном. Он глядел на собравшихся с фотографии и, кажется, был доволен племянником, увидеть которого живыми глазами ему помешал фашистский снаряд. Были одноклассники и друзья. Всё было - как надо.
      Проводили Ваську хорошо.
      - Если тебе так хочется, поезжайте в военкомат без меня! - сказала Васькина мама, и это было хорошо.
      Утром Васька, его отец, Василий Степанович, и Славка поехали в военкомат.
      Город Видное для домодедовских хозяек играл важную роль. Они ездили сюда за продуктами, покупали детям обновки в универмаге и школьные принадлежности в "Канцелярских товарах", всякую утварь в хозмаге. Хорошее это было соседство. Одно слово - московское обеспечение!
      К тому же красиво и тихо здесь, как в курортном городе. Сосновый бор, сонный ручей, просыпающийся лишь по весне, серая стрелка шоссе по крутогору, зелень повсюду. Зелень разная. И пышная - травяная, и хмурая -сосновая, и нежная - берёзовая. Хорошо живётся в Видном! Даже тарахтенье мотоциклов в клубе ДОСААФ воспринимается проезжими как нечто сказочно-доброе. Но Ваську и Славку все эти чудеса не интересовали. Василий Степанович тоже был не в себе. сын уезжает! Конечно, неплохо выучиться на офицера, авиационного техника. Всё лучше, чем баранку крутить с утра до вечера. Но не хотелось отпускать сына. Мягкий он для военного дела человек.
      Военкомат нашли быстро. Васька отдал повестку капитану. Тот ушёл в комнату с небольшим окошком, через минуту вернулся, сказал не то сыну, не то отцу:
      - Нужно заполнить анкету и написать автобиографию на этих бланках. Машина скоро приедет.
      Васька быстро и чётко выполнил первый в жизни приказ. Капитану понравилось. Он взял бумаги, ещё раз повторил: "Машина скоро придёт" - и скрылся за дверью.
      Василий Степанович вздохнул.
      - Мне пора, сынок. Смотри, чтобы всё нормально было. Пошёл я. На работу надо.
      Они вышли на улицу, обнялись, стесняясь Славку, и разошлись: отец - на работу, сын - в военкомат.
      А там уже стало тесно: абитуриенты военных училищ всё прибывали. С трудом отыскав в коридоре свободный столик, Васька и Славка сели. Им многое хотелось сказать друг другу на прощание, но на языке вертелась только одна фраза:
      - Что-то машины долго нет.
      - Задерживается.
      Этот простенький дружеский диалог затянулся бы надолго, если бы к ним не подсел черноволосый кудрявый крепыш.
      - Может, в "козелка", мужики? У меня домино есть!
      Друзья промолчали. Им хотелось побыть вдвоём.
      - Ну, кто четвёртый?! - крикнул кучерявый, доставая из небольшого чемоданчика домино.
      Четвёртый объявился тут же. Игра, хотя и без особого интереса, началась. Первую партию выиграли Славка с Васькой. Но кучерявый не сдался:
      - Сейчас мой кореш анкету заполнит, вот тогда покажем класс. Барыбино ещё никому не проигрывало!
      - Домодедово тоже проигрывать не научилось. У нас в школе такого предмета не было! - отпарировал Васька и громко ударил по столу. - 1:1!
      Кучерявый, продув "под сухую", сказал обиженно земляку:
      - Витька, ты что там, роман писал? А ну давай покажем класс. А то тут некоторые сомневаются.
      Третья партия прошла в упорной борьбе, за ней следило уже человек десять. Домодедовские опять выиграли!
      - Ничего, это разминка! -розовея от неудачи, крикнул барыбинский ас, но его "попросили".
      - Хватит одним играть, тут очередь!
      Барыбинских асов доминошного дела сменили два угловатых парня. Они не представились, поскромничали. И правильно сделали, потому что продули "под сухую".
      И вот тут началась настоящая игра!
      У стола собралось человек двадцать. Они болели, как на чемпионате Союза по боксу. Шум стоял дикий. Несколько раз капитан пытался остановить игру, но будущие курсанты, замолкнув на несколько минут, вновь со всей силой отдавались игре. Что тут было! Васька со Славкой обыгрывали всех подряд: барыбинских и подольских, мещеринских и бутовских, ямских и видновских асов, которым даже стены родного военкомата не помогли уйти от сухого счёта.
      Всполошились люди. Абитуриенты, стараясь побыстрее заполнить бумаги, занимали очередь: сначала среди болельщиков, а уж потом среди игроков. Все понимали: нужно обязательно выиграть у двух дружков. Подумаешь, Домодедово! Подумаешь, Жилпосёлок! Да кто они такие! Дайте только сесть - разделаем под орех.
      - Садитесь, - спокойно приглашал Славка и минут через десять так же спокойно оповещал: - Следующий! И запомните: у Домодедово и домино - один корень. Выиграть у нас невозможно, это - аксиома. Такая же древняя, как игра в домино.
      Барыбинцы всегда сопротивлялись упорно, но и им никак не удавалось набрать первыми победное сто одно очко.
      Уже Славку промыло седьмым потом, уже руки устали держать костяшки, уже изумление, охватившее всех, достигло предела, а они всё выигрывали и выигрывали.
      - Час сидят! - шептали за столом.
      - Уже два часа никто их высадить не может!
      - Три часа играют - фантастика!
      - Это же Домодедово, понимать надо! - повторяли Васька и Славка, и все наконец поверили, что выиграть у домодедовцев невозможно.
      - Жаль, нет ещё одной партии, мы бы сеанс одновременной игры показали!- совсем разошёлся Славка.
      Но ему поверили, потому что смотрели на них уже как на легендарных героев. И даже когда друзья, просидев за столом три с половиной часа, уступили-таки барыбинцам в упорной борьбе, никто не осмелился пустить им вслед какую-нибудь остроту, - будущие курсанты смотрели на домодедовских доминошных мастеров, как на святых.
      Святой Васька и святой Славка вышли на улицу, вдохнули ядрёного соснового воздуха и... стали нормальными людьми.
      - Дали мы им! - сказал Славка. - А ты классную систему придумал. Берёшь костяшки большим и указательным пальцами, значит, у тебя четыре штуки, средним - две-три, безымянным - одна или две. Молоток ты, Васька! На посёлке всех обыгрывали и здесь равных не было!
      - В следующий раз не будут орать. А то: "Мы - Барыбино! Мы - Подольск!" А мы - Домодедово!
      Васька посмотрел на часы: половина второго.
      - Тебе пора, - сказал он грустно.
      - Да, надо в поликлинику за справкой ехать. Завтра повезу документы в институт.
      - Эй, Домодедово! Вам очередь уступили, идите! - крикнули из военкоматовских дверей.
      - Другу надо домой. А я сейчас приду. Ну, Славка, до свидания! Успехов тебе!
      - Тебе тоже - успехов! До свидания, Васёк!
      Славка поспешил за угол. Крепкое рукопожатие друга ещё не остыло, ещё радость побед волновала грудь, но грусть уже обняла его за плечи.
      - Поступит! - бубнил он, приближаясь к остановке. - У него же голова! Такую систему выдумал. Да он и безо всякой системы фишку чувствует. Мы бы и так всех обыграли. Поступит. Раз уж они на что-то надеются, значит, он обязательно поступит!
      В автобусной толчее Славка вдруг удивлённо улыбнулся: откуда у него такие детские мысли? И понял: с Васькой прошло у него всё детство, вот и мысли - детские.

[в пампасы]