Татьяна Риздвенко. ЖИЛА-БЫЛА ЯИШЕНКА
ЛЯГУШАТНИК

 

Татьяна Риздвенко
Жила-была яишенка

 

Жила-была яишенка. Маленькая, весёлая, с одним жёлтым глазком.
      Появившись на свет, она огляделась. Для этого ей пришлось встать на цыпочки.
      Яишенка увидела огромный жёлтый абажур.
      - Наверное, это моя мама, - решила яишенка и спрыгнула на пол с новой тефлоновой сковородки.
      Сковородка её не удерживала. Она даже гордилась тем, что яишенка выпрыгнула так легко, - это говорило о высоких профессиональных качествах сковородки.
      Любопытная яишенка пошлёпала по полу в сторону круглого стола, над которым висел абажур из рисовой бумаги.
      Вскарабкалась на табуретку, а с неё - на стол.
      Абажур посмотрел на яишенку и спросил:
      - Ты зачем тут?
      - Гуляю, - ответила яишенка. - Вышла размяться.
      - Ну-ну, - сказал абажур.
      Тут яишенка заметила маленького бумажного ангела, висящего на нитке.
      - Ты - птица, - сказала яишенка.
      - Я - ангел, - строго сказал ангел, - а тебя сейчас отправят в мусорное ведро. Негоже яишенкам ползать по полу. Смотри - на скатерти наследила.
      - В мусорное ведро, - повторила яишенка, и голос её дрогнул. - За что?
      Ангел не ответил. Он задумался. Маленькая весёлая яишенка успела ему понравиться.
      - Вазу видишь? - спросил ангел. - Как она тебе?
      Белая ваза стояла на столе и делала вид, что не замечает ничего вокруг. Она гордилась тем, что прошла огонь и воду. Даже и сейчас внутри неё стояла вода.
      Яишенке ваза понравилась - она выглядела очень взрослой и умной.
      - Эни, бени, рени… - начал ангел. - Нет, не то. Крибле, крабле, бумс… Нет, не подходит.
      Яишенка смотрела на него с удивлением.
      - Снип, снап, снурре. - Ангел помолчал. - Пурре, вазеллюрре. Стоп! Вот, то, что надо. Я садовником родился, не на шутку рассердился, все цветы мне надоели, кроме…
      Последних слов яишенка не услышала: она почувствовала, что отрывается от земли. Точнее, от стола…
     
     
      Когда яишенка очнулась, это была уже не яишенка.
      Это была маленькая, но уже очень красивая ромашка.
     
     
      Красавица-ваза и бровью не повела, обнаружив, что над ней распустился ромашковый зонтик.
      Глянув в блестящий поднос из нержавейки, она нашла, что яишенка - то есть ромашка - ей даже к лицу.
      В это время на кухню пришла мама. Она крикнула в открытую дверь:
      - Федя, ты вымыл руки? Яичница стынет.
      Но никакой яичницы в кухне не было. Пустая сковородка смотрела на маму с достоинством. Она своё дело сделала, остальное её не касалось.
      Оглядевшись, мама заметила в белой вазе маленькую яркую ромашку. За окном шёл снег. Ромашка сияла весёлым глазком, но никак не вязалась со снегом - ведь зимой, как известно, ромашки не водятся. Холодные розы, стойкие хризантемы и восковые лилии в хрустящем целлофане как-то ещё вызревают в мороз - ромашки же зимой можно достать только в сказке.
      Если бы какому-нибудь принцу пришла в голову глупая фантазия подарить своей принцессе ромашек в разгар зимы, он бы отыскал их без особого труда. И зря - принцесса решила бы, что её принимают за пастушку, и дала бы принцу отставку.
      Мама конечно же поняла, что здесь замешано волшебство. Хотя она, слава богу, была взрослая женщина с высшим образованием.
      А Федя даже обрадовался исчезновению яишенки. Ему совсем не хотелось ужинать, и он вполне бы обошёлся двумя-тремя конфетами из большой коробки.
      Мама, к его удивлению, легко согласилась заменить пропавшую яишенку конфетами. Она вообще была какая-то задумчивая.
     
     
      Утром Федя принёс с прогулки маленький, плотный как камень снежок и положил его на подоконник. Ладонь после снежка была розовая, румяная и прохладная.
      Мама возражать не стала, только сказала: вот увидишь, во что это превратится.
      И Федя в который раз подивился маминой прозорливости.

 

Художник Людмила Журбицкая

[в пампасы]

 

Электронные пампасы © 2005

Яндекс.Метрика