В детстве мне жилось очень скучно. Перечитав уйму книжек, я была настроена
романтически. А действительность была не то что серая - пыльная какая-то.
"Невзлюбила!" - гневно бросила мать, увозя меня от неродной бабушки к себе на родину, в Калужскую область. Так
восьми лет от роду я впервые попала в деревню.
Всё началось в день приезда. Я уснула с дороги, и тётя положила мне на подушку ветку сирени. У меня потом долго
кружилась голова.
Сперва я всего боялась - курицы, гусениц, даже цыплят. По ночам в тумане прятался страшный, зачарованный мир.
Там тявкали лисы и по-детски плакали зайцы. А я старалась поглубже зарыться в тюфяк, набитый душистым
сеном.
В деревне всё было не как у людей. Там бабы хлопали самогон стаканами, а потом кувыркались по траве через
голову. Липкая сельповская карамель вприкуску с кислым непропечённым хлебом, вприхлёбку с парным молоком
казалась вкуснее южных деликатесов. Дядька, мамин брат, пахал до седьмого пота и, маленький ростом, на
стоговании был самым главным.
А деревенские решили, что это у меня всё не как у людей: носочки, сандалики, соломенная шляпка - американка!
Нас с братом прозвали "крашеными". У него волосы белые-белые, а у меня - чёрные. "Вон крашеные идут!" Мы шли
босиком по тёплой дороге и мужественными голосами пели:
"Я песней, как ветром, наполню страну,
О том, как товарищ пошёл на войну".
В песке отпечатывались неровные братовы шажки и мои следы, по которым было видно, что у меня
плоскостопие.
Однажды я проснулась от мелкой дроби. Так в цирке бьют по барабану перед страшным номером. Дробь шла от
дядиной руки. Он спускался по чердачной лестнице и в дрожащей руке держал лампу, полную керосина. Эту лампу мы
с братом тайком припрятали на сухом как порох чердаке. У нас там и спички водились…
Раз придумали натянуть верёвку через дорогу, по которой гоняли стадо. Засели в кустах. Стадо пылило домой.
Первыми к верёвке подбежали овцы с бараном. Задумались ненадолго да и перепрыгнули. А самая первая корова -
красная, к погоде - вынесла нашу верёвку на груди, как финишную ленточку.
На случай войны с индейцами я воровала яйца в курятнике, срывала серёжки с берёз и всё это хоронила в
корзиночку. И всё это - от скуки. Скучно мне было без книг. А книг было мало. Они пахли сыростью, и их так
интересно было читать - особенно в дождь, у окна.
Купалась в деревенской речке. Взмахну руками - светлые брызги! А мне чудится музыка, и не какая-нибудь, а
увертюра к опере Глинки "Руслан и Людмила" - есть там такие взмахи, только вместо брызг - звуки.
Была жара, были спелые вишни в пыли… Шла-не кончалась золотая пора детства.
