|
Юрий Нечипоренко
Шипка
(из книги "Смеяться и свистеть")
Во дворе у нас стоял могучий сортир с двумя индивидуальными комнатками и одной общей залой. Сортир был построен на славу: как древний замок, сложен он был из дикого камня, обмазан цементом и имел даже просторный чердак под двускатной крышей.
Однажды мы обнаружили, что в наглухо заколоченном чердаке этого дворца появилась прореха: одна доска была выкорчевана, а другая не имела гвоздя снизу, так что её легко было отслонить, отогнуть в сторону. Это открытие взбудоражило нас с Гришкой (он приезжал к деду на каникулы - и становился моим главным другом во дворе). Что там может быть, на этом чердаке? Там кто-то скрывается, или что-то спрятано, какой-нибудь клад? И вообще, как устроен этот заколоченный обычно чердак?
Мы решили заглянуть внутрь. Когда глаза привыкли к темноте, в струйках света, сбегающих от дырочек под шляпками гвоздей, увидели деревянные стружки. В дальнем конце чердака было устроено гнездо - место, где побывал какой-то человек или зверь: стружки там были примяты так, что получалось что-то вроде логова, лежбища. Мы забрались туда и стали рыскать глазами и руками в поисках клада.
В углублении под самым краем крыши Гришка нашёл сигареты "Шипка". На пачке была нарисована четырёхугольная каменная башня. Пачка была надорвана.
Гришка сказал:
- Попробуем?
Я никогда раньше не курил. Мы вытащили по сигарете, нашли спички - и подожгли кончики сигарет. Я вставил сигарету в рот, набрал сквозь неё дыму - и с видом заправского курильщика выпустил. Гришка закашлялся. Я продолжил упражнения, выпуская дым уже уголками рта. Гришка глядел на меня и млел от зависти:
- Как у тебя получается? Горло не дерёт?
Конечно, от этого дыма горького во рту было противно, горло подсыхало и прошибало соплёй. Но всё это была ерунда по сравнению с тем, что я мог так спокойно курить, а у Гришки ничего не получалось. У него даже сигарета потухла, пока он кашлял!
Гришка смотрел на меня, смотрел восхищёнными глазами - а потом вдруг и говорит:
- Да ты не затягиваешься! Курить надо с затяжкой, - начал учить меня Гришка, - глотать дым внутрь, набирать в лёгкие.
Тут пришёл черёд удивляться мне. Глотать дым? Набирать в лёгкие? Эти слова вызывали недоумение. Чтобы я глотал эту едкую гадость да ещё набирал её в лёгкие? Про таинственные эти лёгкие я слышал, будто они похожи на дерево с миллионом нежных листиков, которое растёт и дышит внутри нас...
- Нет, - говорю я Гришке, - каждый курит, как хочет.
Я решил, что изобрёл новый вид курения, о котором раньше не догадывались. Безвредный, неопасный.
Разве может быть, что Гришка курит правильно - а я неправильно? Нет, я курю правильнее!
В этот момент раздались шаги и заскрипела дверь в сортире. Мы перепугались и бросились гасить сигареты. Тот, кто внизу, мог учуять запах табачного дыма и обнаружить нас. Но гасить сигареты на чердаке, набитом тонкой стружкой, очень опасно! Тлеющие крупинки табака упали прямо в стружки, те сразу занялись, пустили искры, - пришлось быстро давить их, под рукой ничего не было, так мы их ладошками накрывали: от одной искры весь чердак мог вспыхнуть в один миг! В общем, натерпелись мы: руки обожгли и до смерти перепугались. Нам угрожал крупный нагоняй от старших - поди докажи, что мы забрались сюда случайно, что это не мы оборудовали себе тут логово...
Тот, кто внизу, повозился и ушёл. Стало противно - всё-таки мы сидели не во дворце, и запах тут не самый лучший, - хотя, конечно, не так шибает, как от сигареты.
Мы опять попробовали закурить. Тут меня поджидала неудача - я хватил-таки табачного дыма внутрь, в горле запершило, продрало - словно щёткой, ёршиком для мытья бутылок с какой-то мерзкой химией провели по горлу. Ну и дрянь! Слёзы полезли из глаз...
- А-а-а, - сказал Гришка, - вот так надо, с затяжкой!
Ну уж нет - какой это дурак будет себя так изнутри травмировать! Может, и найдутся такие, но это занятие - не для меня.
С тех пор я больше не пробовал курить. Гришка же пристрастился к сигаретам. У него даже испортился цвет лица: раньше был розовым, как у поросёнка, а стал свинцовым - небо ненастное.
Я очень хорошо и терпеливо отношусь к курильщикам. Но они, как только узнают, что я не курю, начинают подозревать меня в страшных грехах. Тогда я им говорю честно, что раньше курил - но бросил. И они успокаиваются. За своего принимают.
- Давно бросил?
- Лет в восемь.
Художник Капыч
[в пампасы]
|
