Юрий Нечипоренко
Моторчик
(из книги "Смеяться и свистеть")

В нашем гараже жили два велосипеда, оба спортивные. Велосипеды завелись у сестры - один ей купили, а другой сам прибился: на нём ездил кавалер, потом он стал мужем и пересел на мотоцикл - а велосипед достался мне. Этот велосипед был пижонским, гоночным. Обод колеса был тоненьким, и вместо камеры с покрышкой на него натягивалась тонкая трубочка. Гнутый в бараний рог руль разветвлялся на концах рукоятками ручных тормозов; на раме, как две почки, приросли рычажки переключателей скоростей, - в общем, велосипед был классным. На таком и должен ездить кавалер!
      Я держал парк велосипедов в исправности, ухаживал за ними. Заклеивал проколотые камеры, перебирал подшипники, приваривал в мастерской отломившиеся части: там, где крепится колесо, рама кончается такой рогулькой, куда входит ось колеса, - так эта рогулька всё норовила разломиться! Я давал покататься на велосипедах друзьям. Чувствуешь себя эдаким барином, который может вывести на прогулку двух коней и предоставить одного товарищу. Ездили мы порой в отдалённые и опасные места, на окраины города, где водились злые мальчишки, склонные к хулиганству. Но всё обходилось благополучно: наши экспедиции в посадки за абрикосами, путешествия в лес, поездки на городской пляж.
      И вот у одного, потом у другого мальчишки появились моторчики... Что это такое? К обычному велосипеду крепится такая железная штука размером с курицу - и он начинает ездить сам, только нажимай на газ!
      Впервые я оседлал велосипед с моторчиком в компании приятелей. Моторчик этот чихал, мне дали его уже в заведённом состоянии и сказали:
      - Отпускай рычаг сцепления и крути ручку газа на себя.
      Не веря в простоту этой инструкции и ожидая подвоха, я устроился поудобнее на сидении - и выжал сцепление. Велосипед подо мной стал медленно двигаться. Он двигался сам, мне не надо было прикладывать никаких усилий - и это было настолько странно, что я опешил. Ноги, которыми обычно приходилось нажимать на педали, как плети висели вдоль рамы. Я впал в прострацию: что-то похожее испытываешь на море, когда лежишь, расставив руки и ноги, - вода сама тебя выталкивает и держит на поверхности - лишь иногда чуть шевелишь кистями рук. Это блаженно-расслабленное состояние повторилось здесь - только теперь меня нёс поток, течение, которым я мог управлять, чуть покачивая рукой. Поверну руку - течение становится мощнее, сильнее гудит моторчик - и тащит, несёт меня на себе... Это ощущение не забуду никогда - оно было абсолютно нереальным: солнечный день, приятели стоят по кругу, а я показываю себе невиданный фокус: еду, несусь с ветром, не прилагая никаких усилий. Велосипед с моторчиком кажется прирученным зверем, который исполняет все желания, - по мановению руки он ускоряет и замедляет ход, поворачивает и несёт меня на себе невысоко над землёй. В какой-то момент кажется, что это ковёр-самолёт...
      Сложи два велосипеда - не получишь автомобиль. Велосипед с моторчиком даёт ощущение авто-, само-движения. Первозданного ощущения, которое теряется в машине и автобусе, в поезде и бричке. Лошадиная сила, вмонтированная в железку, имеющую размер курицы. Чудеса...
      Вскоре я собрал все свои ценности: марки, порох, старые часы - и выменял на них моторчик у школьного приятеля. Пришлось добавить даже денег - дело того стоило. Хотя моторчик был не новым, главное - он работал! Моторчик на спортивный велосипед никто не ставил - и тут как нельзя кстати соседка мне отдала старый "Харьков".
      Мы с приятелем прикрепили моторчик к раме - и я вошёл в стаю подростков, гоняющих по городу железных кур. Куры громко кудахтали под нами, мы летали над землёй, оседлав их, - что-то похожее было в книжке про Буратино - там деревянный мальчишка носился на петухе. Я и сам одеревенел тогда, стал бесчувственным: меня не интересовало ничего кроме скорости. Мы стали отъезжать от города километров на двадцать-тридцать, навещать яблоневые сады, окрестные посёлки и городки. Моторчик умножал силы, изменял мир: приближал далёкое и удалял близкое. Я почти перестал появляться в соседнем дворе, где жили друзья. Они были детьми из хороших семей, любили книжки и хорошо учились - им бы никто не разрешил целыми днями пропадать невесть где.

      "Моторная" компания моя состояла из незлых, но боевых пацанов - мы были грязными и беззаконными, пили вино в посадках и расстреливали пустые бутылки из самопалов. Директор школы, человек вежливый и тактичный, как-то при встрече намекнул моему отцу, что я рискую потерять лицо. Он заметил меня в плохой компании! Но наша компания была на самом деле хорошей - мы не делали ничего дурного, а если и тырили яблоки и подсолнухи, горох и початки кукурузы, то это само росло на земле - и на это мы имели права наравне со всеми.
      Мы проводили в пути целые дни, купаясь в ветрах на просёлочных дорогах. Наши пути проходили по хребтам древних гор, которые на протяжении миллионов лет искрошились так, что стали цепочками холмов. Велосипед с моторчиком превращал чередование впадин и вершин в качание огромных качелей - за полчаса, тарахтя и тужась, он возносил нас вверх, а потом мы летели вниз, летели всё быстрее… Высшим шиком считалось не тормозить на спуске - и мы пролетали такой же путь за несколько минут, развивая скорость в сто километров в час!
      Пространство превращалось во время. Мы расшифровали язык древних гор: результат всех миллионов лет состоял в том, что человек с моторчиком мог кататься по горам так, будто он качается на огромных каменных качелях.
      Это была колыбель для людей ретивых и рисковых - сердце замирало и скакало в груди, моторчик придавал ему энергию, с которой не так легко было совладать... Сам моторчик был чуть больше человеческого сердца, его мощность - одна лошадиная сила. Где-то здесь, в южнорусских степях, человек приручил коня. Было это десять тысяч лет назад - и с этого момента начинает свой отсчёт история. Культура - это умение сопрячь свои силы с силами природы: со зверями и растениями, с конём и зерном. Недаром символом искусности и хранителем древних знаний был Кентавр, символом вдохновения - крылатый конь Пегас.
      Мы осваивали технику, приручали моторы. Кто-то так и остался упоительно увлечён моторами - и сейчас, когда я вижу на улицах Москвы рокеров, вспоминаю блаженное время дружбы с моторчиком.
      Время это закончилось внезапно и необъяснимо. Меня вдруг начисто перестало интересовать всё, связанное с моторами. Может быть, я уже наездился, накачался в колыбели - и выпрыгнул из неё? Я подарил свой моторчик какому-то карапету из соседнего двора - и забыл о нём. Пришли другие волнения, причём сразу два - спорт и нежность. Я стал ощущать сладостное волнение при виде девушки из выпускного класса. Ольга Гончарова была сложена как античная богиня, фигура которой украшала школьный учебник истории. Я смог убедиться в этом, однажды заглянув в спортзал, где богиня играла в волейбол. В одном классе с Ольгой учились мои друзья, и я смог о ней кое-что узнать. Девушка входила в сборную команду города по волейболу. Несмотря на свой солидный для начинающего возраст, я стал ходить на тренировки. Ездил я теперь исключительно на гоночном велосипеде, стараясь почаще проезжать по улице, где жила Ольга...
      Я даже сделал немалую карьеру: возглавил физкультурный комитет школы! Поджарый физрук, что вёл у нас занятия по военной подготовке, выдал мне ключ от спортзала, куда я мог приводить друзей в любое время. Почему он это сделал - ума не приложу: неужели в награду за то, что вышибал 95 очков из 100 в стрельбе из мелкокалиберной винтовки? Вручая ключ, он ехидно заявил что-то типа того, что выбирает из двух зол меньшее. Кажется, дело было в моём конкуренте за высокое звание - парне явно более спортивном, но менее надёжном.
      Мы собирались в зале по воскресеньям - и прыгали, скакали в экстазе, били-колотили сгусток воздуха, обтянутый кожей. Зал превратился в некий клуб. Я не имел спортивного разряда, толком не умел играть: занимался волейболом первый год - но это не помешало мне стать капитаном сборной школы и ездить на соревнования в другие школы и города. Я играл не намного лучше остальных - но в моих руках был ключ от зала, и мы даже выиграли у выпускного класса, победив в чемпионате школы.
      Ольга могла бы заметить мои успехи, могла наградить меня хотя бы взглядом - но она смотрела рассеянно не только поверх моей головы - поверх голов всех мальчишек в школе; она ни на кого не обращала внимания и пребывала в том состоянии невозмутимого спокойствия, которое было к лицу античной богине. Кажется, даже в волейбол она играла невозмутимо - лишь лёгкий румянец выступал на мраморных щеках. Удивительно было и то, что её красота, ослепительная для меня, почему-то не была заметна другим.
      Только раз я видел её в гневе - когда мой одноклассник, носящий невероятную фамилию Липодат, как-то умудрился заглянуть в туалетную комнату, где находилась в этот момент она. Липодат тут же бросился рассказывать об этом мне - и в этот самый момент мимо нас прошествовала разъярённая Ольга: её глаза были особенно невидящими тогда, она не замечала нас, ещё сильнее не замечала, чем прежде! Её страсть к туалетной комнате я знал - и вертелся у спортзала, где находился тот злополучный туалет, в котором любила бывать на переменках моя богиня. Ничего особенного не заметил господин Липодат, всё это было обычной школьной хохмой. Туалет этот был особым, без знака на двери - им могли пользоваться девочки и мальчики, учителя и спортсмены. Негласно считалось, что это туалет директорский, он имел высокий статус - может быть, потому, что в нём водилась туалетная бумага и висело зеркало над чистеньким рукомойником, в то время как прочие коллективные сортиры были лишены лоска.
      Выпускной вечер состоялся, и богиня поступила в институт в большом городе. Я ничего о ней не знаю с той поры, хотя мне казалось не раз, что я её видел. Но не было никакой уверенности - её красота была такого идеального рода, что не имела отличительных черт. Она могла встретиться мне через год в городской поликлинике - но там девушка, неотличимая от Ольги, громко смеялась и шутила с каким-то балбесом, - и я отмёл её кандидатуру на роль богини. Я никогда не видел свою богиню смеющейся. Может быть, она научилась смеяться в большом городе? Но с таким же успехом она могла там обрести другие черты - и потерять те, за которые я её любил...
      Моё первое сочинение на вольную тему было посвящено ей. Наш учитель задал тему "За что я люблю своего друга". Мне показалась эта тема пошлой - и в знак протеста я написал сочинение "За что я люблю свою подругу"… Моя история имела успех - её зачитывали всему классу. Было неловко - но что поделаешь? Всё равно я не назвал её имени - да и сама она к тому моменту уже закончила школу. Мы не говорили ни разу. Правда, к концу моего пребывания в школе пришло странное письмо, где мне желали удачи при поступлении в институт. Письмо прислала девушка - но, судя по всему, другая - та, которую не замечал я.
      Все эти воспоминания нахлынули на меня, когда по электронной почте я получил письмо со странным обратным адресом: оlga@motor.ru.
      Ru - это значит Россия, motor мне напомнил моторчик, а уж Ольгу я забыть никак не могу...

[в пампасы]

Электронные пампасы © 2013