Киска пришла к нам на запах жареной курочки. У нас дома кур не особо жаловали, но как-то раз мама всё же приготовила курочку, да так вкусно, что откуда ни возьмись явилась киска: притопала на пятый этаж, уселась под дверью и начала мяукать - проситься в гости.
      Может быть, киска решила, что квартира наша ласковая, сытая: люди кушают курочек, остаются косточки - тут-то можно прокормиться и киске. Так это или не так, но с появлением киски куры стали чаще появляться в меню нашей семьи.
      Двери мяукающей киске открыл папа. Мы все высыпали смотреть на такое чудо: нечасто к нам киски приходили в гости, и если честно сказать, это было вообще первый раз.
      Киска была маленькой - только что не котёнок, а котячий подросток. Худенькая, она жалобно жалась к ногам, своим хвостиком пыталась оплести нас всех по очереди, но особенно старалась и нарезала круги вокруг папы.
      Тут, конечно, самое каменное сердце дрогнет… Мы решили пустить её в квартиру и посмотреть, что будет дальше.
      Дальше киска медленно обошла все комнаты, обнюхала каждый угол - и взобралась на диван. Улеглась там - и начала мурчать, прямо как из пулемета застрочила!
      Нам всем кискино мурчанье очень понравилось: в доме, где мурчит Киска, сразу так становится уютно… Мы решили киску пока пригреть - и посмотреть, что дальше будет. Надо сказать, что киска нас здесь провела в первый раз: больше такого мурчанья от неё мы не слыхали!
      Мы тогда ещё не знали, что это было первое выступление нашей кисы-актрисы в жанре мурчанья. Актрисой можно назвать её за то, что она купила нас всех тогда сразу, купила с потрохами! Такую показала уживчивость, такую умильность и почтительность…
      Много воды утекло с той поры, много натерпелись мы от своей кисы, и поняли со временем, с кем имеем дело.
      Но всё по порядку.

Как назвать киску?
      Мнения разошлись. Сёстры предлагали какие-то человечьи имена: Аглая, Катерина… Но договорились не называть так, - а потом, когда её характер проявится, дать ей такое имя, чтобы подходило, шло нашей киске. А пока временно так её и назвать: Киска.
      Проявления характера, а вернее, Кискиных чудачеств, не заставили себя долго ждать. После того как Киска освоилась, успокоилась и уверилась, что за дверь её выставлять никто не собирается, она начала проявлять какие-то странные и даже, как папа сказал, страстные свойства.
      Она повадилась топтать белый папин свитер. Приходя с работы, папа снимал свитер и бросал его на диван. Тут же прибегала Киска, прыгала на свитер и начинала его топтать. Она топтала его с каким-то значением, словно ей дали задание потоптать свитер, будто она выполняла важную работу. Если её не останавливать, делала она это долго: садилась на свитер сверху и передними лапами переступала. Может быть, так прядут пряжу бабы в деревнях? Сам я этого не видел, но папа и мама покатывались со смеху и высказывали всякие предположения относительно смысла Кискиных занятий. Что это ещё напоминает: когда сучат шерсть, мнут тесто или ткут полотно?
      Но мы были далеки от этих занятий, мы только в кино видели что-то похожее: откуда же Киска набралась таких умений? Свитер уже был соткан или связан, в общем, сделан на славу - но Киска настаивала на своём и продолжала каждый вечер мять свитер и добавлять к работе прядильной машины ещё и труд своих мягких лапок.
      Но это бы ещё ничего, однако мы заметили, что Киса порой начинает лизать свитер. Потопчет, потопчет - а потом ну его лизать и даже сосать! Это уже ни в какие ворота не лезло, тут мы свитер у Кисы отбирали и она удалялась не солоно хлебавши папиного свитера. Заметив такие дурные привычки, или даже порочные наклонности, папа перестал бросать свитер на диван и стал класть его в шкаф.
      Киса была разочарована, но виду не подавала.
      И что за странная страстность проявилась в её характере? Как её после этого назвать: топотунья и лизалка? Топа или Лиза? Нет, эти имена опять к ней не подходили.

Пока я ещё не сказал про Киску главного. Дело в том, что она невероятно, неправдоподобно красива. Конечно, каждый хозяин может хвалить свою кошку за красоту, ум и прочее. Но наша Киска была здесь исключением. Со временем мы не обнаружили в ней залежей ума, доброты или ещё каких душевных качеств. Но одно у неё есть: Киса - настоящая красавица. Со всеми вытекающими последствиями.
      Одно время мы её даже считали заколдованной принцессой. Нам казалось, что такая красота не может быть дарована заурядной приблудной кисе из подъезда. Киска наша - на самом деле не кошка, она прислана к нам какими-то таинственными высшими силами, чтобы мы решили её загадку и расколдовали, освободили от шерсти и хвоста эту сказочную принцессу.
      Как только нам пришла такая мысль и мы её обсудили вслух, Киска начала бедокурить, как будто специально для того, чтобы разубедить нас в этом. Самое простое - она любила посреди кухни накладывать свои какашки, похожие на жареный арахис.
      Это вызывало бурю эмоций со стороны папы, который первым разуверился в том, что она - принцесса.
      - Принцессы, даже заколдованные, должны соблюдать правила общежития! - гремел он на кухне.
      Мама в таком случае начинала защищать Киску:
      - Какое общежитие может быть для принцесс?
      - Она считает, что все здесь только и заняты тем, чтобы её обслуживать, вытирать её писки и убирать какашки! - гремел папа.
      - Но ты же не убираешь? - резонно замечала мама.
      - Но я и не хочу, чтобы моя жена убирала за какой-то дворовой киской! - Так папа начинал уже защищать маму от Киски.
      С появлением Киски отношения в нашей семье напряглись. И чем хуже себя вела Киска, тем сильнее было напряжение, так что временами между нами уже начинало искрить.
      Одна такая искра пробежала на Новый год. Мы нарядили ёлку, повесили на неё шары, засыпали её дождем, устелили пол под ёлкой ватой и поставили туда игрушечного Деда Мороза.
      Каково же было наше изумление, когда после встречи Нового года обнаружилось, что Киска забралась в святая святых - под ёлку, поколотила там несколько шаров, опрокинула Деда Мороза и заняла его место! Утром мы просыпаемся от крика: папа на кухне натолкнулся на кискины "арахиски". Но он кричит не зло и раздражённо, а с восхищением и удивлением! Оказалось, папа встал раньше всех и решил убрать за Киской. Собрал он её "арахиски" в совок, потащил выбрасывать в мусорное ведро - и не смог выбросить! Тут он и разбудил нас всех… Какашки изнутри инкрустированы изумрудами! То есть Киска какает под Новый год не просто так, а драгоценными камнями!
      Мы все были поражены и собрались на консилиум: где и как Киска могла набрать драгоценных камней и сожрать их? Может, она стибрила какие-то украшения у сестёр, мамы или гостей?
      Папа тут ударился в мистику.
      - Это точно принцесса, она всё же раскрыла себя! С виду кошка, а раз в году выдаёт драгоценные камни! А может, и чаще это бывает. Как у Пушкина: "Белка песенки поёт, да орешки всё грызёт… ядра - чистый изумруд!" А у нас Киска такие же изумруды выдаёт. Сейчас мы их продадим - и машину себе купим!
      Папа совсем разошёлся. Тут его пыл пришлось охладить маме. Она всмотрелась в то, что папа до сих пор благоговейно держал на совке - и сказала:
      - Никакие это не изумруды. Это дождь с ёлки!
      Мы понеслись к ёлке и обнаружили там Киску, которая свернувшись в клубочек спала в вате на месте Деда Мороза. Когда мы её разбудили, из-под ёлки высунулась недовольная морда самозванного этого волосатого Деда Мороза с белой отметиной на лбу…
      Так мы выяснили один из секретов Киски: когда никого не было вокруг, она лазила на ёлку и обжиралась там ёлочным дождём.
      Папа всё же после этой истории начал Киску ещё сильнее подозревать в том, что она - принцесса из сказки.
      - Это она так свою цену истинную показывала, знаки нам подавала, - говорил папа.

 

Кошачий бог

Конечно, эти два слова неловко рядом ставить: какой может быть у кошки бог? Ведь Бог - это у всех сразу, он и для кисок, и для нас… Но папа сказал, что раньше у людей были разные боги, их писали с маленькой буквы, потому что у каждого племени были свои божества, на всех не намолишься. Вот, к примеру, "куриным богом" называют камешки с дырочками, которые находят обычно на пляже отдыхающие. Что эти слова означают, не знаю - но есть поверье, что куриный бог приносит счастье. Может, люд отдыхающий сбрасывает бремя цивилизации и превращается на время в племя туземцев, вспоминает древние суеверия?
      Так случилось, что на примере нашей Киски мы узнали, каким богам молится кошачье племя.
      Надо тут сказать, что Киска наша повадилась лазить по книжным шкафам. Всеми силами она стремилась занять в комнате верхнее положение, залезть как можно выше - и потом, обернувшись хвостом, сидеть там и зырить на нас:прямо как сова. За это папа прозвал Киску сычихой и сычёвкой. Но маме эти клички не понравились - и они у нас не прижились.
      Однажды к папе приехал друг из Таганрога и привёз рыбу. Рыба была отменная: огромная, с виду золотая - и солёная.
      Как только этот друг у нас появился, Киска сразу потеряла всякое самообладание. Даже, если честно сказать, прямо осатанела.
      Тут друг вынул рыбу, и всё стало ясно: Киска почуяла рыбу. Запах рыбы вводил нашу Киску в неистовство. Она теряла всякую деликатность и прямо лезла на стол, где рыба лежала.
      Так как сразу такую прекрасную рыбу было жалко есть, мы её решили подержать дома несколько дней: полюбоваться самим и похвастаться перед гостями.
      Но как быть с Киской? Стало ясно по её виду, что она пойдёт ради рыбы на любое преступление: найдёт её по запаху и даже вытащит из холодильника… Мы не придумали ничего лучшего, как прицепить рыбу на люстру - туда Киска по крайней мере не могла допрыгнуть.
      Видим, что Киска места себе не находит... Кружит по комнате, и запах рыбы приводит её в неистовство. Так, наверное, фанаты древних религий от своих идолов балдели… В общем, для Киски возникла здесь такая загадка: запах есть, а рыбы нет. Так как рыба прицеплена была сверху и люстра её закрывала, то бог Кискин был невидимым, и оттого стал для неё ещё более загадочным.
      Тут Киска изловчилась - и полезла повыше, к своему богу поближе. Села наверху книжного шкафа - и тянет нос, принюхивается… Бог этот оказался выше самой Киски - то она привыкла на нас сверху вниз смотреть, а теперь сама всё вверх нос и мордочку задирала, потом кланялась, кивала, словно молилась. В общем, мы поняли тогда, что для Киски богом является рыба. Но богом мучительным, волнительным - и мы решили долго Киску не мучить - и съели её бога.
      Только тогда она успокоилась.

 

Киска и Брюс

Примерно через год после воцарения в нашей квартире Киски мы решили свозить её на природу. Киска наша, городская штучка, никогда не видела зелёной травки, чистой речки и большого неба: много ли неба увидишь из городского окна? Тут как раз подвернулся удобный случай - экскурсия в усадьбу Брюса, старейшую подмосковную каменную усадьбу. Тогда мы ещё думали, что Киску надо развивать, образовывать и расколдовывать - как настоящую принцессу. А к кому её для этого вести, как не к Якову Брюсу, известному чернокнижнику и колдуну, великому учёному и военному, и наследнику шотландских королей?
      Правда, сам Брюс к нашему времени помер, он совершал свои подвиги в науке и колдовстве ещё во времена Петра Первого - когда командовал артиллерией и громил шведов под Полтавой. Однако же до сих пор стоит его прекрасная усадьба, где есть музей Брюса. Может, наша Киска, по линии заколдованных принцесс, тоже наследница шотландских королей, и она найдёт в музее свои генеалогические корни - и расколдуется?
      Так оказалась наша Киска в автобусе, куда мы всей семьёй влезли - и с экскурсией поехала в Подмосковье. Переносила она дорогу настороженно: шерсть встала дыбом… Киска всё время волновалась, видя мелькающие мимо машины, и только мама, взяв на руки, могла как-то её успокоить.
      Не обрадовали Киску ни мотыльки, ни одуванчики на полянке перед музеем. Попав на природу, она опешила настолько, что передвигалась исключительно ползком и шипела по сторонам как змея.
      Но вот наконец и музей. Здесь, казалось, опять как в городской квартире - и Киска должна была почувствовать себя спокойно. Мама её аккуратно держала на руках, и так как в музее были добрые экскурсоводы, то они нас пустили. Да и потом, не видно было нигде такой таблички: "Вход кошкам запрещён", так что мы попали туда законно.
      Но вот выйти законно никак не могли - потому что Киска в дальнем зале всё же вырвалась у мамы и одним прыжком оказалась за витриной со старинным оружием и книгами. Как раз там рассказывалось о путешествии Брюса в Англию, где он познакомился со знаменитым Ньютоном.
      Киска, видно, захотела узнать про Ньютона побольше - и сиганула за витрину с его портретом. Может, она решила заглянуть сзади и на Ньютона, так сказать, полюбоваться с обратной стороны. В общем, так как там все витрины соединяются между собой, достать её так просто было невозможно. Слава Богу, экскурсия в этом месте уже прошла и всех повели в парк, показывать усадьбу. Маму заперли в музее, потому что она сама спряталась за витриной и смотрители её не заметили. И так, пока мы слушали историю, какой Брюс был умный и едкий, как он устроил обсерваторию и смотрел на звёзды, мама в закрытом музее гонялась за Киской.
      Слава Богу, когда через полчаса мы вернулись туда со всеми, Киска уже была поймана. Так мы и не знаем, что они там с мамой делали в пустом музее за витринами.
      Потом состоялся пикник, на который все туристы расположились у речки. Что тут только не вытворяла наша Киска! Она совсем одичала и даже озверела: несколько раз вырывалась у мамы и убегала в кусты, где мы её ловили всей семьёй. Она поцарапала всех нас до крови, мы вымазали все свои выходные костюмы и платья, и зареклись больше с ней иметь дело. Словно злой дух вселился тут в неё! А может, это проклятие Брюса - не понравилось ему, что с Киской мы пришли в музей?
      Так или иначе, но папа строго-настрого запретил больше куда-нибудь Киску брать - ни на дачу, ни на природу - ни тем более в музей: потому как она там смогла нас всех здорово опозорить…
      С тех пор и наши потуги её расколдовать и воспитать приуменьшились. Мы поняли, что всё как раз может скорее произойти наоборот - Киска окончательно одичает и озвереет…

 

Киска и коты

Так как Киска у нас появилась ещё маленькой, то совершеннолетие своё она встретила без кота. У нас кота не было, и Киска в своей жизни кота не видала.
      Это мы поняли по тому, как она стала звать кота - и буквально любую вещь, которую приносили извне в дом, принимать за кота.
      Принёс я из школы рюкзак. Раньше видела Киска этот рюкзак не раз - и ничего, не волновал он её. А вот как захотелось ей кота - тут она стала мой рюкзак обхаживать: и потрётся об него, и перед ним распластается, разляжется - и давай ему что-то на своём кошачьем языке ворковать.
      Я сразу и не понял, чего она хочет. Но потом папа объяснил: кота она хочет, не видела его ни разу: вот рюкзак за кота и принимает.
      Отобрал я у неё рюкзак: нечего тереться об него, потом у меня весь костюм будет в волосах кошачьих!
      Но что только она за кота не принимала дальше… Валенки, ботинки, сумки… Особенно полюбила гостей: как ни приходит к нам гость, она перед ним свой концерт закатывает, выгибается, на колени прыгает - и прямо лезет чуть не с поцелуями. Нам уже неловко перед гостями стало.
      Одни гости ещё ничего, понятливые были, а другие - тоже начинали, смешно сказать, с Киской танцевать да шуры-муры водить (помните, она у нас такая красавица…). От этого внимания она совсем с ума сходила, так что только мама потом могла её как-то успокаивать: брала на руки и баюкала как ребёнка. Тут Киска немного приходила в себя: но только до следующих гостей, сумок, ботинок - которых она опять за котов принимала.
      Но вот тут-то и случилось нечто непредвиденное. Появился у нас кот, но не такой как все, удивительный. Дело было так: приблудился в подъезд огромный белый котяра, какой-то уж очень толстый и холёный. Может, сбежал из уголка Дурова? Вёл он себя странно: всё время старался влезть в лифтовую шахту, а когда влезал туда, то начинал орать. Мальчишки из подъезда его там нашли и вытащили с большим трудом. Но он опять туда забрался. И опять орать начал. Тут нам ничего не оставалось делать, как взять его себе: не пропадать же такому породистому животному в лифтовой яме!
      Кот этот был изумительный белый перс, то есть персидский, голубоглазый красавец - но вот страшно глупый, глухой и вдобавок ещё кастрат. То есть он не мог иметь котят - а так был котом очень даже видным. Он никакого интереса к Киске поначалу не проявлял, только фырчал недружелюбно.
      Перс, как благовоспитанный джентльмен, любил оперные и спортивные развлечения: по утрам прочищал глотку, виртуозно орал (верно, звал слуг своих, за которых он нас держал) - и ждал, пока его не накормят. После завтрака, как породистый скакун, носился по квартире (видно, сбрасывал вес) и Киску использовал скорее как гимнастический снаряд: прыгал через неё, толкал - но беззлобно. В целом же он вёл аскетический образ жизни, к людям не стремился, спать повадился в раковине умывальника, немало пугая гостей: когда они заходили в ванную и машинально совали руки в раковину, то в ужасе обнаруживали, что раковина - меховая, мягкая и с глазами! Со временем мы перестали пользоваться раковиной вообще - благо, кран в ванной под рукой был…
      Киса же наша пришла в полное недоумение: потому что уже казалось, вот он, кот настоящий, и не надо ботинки и ранцы обхаживать - но не тут-то было, этот кот только с виду был настоящим, а на самом деле иллюзия, мираж - самого главного в коте у него не было.
      Недоумение это развилось в разочарование со временем - и наша Киса перестала искать себе кота, словно разуверившись во всём мире, решив, что всё - обман, майя и мираж, как говорил папа. Киса одомашнилась, всё больше стала тянуться и ластиться к нам, но уже без той прежней страсти: стоило кому-то усесться в кресло или улечься на диван, тут же Киса прибегала, тихо топая своими мягкими лапками, прыгала на коленки - долго мостилась, пока не располагалась на них самым нежным образом, сворачивалась калачиком и засыпала, укрывшись хвостом…
      Мы привыкли к ней, не требовали от неё проявления каких-то сказочных свойств, перестали учить деликатности и такту - и ждать её превращения в принцессу… Киса превратилась в самую обычную кошку. Именно такую Киску, которая была нужна всей семье: приветливую, милую и ласковую. И тут, после нескольких лет совместной жизни, мы услыхали, что она опять начала мурчать.
      Только тихо-тихо, нежно-нежно.

Перс внушил Киске любовь к спорту и театральным представлениям. Вероятно, в уголке Дурова, откуда Перс мог сбежать, всё же успели его поднатаскать…
      К примеру, орудуя лапами, он играючи отворял не только все захлопнутые двери, но даже и дверцу холодильника. Надо сказать, что он этим своим искусством не особенно пользовался: просто показал нам, что надо его вовремя и регулярно кормить, и перестал лазить в холодильник.
      Время, остающееся от сна в умывальнике, Перс проводил валяясь посреди коридора или устраивая игры и состязания с Кисой. Игры у них были всё больше цирковые: он прыгнет на стул, Киска - под стул, он - на стол, Киска - под стол, он - под стул, Киска - на стул и так далее: главным здесь было не столько грациозно исполнить прыжок, сколько предугадать намерения партнёра. Кот и кошка одновременно друг на друга поглядывали - и друг от друга прятались.
      - Эта какая-то комедия положений! - сказал папа, насмотревшись на кошачьи игры.
      То они фырчат друг на друга, то безропотно лопают из одного блюдца по очереди рыбку с кашей, которую им готовит мама. Надо сказать, что с появлением кота варить рыбу стало трудно: кот мог на любой стадии приготовления лакомого блюда вмешаться - и разрушить гармонию рыбы с кашей, утащить рыбу из кипящей воды.
      Так как кот был отставным циркачом, а Киса - прирождённой актрисой, то вместе они могли разыгрывать целые спектакли, превращая даже такое обычное дело, как поедание каши, в клоунаду, или даже какую-то котонаду… Были и громкие свары, и нежные примирения: то уступали они друг другу, то ерепенились и шипели, как дикие звери - в общем, хотя Киса наша и не создала себе кошачью заурядную семью и не завела котят, но всё же нашла неожиданное воплощение своему кошачьему характеру в цирковой семье, которую создал у нас дома бродячий Перс.
      Бродячим можно было назвать его потому, что он всё порывался уйти от нас - скорее всего из страсти к неизведанному: такой уж, видно, характер у артиста. При малейшей возможности, стоило нам только расслабиться, выскальзывал он между ног гостей на лестничную клетку - и поминай как звали!
      Мама обходила чуть не плача все квартиры подъезда и - о радость! - в какой-то из них обнаруживала беглого кота. Соседи отдавали нам его, наговорив комплиментов и пожелав сфотографироваться с таким замечательным артистом на память.
      Квартира наша понемногу превращалась в цирк, причём в этом цирке мы были скорее статистами: благодарной публикой были наши гости, а весь успех выпадал на долю Кисы и Перса - двух приблудных животных из семейства кошачьих, которые превратили нашу жизнь в нескончаемое представление, наполнили её грацией и артистизмом.
      Теперь-то мы понимаем, что это не мы нашли их, а они нашли нас: пришли хвостатые артисты и заняли нашу квартиру, наполнили нашу жизнь новым смыслом и новыми ощущениями.

 

Художник Гетель Бейзе

[в пампасы]