Каждую субботу с воскресеньем я надеялся, что папа побудет дома. Мы будем болтаться по улицам, сходим в тир, покатаемся на водном велосипеде...
      Но мой папа ничего этого не мог. Все воскресные дни напролёт он ходил на курсы изучать летающие тарелки.
      Случилось это так. Однажды он выбежал из комнаты и в своих чёрных кожаных шлёпанцах заметался по квартире.
      - Люся! - закричал он. - Люся! Где мои туристские ботинки?
      - А что за спешка? - спрашивает мама.
      - Я уезжаю!
      - Куда?
      - На Шамбалу! - говорит папа. - Это далёкий горный край. Там живут космические пришельцы. Шамбала зовёт меня.
      - Ты в своём уме? - спрашивает мама.
      - Я поливал цветок, - сказал папа. - И я его спросил: "Скажи, есть на свете Шамбала, люди не врут?" И ОН НАКЛОНИЛСЯ! "А Шамбала меня зовёт?" НАКЛОНИЛСЯ!!!
      - Я сейчас врача вызову, - сказала мама.
      - Не веришь? - вскричал папа. - Идём, я тебе покажу!
      Мы зашли в комнату, а из папиного шкафа всё вынуто, и он на кучки раскладывает: ледоруб нержавеющий, наш общий карманный фонарик, термос, чай, кипятильник, зубную пасту и зубную щётку.
      Папа близко подвёл нас к цветку - к ваньке мокрому на подоконнике - и спрашивает у ваньки:
      - Ваня, Шамбала меня зовёт?
      Тот не шелохнулся.
      - Ну ответь мне, ответь, - стал упрашивать папа. - Ты же мне говорил...
      В общем, когда он спросил несколько раз, ванька поклонился.
      - Видела? Видели? - закричал папа. - При вас он ещё не очень. А когда мы с ним были одни...
      - А где это расположено? - спрашивает мама.
      - Горы Гималаи, страна Непал, - гордо и свободно отвечает папа. - Я звонил, узнавал - самолёт в семнадцать сорок.
      - Самолет - КУДА?
      - В Катманду!
      - Кто тебя там ждёт, в этой Катманду? - Мама встала у двери в прихожей. - Ты и языка-то не знаешь. Ни визы, ни валюты... С инопланетянами собирается встречаться! А у самого ум - как у ребёнка...
      Короче, мы отговорили его. Папа плакал в семнадцать сорок, когда улетал самолёт. А наутро взял и записался на курсы изучения летающих тарелок.
      Он совсем забросил нас, землян. Он раскрыл сердце космосу. И мы, папины близкие, - я, мама и наша такса Кит - посыпались из его сердца, как горох.
      Он смотрел на нас равнодушными глазами, а когда я на даче опился парным молоком, он сказал безо всякого сочувствия:
      - Ничего, такова жизнь. Приехал на курорт - погулял - заболел - выздоровел - сел в тюрьму - вышел -женился - поехал на курорт - умер.
      Он прекратил добывать еду, позабыл дорогу в прачечную, год не брал в руки веник.
      - Я уже на представляю папу метущим, - жаловалась мама, - а только мятущимся.
      Если он смотрел телевизор и возникали помехи, папа говорил:
      - Летающие тарелки пронеслись над Ореховом-Борисовом в сторону Бирюлёва или Капотни.
      Если мама просила его поискать в магазинах носки или ботинки, папа отвечал:
      - Я ищу в жизни не ботинки и носки, а контакта с инопланетным разумом.
      - Мы одиноки во Вселенной! - кричала на папу мама. - Мы без конца прощупываем космос и никого пока не нащупали!
      А папа отвечал:
      - Я смеюсь над тобой, Люся! Над твоими убогими представлениями о мире. Знаешь ли ты, что когда художник рисовал Ленина, Ленин мечтательно посмотрел в небо и сказал: "Наверняка есть другие существа, обитающие на других планетах, обладающие другими органами восприятия из-за разницы давления и температур!"?
      На даче в Уваровке у нас украли с крыши трубу, с огорода украли кусты старой чёрной смородины, из колодца украли ведро. Какие-то жучки съели за зиму полдома...
      А папа сидел сложа руки и говорил нам, что жизнь на земле появилась не сама. Кто-то привёз нас с иных планет и теперь опекает, как младенцев.
      - От обезьян никому не хочется происходить, - грустно говорила мама. - А всем от инопланетян.
      А папа думал: попадись ему космический пришелец - хоть в виде мыслящей плесени или океана, краба или инфузории туфельки, - папа, конечно, вмиг его узнает и распахнёт ему навстречу объятия.
      - Миша! Миша! - звала мама папу и такой взгляд давала фиолетовый.
      А папа думал: если я встречу представителя внеземных цивилизаций, что спрошу? Откуда вы? Откуда мы? Когда наступит дружба между народами?
      А мама то наденет новое платье, то испечёт пирог с надписью: "Привет Михаилу!", то свяжет папе варежки. А как-то раз, чтобы обратить на себя папино внимание, совсем остриглась под лысого.
      А папа уставится в окно и смотрит на кучевые облака. Небо в Уваровке на закате стоит перед глазами, как горы. С деревьев облетали листья. Такса Кит бегал за окном, обалдев от шуршания листьев. У него ноги короткие, и шуршание близко, под самым ухом. Листья летели и забывали о дереве. Как папа о нас с мамой и Китом.
      - Дальше так жить нельзя! - решил наконец папа. - Надо обратиться к космическому разуму через Организацию Объединенных Наций. Я люблю определённость. Я хочу знать: существуют ли инопланетяне?
      - Все мы инопланетяне на этой земле, - сказала мама.
      Она помыла посуду, повесила фартук на гвоздик и... начала исчезать. Прямо на глазах. Она стала как рисунок, будто невидимая мама была обрисована тонкой линией - лиловым карандашом.
      Кит задрожал и полез под кровать. Папа насторожился, как боевой конь при звуках трубы. У меня голова пошла кругом.
      А мама превратилась в блин. Блин светящийся, огненный и лучистый. Он помаячил из стороны в сторону, вылетел в форточку и с диким грохотом стремглав улетел на небо.
      Мы стояли - я, папа, Кит - как окаменелые.
      - Профуфукали инопланетянина! - сказал папа.
      Он уже хотел кусать локти и рвать на себе волосы. Но наша мама, конечно, вернулась. Приходит со станции с авоськой огурцов.
      - Не бойтесь, - говорит. - Никуда не денусь. Не могу же я бросить вас на произвол судьбы.

[в пампасы]