Непросто вырастить охотничью собаку. Вот наша такса Кит. Сейчас он уже в летах. А лучшие годы
жизни он посвятил уничтожению ВСЕГО вокруг себя, и всё это он ел!
Мы страшно боялись, что он заболеет и умрёт. Но Кит жил припеваючи. Только однажды он впал в меланхолию, когда
проглотил мою резиновую галошу. Месяц ходил печальный, а потом взялся опять за своё.
Если положить в кровать рыжего пса, который сторожит тёти Нюрин огород, он быстро вскочит и удерёт. А Кит ляжет,
устроится поуютнее и будет пыхтеть, чтобы пожарче сделать своему товарищу по кровати - мне.
Я даже представить не могу, что у нас когда-то не было Кита. Я помню, как у него нос вытягивался, уши, туловище, он
рос хоть и незаметно, а прямо на глазах, как идут минутные стрелки.
Когда мы первый раз привели его на выставку, он оказался лучшей собакой в Москве. Все были начёсанные, причёсанные,
а Кит вышел с папой на ринг, и судья сказал:
- Кобель Антонов! Первое место по красоте.
Когда он подошёл к двухметровому барьеру, мы ужаснулись: он никогда не прыгал такую высоту. Забор сплошной. Никто
никого не видит. Папа встал за барьером и крикнул:
- КИТ!
Кит взвыл - это было тоскливое коровье мычание - и перепрыгнул.
А как он охотился! Механический заяц в штаны наложил, когда Кит появился на горизонте.
Из уважения к Киту папа приобрёл ружье и подал заявку на охоту на ворон, как на вредных животных. Но Кит так весело
на них кидался, что все вороны просто улетели из нашего двора.
С тех пор у Кита во дворе хорошая репутация.
Когда к нам пришла отравительница крыс и мышей, тихая женщина в серой шапочке, увидела Кита - испугалась, то наша
дворничиха сказала ей:
- Не бойтесь! Это самая лучшая собака на свете.
Тихая женщина в серой шапочке пришла травить крыс и мышей, но их у нас не оказалось. И всё-таки папа взял телефон
этой тихой женщины, папа взял её визитную карточку: "Плахова - крысы-мыши". И мы забыли про эту карточку,
совсем забыли.
Летом я и Кит гуляли в полях. Он давал круги, зависая над маленькими зелёными ёлками. Он так хорошо себя чувствует
в полёте! И я себя тоже! А когда шёл дождь, мы бежали домой под дождём. Впереди, задрав хвост, шпарил Кит. И я думал:
"Вот как надо счастливо жить".
И вдруг - ни с того ни с сего - как гром среди ясного неба: у нашего Кита завелись блохи. Блохи очень приспособлены
к жизни. Они пришли к нам из тьмы веков и, наверное, будут прыгать и скакать, когда погаснет Солнце и наша цивилизация
исчезнет с лица Земли.
- Выше нос! - сказал папа псу.
Он схватил Кита, как орёл курочку, сунул в ванну и намылил дегтярным мылом. Блохи обалдели. У них был такой ошалелый
вид! Мы думали: никто не уйдёт живым, все найдут себе тут могилу. Но они проявили самообладание и дружно перебежали
к Киту на нос. Я поймал несколько штук.
- Где ты их находишь, где?! - кричал папа.
- Сейчас я тебе покажу, - отвечал я, - и ты запомнишь.
- А что? Какое чувство, - кричал папа, - когда ты поймал блоху?
- Чувство радости, - отвечал я.
Тут они взяли и перескочили на папу. Папа бил их газетой, крича:
- Андрюха! Они скачут по моей груди!
Он гонял их с места на место, пока вся компания почти без потерь снова не оказалась на Ките.
- Только весёлое животное, как блоха, - сказал папа, - не станет предаваться унынию после таких сокрушительных ударов
судьбы.
И вызвал ветеринара.
Ветеринар приехал на "газике".
- Поменьше гуляй, - сказал он мне. - Ваш двор полон инфекций.
Я поглядел в окно. Двор был пуст. Как странно устроен мир! Один человек смотрит - и не видит. Другой же видит не
глядя. Тогда я представил себе толпу ИНФЕКЦИЙ, похожих на слоноедов, свирепо разгуливающих по двору.
- На что жалуемся? - спросил ветеринар.
Кит лежал у меня в постели. Я боюсь: если не пускать на кровать Кита, он может не понять, в чём дело, и подумает,
что его разлюбили.
- Кто это? - спросил ветеринар, осмотрев Кита.
- Это блохи, - ответил папа. И беззаботно добавил: - Что за собака в наше время без блох?
- А кто вам сказал, что это собака? - спрашивает ветеринар.
Я знал, я давно подозревал, что Кит не собака, а четвероногий человек.
- Это короткоухая такса за двести рублей, - твёрдо произнес папа. - Купленная мной и Андрюхой на Птичьем рынке.
- Вас обманули, - сказал ветеринар. - Это крыса. Циклопическая американская крыса. Вид найден в городе Бостоне,
штат Массачусетс, во время ремонта канализационных труб. Бостонцы привозят их в клетках на Птичий рынок и продают
в качестве такс.
- А-а-а! - закричала мама и грудью заслонила меня от Кита.
Все сразу вспомнили его странное поведение: как он любит пожёвывать папино ухо, ест подчистую всё на своем пути и
как он в овраге - первый - покинул тонущий в луже плот.
- Значит, наш Кит - это крыса? - задумчиво сказал папа.
- Да, - вздохнул ветеринар. - И среди этих крыс встречаются людоеды.
Мама закачалась.
Почуяв неладное, Кит сделал вид, что он глубокий старик, и стал доканывать нас своими печальными вздохами. Я хотел
к нему подойти, чтобы он знал, что мне неважно его происхождение, но мама вцепилась в меня, как медведь коала
в эвкалипт.
- Так вот почему на даче, - задумчиво сказал папа, - он в окне выгрыз форточку и вылетел в огород!..
- Это настоящий крысиный поступок, - сказал ветеринар.
- А я его понимаю! - говорю. - Я-то по опыту знаю, что такое одиночество.
- Но всё равно, - говорит папа, - зачем же окна грызть?
А я говорю:
- Потому что оно ему мешало! Его неведомая сила влечет. Он ничего с собой не может поделать.
- Вот именно - неведомая сила, - зловеще произнёс ветеринар. - Он дома гадит?
- Никогда!
- Уникальный случай! - Ветеринар вынул фотоаппарат и нацелил на Кита объектив.
Кит дико затрясся.
- Видите? - сказал ветеринар. - Не хочет фотографироваться. Боится, что его разоблачат.
- Раз крыса, так крыса, - говорю я. - Подумаешь!
- Если Кит съест папу, - сказала мама, - я не переживу.
- А не надо его злить, - говорю. - В случае чего я запру его в комнате.
- Люся! - вскричал папа. - Люся! Как же нам быть?
Он воздел руки к небу, и в этот момент из его кармана выпала визитная карточка: "Плахова - крысы-мыши".
Все молча уставились на неё, окаменев.
- Нет! - крикнул я. Я думал, у меня разорвётся сердце.
Бедный Кит. Он, умевший уходить отовсюду, где ему не нравилось, и удирать ото всех, кого он не любил, в мгновение
ока очутился в лапах ветеринара. Тот сжимал его цепко, профессионально. И уже уходил от нас, бормоча:
- В доме ребёнок... опасно... внизу... спецмашина... эти крысы такие коварные...
Он ещё что-то бормотал, унося Кита, но я не слышал.
Я орал:
- КИТ! КИТ!!!
Я рвался к нему, но мама держала меня. И папа меня держал.
- Это катастрофа, - растерянно шептал папа. - Это катастрофа!
Но держал крепко.
И тогда я понял, что уйду из дома. Буду бродить, вспоминая Кита и родителей. Но, конечно, никогда не вернусь.
Никогда. Они поймут, что значит потерять САМОЕ БЛИЗКОЕ СУЩЕСТВО. Тогда они п о й м у т.
Ветеринар уходил. А я ничем не мог помочь Киту! Наши взгляды встретились. В последний раз. В полной тишине.
И тут Кит сказал:
- ВЫ ЧТО, ПСИХИ? Слышал бы мой дедушка, ТАКС КЕНТЕРБЕРИЙСКИЙ, эту белиберду! Ветеринар ненормальный. Он сбежал из
сумасшедшего дома... Андрюха! - сказал Кит. - Положи меня в кровать.
Это было первый и последний раз в жизни. Больше Кит ничего не говорил. И ветеринар тоже. Но прежде чем исчезнуть из
нашей жизни навсегда, он обернулся на пороге и сказал:
- От блох хороша черемичная настойка.
