На скамейке сидели старушки. Мимо прошёл мальчик с портфелем. Старушки проследили за тем, как он потыкал пальцем в кодовый замок, вошёл в подъезд и тихо закрыл за собой дверь.
      - Что-то раньше его не видела, - озабоченно произнесла одна.
      - Да нет, тутошний, - возразила другая. - Из пятнадцатой, что ли, квартиры?
      - Из десятой, - поправила третья. - Сапожниковых сын.
      Старушки успокоились и продолжили разговор о здоровье.
      Мальчика звали Боря. Фамилия его была не Сапожников, а Лаптев. И жил он не в пятнадцатой, не в десятой, а в четвёртой квартире. Но был он… как бы поточнее сказать? Невзрачный он был какой-то. Даже старушки, которые всё про всех знали и получили от жителей гордое прозвище "народные мстители", - и те не проявили к Боре никакого интереса. Что же говорить об одноклассниках! Тем более об одноклассницах!..
      Между прочим, в Бориной невзрачности были свои преимущества. Его месяцами не вызывали к доске. Учителя вспоминали о нём, лишь когда пора было выводить оценку за полугодие. И, стыдясь собственной забывчивости, ставили ему четвёрки.
      Иногда на уроке Боря поднимал руку, желая правильно ответить на вопрос. И тогда математичка или англичанка смотрела на него с удивлением: "Новенький, наверное. Как же его зовут?.." Учительница переводила взгляд на другую поднятую руку и с облегчением выслушивала ответ узнаваемого ученика.
      Любимых предметов у Бори не было. Однажды в каком-то детективе он прочитал, что людей с неприметной внешностью берут в разведчики. На как туда берут и какие знания для этого требуются, он не знал.
      В семье детективы были единственным чтением. Раз в неделю отец покупал новую книгу и прочитывал её первым. Потом читала мама. Потом доходила очередь и до Бори. Автор детектива про неприметных разведчиков и фамилию носил неприметную: Джонсон или Джексон. Никак было не запомнить. В конце концов Боря решил, что нужно учить английский - главный шпионский язык. Вскоре, однако, его заинтересовала география.
      На контрольную все принесли контурные карты. Нужно было обозначить моря, омывающие северные берега страны. Боря начал с Баренцева. Затем приступил к Карскому, действительно слегка напоминающему воронье крыло. По соседству раскинулось море Лаптевых. Боря отложил карандаш и надолго задумался.
      Вечером он спросил:
      - У нас родственники есть, которые прославились?
      - Дядя твой уж прославился так прославился, - вздохнула мама, укоризненно взглянув на отца.
      - Слышать о нём не хочу, - отрезал тот, не отрываясь от детектива.
      - Он на севере живёт? - спросил Боря.
      - А ты откуда знаешь? - удивилась мама.
      - У моря?
      - Постой-ка. - Мама выдвинула ящик комода, достала картонную коробку и, порывшись в ней, извлекла новогоднюю открытку с пляшущими вокруг ёлки зайцами. - Вот что он пишет. - Мама надела очки и прочла, обращаясь главным образом не к Боре, а к отцу: - "Обустроился на новом месте. Всё море во льдах. Северное сияние, тюлени. Почти воля, и душа отдыхает. О будущем не думаю, но и к прошлому дороги нет. Может, навсегда здесь останусь, у моря своего. Не поминайте лихом. Матвей". - Мама сняла очки и произнесла сочувственно: - Ты бы ответил ему. Родной ведь брат.
      Отец промолчал.
      Боря улыбнулся и больше ни о чём маму не спрашивал. Полученной информации ему было достаточно.
      На следующем уроке географии он с таким рвением тянул руку, что географ Юрьич наконец пригласил его к доске. Точнее, к закрывавшей всю доску карте. Боря схватил указку и с гордостью принялся рассказывать про море Лаптевых. Какое оно огромное - семьсот квадратных километров! И глубокое! Показал впадающие в море реки - Хатангу, Яну и Лену, конечно. Обвёл указкой Таймыр, Северную Землю, Новосибирские острова. Рассказал про нерпу и морского зайца. Даже запыхался, боясь, что его перебьют или остановят. Но все слушали с любопытством.
      - Прекрасно! - похвалил Юрьич и потянулся за Бориным дневником. - Ну как же - Лаптев! Кому, как не тебе, море Лаптевых знать. Пятёрка, садись.
      - Между прочим, мой дядя ещё жив, - промолвил Боря и направился к своей парте.
      - Что ж, хорошо, - пожал плечами географ, несколько озадаченный этим сообщением. - А он кто?
      Боря обернулся и со значением произнёс:
      - Матвей Лаптев. Именно ему море обязано своим именем.
      Это прозвучало так неожиданно, что никто в классе даже не засмеялся. Юрьич, посчитав Борины слова не очень удачной шуткой, махнул рукой и вызвал другого ученика. Урок продолжился.
      Учитель в тот день задержался в кабинете дольше обычного. Выйдя под вечер из школы, он направился к троллейбусной остановке самым коротким путём - через ближайший двор. На детской площадке собрались подростки, человек семь. Кто-то даже курил. Но не это побудило географа остановиться, а два слова, произнесённые звонко и весело: море Лаптевых. Надеясь, что в сумерках его не заметят, Юрьич подошёл поближе.
      - …Он даже не сразу догадался, что под ним море, - рассказывал самый младший в компании. - Полярная же ночь, впереди не видно ничего. Только вьюга сделалась сильнее. Потом торосы стали попадаться.
      - Что ещё за торосы? - спросил кто-то.
      - Ну, нагромождения льдин. Потом видит: дымится что-то в двух шагах. А это полынья! Широкая, не перепрыгнуть. Хорошо, вовремя заметил. И вдруг - как плеснёт вода! С ног до головы дядю Матвея окатило. И выныривает морж. Клыки - во-от такие!..
      "Да это же Лаптев, - узнал наконец географ. - Я ему пятёрку сегодня поставил. Ну и врёт пацан!"
      Юрьич был учитель молодой. В каждом ученике ему хотелось видеть личность и влиять на её развитие. Поэтому он вернулся в школу, нашёл в классном журнале телефон Лаптевых и не откладывая позвонил прямо из учительской.
      Трубку взял отец.
      - Иван Степанович? Это Борин учитель по географии вас беспокоит. Скажите, у Бори есть дядя?
      - А что такое?
      - Мне кажется, для Бори он большой авторитет. Но влияние, которое он оказывает на мальчика…
      - Никакого влияния он оказывать не может, - перебил Борин отец. - Он вор и далеко отсюда.
      - Как вы сказали? - растерялся учитель.
      - Обчистил дачу прокурора области. Получил по полной. Пять лет в лагере отсидел. Сейчас на поселении. Борька не натворил ли чего?
      - Нет-нет, - поспешил заверить учитель, почему-то чувствуя себя виноватым. - Боря хороший ученик. Пятёрку сегодня получил.
      - Ну тогда ладно, - закончил разговор Борин отец.
      Ещё минут пять географ Юрьич слушал короткие гудки, пока не сообразил наконец повесить трубку.
      Следующий урок географии у шестиклассников был через неделю. И всё это время Боря Лаптев со своим преступным дядей не выходил у Юрьича из головы. Казалось бы, чего проще - вызвать Лаптева для разговора, объяснить, что враньё ни к чему хорошему не приводит, что вокруг много примеров для подражания… Тут Юрьич морщился, недовольный собой: "Рассуждаю, как старый ворчун. Теряю педагогическое чутьё. Надо с Лидией Яковлевной посоветоваться".
      Лидия Яковлевна работала в школе дольше других учителей. И все её любили, даже ученики. Когда географ заглянул после уроков в кабинет литературы, Лидия Яковлевна проверяла сочинения шестиклассников. Глаза её светились.
      - Вы только послушайте, Владимир Юрьевич, что написал один мальчик. Темы сочинения "Моё самое яркое впечатление лета". - Она раскрыла одну из тетрадей и прочла: - "Летом я гостил у дяди Матвея. Он живёт на севере. Однажды ночью я проснулся от протяжного воя. Выл огромный волк. Но я не испугался. Потому что волк был не злой. Дядя его приручил, и тот служит ему, как собака. Я вышел из дома, погладил волка, и зверь успокоился. Потом началось северное сияние. Мы с волком долго любовались им. Описать его невозможно. Дядя Матвей сказал про северное сияние, что это небо играет на разноцветной гармошке".
      Лидия Яковлевна отложила тетрадь и повторила:
      - "Небо играет на разноцветной гармошке". Как хорошо! Ошибок уйма, к сожалению.
      - Уж не Лаптев ли это написал? - осторожно спросил Юрьич.
      - Да, Лаптев Боря. Как вы догадались? А я, знаете, на него внимания никогда не обращала. Талантливый, оказывается, мальчик.
      - Он всё наврал, - сказал географ. - Вбил себе в голову, что его дядя - великий человек. Что с ним делать, ума не приложу.
      Лидия Яковлевна задумалась. Затем вновь улыбнулась и сказала:
      - Это всё детские фантазии. Пройдёт со временем. Не судите его строго, Владимир Юрьевич. Как знать, может, и сам он когда-нибудь прославится.
      Географ лишь пожал плечами и вздохнул.
      Неделя прошла. В назначенный час Юрьич вошёл в класс и объявил:
      - Сегодня никого спрашивать не буду. - Шестиклассники радостно зашумели. - Сегодня я рассажу вам о двух братьях, о двух замечательных первопроходцах. Одного звали Дмитрий, другого Харитон. Заслуги их перед Отечеством столь велики, что в их честь назвали целое море!
      Юрьич торжественно оглядел учеников, ища глазами Борю Лаптева. И вдруг поймал себя на том, что совершенно не помнит его физиономии. Но затягивать паузу было нельзя. И учитель продолжил урок, к которому подготовился особенно тщательно. Он даже слега волновался. Волнение его невольно передалось ученикам. Все притихли, слушая рассказ о первых выпускниках Морской Академии, которые сдавали экзамен самому Петру Великому. И вот началась - тоже Великая - Северная экспедиция.
      - Это было время небывалых холодов, - рассказывал Юрьич. - В Голландии замёрзли каналы, в Англии встала Темза. Наступил так называемый "малый ледниковый период". Бот "Иркутск" застрял в устье Колымы. И тогда отряд Дмитрия Лаптева пересел на собачьи нарты и продолжил путь на восток, к берегам Тихо-Восточного океана, как он именовался тогда…
      Минут через пятнадцать класс утомился. Приключения кончились. Названия якутских и чукотских рек, мысов, острогов перемешались в головах. "Ничего, - успокаивал себя географ, - вырастут - поймут, что ежедневный кропотливый труд по созданию новой карты тоже может быть подвигом". Но в глубине души он жалел, что не было в судьбе двоюродных братьев ни смертельных схваток с белым медведем, ни встреч с воинственными "немирными чукчами", ни кораблекрушений. "Не привирать же, в самом деле!" - подумал он с раздражением и вновь поискал глазами Борю.
      Прозвенел звонок.
      - А Дмитрий Яковлевич, единственный из офицеров Великой Северной экспедиции, дослужился до адмиральского чина, - закончил Юрьич урок. И спросил с улыбкой: - Лаптев ничего не хочет по этому поводу добавить?
      - А его сегодня вроде не было, - ответил кто-то. - Может, болеет?
      Шестиклассники повалили к выходу. Класс опустел. Юрьич постоял в задумчивости у карты. Затем воскликнул: "Ну, погоди у меня"! и стремительным шагом покинул кабинет.
      Через десять минут он стоял у нужного подъезда и разглядывал кнопки кодового замка.
      - Идёте к кому? - поинтересовались одна из старушек на лавочке.
      - Мне нужен Боря Лаптев из четвёртой квартиры, - обернулся Юрьич. - Я его школьный учитель.
      - Натворил чего? - полюбопытствовала другая.
      - Послушайте, какой у вас тут номер? У меня совсем нет времени.
      - А документ есть? - прищурилась третья.
      Но тут дверь отворилась и навстречу учителю вышел Боря Лаптев. С синяком под глазом. Как ни странно, синяк очень оживил его невзрачное лицо, и Юрьич его сразу узнал.
      - Владимир Юрьевич? - пробормотал удивлённый Боря. - Вы к нам?
      - Ты почему в школу не ходишь? Что у тебя с лицом?
      - Это я… Это мне…
      - Давай-ка пройдёмся, - велел Юрьич строгим учительским тоном.
      Лаптев тяжело вздохнул и поплёлся за учителем, волоча старый чемодан, который рассерженный Юрьич не сразу и заметил.
      Они отошли подальше от старушек и остановились.
      - Куда собрался?
      - К дяде поеду, - тихо ответил Боря. - Помните, я о нём рассказывал? Его именем ещё море назвали.
      - Как так - поедешь? - опешил Юрьич. - Середина же четверти! Кто тебя отпустит!
      - Нет, я учиться не брошу. Как только доберусь, в местную школу поступлю. Школы везде есть.
      - А родители? Послушай, дядя твой никакой не первопроходец. Что за фантазию вбил ты себе в голову!
      - Не верите… - вздохнул Боря. - А вы возьмите и поверьте.
      - Да как же я могу в это поверить! - Юрьич хлопнул себя ладонями по бёдрам. - И, главное, зачем?
      - Интереснее так.
      - Интереснее? А вот представь! Кому-то покажется неинтересным, что дважды два четыре. И что же, переделывать математику? Кому-то таблицу Менделеева захочется упростить. Кому-то историю переписать. Хотя ей и без того уже, бедной, досталось…
      - Ой! - вскрикнул вдруг Боря, испуганно глядя за спину Юрьича. - Спрячьте, пожалуйста!
      Он быстро вынул из кармана толстый блокнот и сунул его учителю. Тот обернулся. Размашистым шагом к ним приближался Лаптев старший. Ни слова не говоря, он влепил сыну подзатыльник, бросил злобный взгляд на Юрьича, отобрал у сына чемодан и мотнул головой в сторону дома. Хнычущий Боря затрусил к подъезду. Отец двинулся за ним.
      Юрьич смотрел им вслед и не знал, как поступить. Догнать отца и убедить его, что рукоприкладство не лучший метод воспитания? Но что предложить взамен? Как разубедить ученика в его сумасбродстве?
      Ничего не решив, Юрьич отправился домой. Собой он был крайне недоволен.
      В метро, сев на свободное место, он раскрыл Борин блокнот.
      "Льдина дрейфовала уже четвёртые сутки. Когда на горизонте показался корабль, у Матвея не осталось сил звать на помощь. К счастью, он был замечен зорким капитаном..."
      Далее рассказывалось, как путешественника подобрало судно, в трюме которого преступник боцман прятал контрабандную пушнину. Как Матвей Лаптев догадался об этом, а боцман задумал убийство, но не на того напал. Потому что, когда напал, получил такую плюху, что перелетел через борт и оказался в объятиях белого медведя.
      - Круто! - хмыкнул рядом молодой парень. - Даже выходить жалко. Был бы я издателем, сразу бы напечатал. - Он перевёл взгляд на Юрьича и перед тем как встать уважительно добавил: - Творческих вам успехов!
      - Да это не моё!.. - крикнул вдогонку Юрьич и покраснел.
      Ему вдруг вспомнился недавний телесериал, наделавший много шуму. Автором сценария по своему же роману был известный и даже уважаемый писатель. Но история страны в самые трагические её десятилетия напоминала скорее водевиль, чем драму. И чем Боря Лаптев хуже!..
      Вечером ему позвонил старый друг:
      - Слушай, бросай своих двоечников! Я с профессором говорил, он тебя помнит. Аспирантура на кафедре тебе обеспечена. Не упускай шанса, а то застрянешь до пенсии в этой дурацкой школе.
      Через неделю Юрьич подал заявление об уходе.
      Преподавать географию шестиклассникам стала пожилая учительница с убаюкивающим голосом.
      - Жалко, что Юрьич ушёл, - вздохнула как-то Соня Козодоева. - Симпатичный был учитель.
      - Да кому нужна эта география! - поморщился Юрка Бурлакин. - Мне, например, уж точно не пригодится никогда. Да и тебе тоже.
      - Зато уроки были интересные. Он всегда так увлечённо рассказывал!..
      - Борька Лаптев ещё интересней рассказывал! - отмахнулся Юрка.
      Впрочем, Боря к тому времени их одноклассником уже не был. Говорят, он предпринял ещё одну попытку добраться до моря Лаптевых. И опять неудачную. Отец, виня во всём прежнее окружение сына, то ли перевёл его в другую школу; то ли вся семья куда-то переехала. Словом, дальнейшая Борина судьба нам неизвестна.
      Его блокнот так и остался невостребованным. В конце концов он оказался на дне большой картонной коробки, куда Юрьич складывал старые письма и конспекты. Там, по всей вероятности, он до сих пор и пылится.

[в пампасы]