Вот что я открыл! Если из русского языка убрать отрицательные приставки, я был бы послушным, внимательным и алаберным.
      - А я выносимым! - обрадовался Юрка, когда я сообщил ему о своём открытии.
      В это время Лидия Яковлевна велела всем достать тетради и приготовиться к контрольной.
      - Звонок скоро, и на тебе - контрольная… - проворчал Юрка.
      - Она вообще какая-то… предсказуемая, - согласился я.
      Но нам повезло. В класс заглянула директорская секретарша Леночка и срочно позвала учительницу к телефону.
      - Из роддома, - добавила она громким шёпотом.
      - Ой! - засуетилась Лидия Яковлевна. - Леночка, пожалуйста, побудьте с ними пять минут, я скоро.
      По коридору, удаляясь, застучали её каблуки.
      - Хороши! - покачала головой Леночка. - На пять минут вас нельзя оставить. - Она подошла к доске и села за учительский стол.
      - Леночка, а что случилось? - вкрадчиво спросила Соня Козодоева.
      - Не Леночка, а Елена Владимировна, - поправила та строгим голосом. Но быть строгой ей быстро надоело, и она призналась: - У Лидии Яковлевны дочь должна родить вот-вот. А может быть, уже…
      Девчонки заверещали:
      - А кого, мальчика или девочку?
      - Откуда ж она знает?
      - Теперь об этом заранее сообщают.
      - А ты-то откуда знаешь?
      - Вчера по телевизору сказали, - заявил Валера Скориков, - что в Аргентине одна семерых родила!
      - Да ну тебя!
      - Интересно, кто у неё муж? - мечтательно произнесла Козодоева.
      - Диего Марадона.
      - Дурак!
      Поднялся гвалт. Леночка пыталась навести порядок, но её никто не слушал.
      - Все девчонки у нас… нормальные, - сказал я.
      - Какие же они нормальные! - Юрка с удивлением посмотрел на меня. Но вспомнив начатую игру, кивнул: - Вообще ты прав. Орут как… дорезанные! А пацаны у нас все… дотёпы!
      Мы засмеялись.
      Вдруг Юрка спросил:
      - А твои родители часто ругаются?
      - Да когда как. А что?
      - Мои часто. Вот родили бы мне в своё время брата или сестру…
      - И что?
      - Заботились бы, а не ругались.
      - Разве о тебе не заботятся?
      - А чего обо мне заботиться - я уже большой. - Он вздохнул и добавил: - Подождут ещё немного и разведутся.
      Мне стало жалко Юрку. Я спросил:
      - А как они ругаются?
      - Да ну, повторять неохота. Когда отец приходит с работы, мама кричит: "Терпения моего больше нет!.." Ну и так далее.
      - Может, ты с ними в нашу игру сыграешь?
      Юрка пожал плечами.
      Шуму в классе поубавилось. Леночка пугала всех какой-то важной комиссией, которая явится в школу на следующей неделе.
      Юрка хмыкнул.
      - Ты чего? - поинтересовался я.
      - Смешно выходит. Представил, как мама на отца ругается: "Вернулся, годяй трезвый! Дельник радивый!"
      - А он что? - улыбнулся я.
      - А он, - Юрка сделал важное лицо и пробасил: - "Зря ты такими справедливыми словами меня и себя рвируешь".
      Мы захохотали. Леночка погрозила нам кулаком.
      - Я им вечером расскажу про игру, - прошептал Юрка. - Как думаешь, поможет?
      Я кивнул.
      В класс вошла Лидия Яковлевна. Все замерли.
      - Итак, продолжим, - сказала она деловым тоном. Потом оглядела всех нас. Глаза её вспыхнули, она всплеснула руками и крикнула: - Ой, ребятушки! Я такая счастливая! У меня внучка родилась!
      Девчонки завизжали. Леночка бросилась целовать Лидию Яковлевну.
      Козодоева, которой светил трояк за полугодие, встала и заявила с проникновенностью:
      - Дорогая Лидия Яковлевна! Мы все желаем, чтобы ваша внучка была такая же красивая и добрая, как вы! И чтобы она была… - Соня споткнулась, подыскивая слова.
      - Заботной и наглядной! - подсказал Юрка.
      Все засмеялись, хотя никто ничего не понял. Кроме меня.

Покажите мне мальчишку, который не мечтает о славе. И я рассмеюсь ему в лицо! Потому что таких мальчишек не бывает. Уж на что был тихоней и мямлей Виталик Миробоев, но и он втайне ждал своего часа.
      И судьба улыбнулась ему.
      Случилось это после уроков, когда Виталик вяло брёл домой с жиденькой тройкой по-русскому. На перекрёстке зажёгся жёлтый, потом красный, потом опять зелёный. А он всё стоял и таращился на дом через дорогу.
      Ничего такого, на первый взгляд, в доме не было. Обычный шестиэтажный дом. Со скучной вывеской "Швейное ателье". Но это вчера. А сегодня четверо бодрых рабочих в синих комбинезонах прилаживали к стене новую вывеску. И на ней крупными буквами красовалась его, Виталика, фамилия!
      В середине фамилии возник небольшой пробел, будто призывая произносить её не торопясь, глотнув от восторга воздуху: "МИР ОБОЕВ".
      Переполненный радостным волнением, Виталик оглянулся на стоящих у светофора прохожих. Некоторые поглядывали на новую вывеску с любопытством.
      - Пора бы ремонт нам сделать, - сказала одна тётенька, обращаясь к мужу.
      - Да… - отозвался тот без энтузиазма.
      Назавтра Виталик впервые в жизни прогулял без уважительной причины два урока. Учительница так и записала ему в дневник: "Прогулял без уважительной причины". Откуда ей было знать, что первый школьный звонок и начало работы нового магазина совпадают. Виталик просто не мог не зайти в свой магазин.
      Он с удовольствием гулял по просторному залу, с любопытством рассматривал под стеклом образцы обоев. Их было, наверное, не меньше сотни. Или даже больше. Обои были всевозможных расцветок, узоров, рисунков. На полках аккуратными брёвнышками покоились запечатанные рулоны, словно таинственные свитки из инопланетной библиотеки.
      Посетителей в магазине прибавилось. Приехало телевидение. Режиссёр ходил по магазину, указывая оператору, что снимать. Потом сказал:
      - Нужен ребёнок с мамой.
      Мамой выбрали застенчивую толстенькую даму. Ребёнком - Виталика.
      - Улыбнись! - велел ему режиссёр. - Вот так, хорошо. Смотришь прямо в камеру и внятно произносишь: "МИР ОБОЕВ" - это класс!" Понятно?
      - Нескромно как-то… - замялся Виталик.
      - Это же реклама! - засмеялся режиссёр и протянул ему рулон обоев. - Держи, как часовой автомат держит, наискосок. Все готовы? Начали!
      Румяная толстушка, которую нагрузили целой охапкой рулонов, покраснела ещё больше и воскликнула жалобно:
      - Пусть мир станет краше!
      - Миробоев - это класс! - звонко заключил Виталик.
      - Снято! - сказал режиссёр. - Всем спасибо!
      - Может, дубль? - спросил оператор.
      - Времени нет. Нам ещё пельмени монтировать, сегодня эфир.
      Про пельмени Виталик не понял. И даже не сразу сообразил, что за бумажку сунул ему режиссёр на прощание. Оказалось, это десять долларов. Что с ними делать, Виталик не знал и просто отдал их вечером матери.
      - Это откуда они у тебя? - ахнула та.
      - Я в рекламе снимался.
      - И что рекламировал?
      - Нашу фамилию.
      Отец отложил дневник сына и недоверчиво покачал головой:
      - Прогулял и оправдываешься? Да если бы мне за фамилию доплачивали, я б не на стройке пахал, а…
      Домечтать он не успел. В телевизоре появилась весёлая физиономия Виталика, который с уверенностью заявил:
      - Миробоев - это класс!
      Мать, выронив зелёную купюру, медленно опустилась на табуретку.
      Румяная толстушка в кадр не попала. И это было Виталику приятно. Выходило, что именно он - главный герой.
      До полуночи рекламный ролик прокрутили ещё пару раз. Он длился всего несколько секунд, и, может быть, поэтому хотелось смотреть его ещё и ещё.
      Матери позвонила подруга: не твой ли Виталька обои рекламирует?
      Отец поглядывал на сына с невольным уважением и одобрительно хмыкал.
      На другой день выяснилось, что чуть ли не весь класс видел новый рекламный ролик. Мальчишки хлопали Виталика по плечу:
      - Ну ты даёшь!
      - Надо было сказать не "Миробоев - это класс!", а "Миробоев - это пятый "б" класс!"
      - Всё равно круто!
      Девчонки восхищались его фотогеничностью и приятным голосом.
      Одна лишь учительница возмущалась:
      - Миробоев - это не класс, а позор! Даже первокласснику известно, что "не" с глаголами пишется раздельно. Не фамилия красит человека, а человек фамилию. Запомните это.
      "Завидует", - усмехнулся про себя Виталик.
      Телевидение настойчиво продолжало утверждать его славу. Однако спустя месяц настойчивость эта стала ослабевать. Рекламный ролик мелькал на экране всё реже, а затем и вовсе исчез.
      А в конце четверти Виталик вновь стоял на перекрёстке. Зажёгся жёлтый, потом красный, потом опять зелёный. Виталик всё стоял и с ужасом наблюдал, как четверо бодрых рабочих в синих комбинезонах прилаживают к стене противоположного дома новую вывеску.
      Перейдя наконец через дорогу, он только и смог выговорить:
      - Это что же здесь будет?
      - Здесь, брат, шикарная пивная будет, - откликнулся один из рабочих. - Тебе сюда рано ещё.
      - А старый магазин где?
      - Бог его знает. Ты уйди из-под стремянки-то, пока молоток на голову не свалился.
      Знай Виталик, какой сокрушительный удар ждёт его в школе, он бы предпочёл молоток.
      Учительница вошла в класс не одна, а ведя за руку новенького.
      - Знакомьтесь, ребята. Ваш новый товарищ - Юра Бочкарёв.
      - "Бочкарёв - правильное пиво!" - грянул хором продвинутый в телерекламе пятый "б" класс.
      - Дураки! - закричал Виталик. - Не фамилия красит человека, а человек фамилию!
      Но в общей суматохе никто его не услышал.
      Вернувшись домой, Виталик бросил в угол рюкзак и лёг на тахту. Он лежал лицом к стене, глядя на старые выцветшие обои. Отец давно собирался переклеить их на новые, какие-нибудь испанские или финские. Да так и не собрался.

Миша двигался к доске так неохотно и медленно, что когда наконец дошёл, наступил второй урок.
      - Слушаю тебя, - печально промолвила учительница физики.
      - Стихотворение Пушкина "Зимнее утро", - так же печально отозвался Миша. - "Мороз и солнце, день чудесный…"
      - Постой, что ты несёшь? - удивилась учительница. - Какой мороз, какое солнце?! Ты правило буравчика учил или нет?
      - Правило буравчика? - Миша растерянно хлопал глазами.
      - С тобой всё ясно! - сказала учительница. - Неси дневник.
      Миша вздохнул и пошёл к своей парте.
      Он двигался так неохотно и медленно, что когда наконец дошёл, наступил уже третий урок.
      - К доске пойдёт… - учитель географии открыл журнал. - К доске пойдёт Сёмин. В прошлый раз мы говорили о Валдайской возвышенности. Покажи на карте, где она находится.
      Миша двигался к карте так неохотно и медленно, что когда наконец дошёл, наступил четвёртый урок.
      - Валдайская возвышенность… - начал он, тыкая указкой в пластмассовый скелет.
      - Какая ещё Валдайская возвышенность?! - удивилась учительница биологии. - О чём я только что рассказывала? Повтори.
      Миша задумался. Он думал так неохотно и медленно, что очнулся лишь когда из класса, шумя и толкаясь, стали выбегать одноклассники.
      "Обед!" - догадался Миша и направился в столовую.
      Ел он долго. Сначала щи. Потом сосиски с вермишелью. Потом пил чай со сдобной булочкой.
      Время от времени ему слышались какие-то посторонние звуки, звонки, крики: "Каникулы!"
      Миша допил холодный чай, встал и двинулся в свой класс.
      - А, Сёмин! - остановила его в пустом коридоре классная руководительница. - Давно тебя не видела. Одноклассники твои меня навещают. Такие молодцы! Слава Лейкин писателем стал. Игорь Лепихин артистом. А у Курочкина с Лисовой двойняшки родились, обе рыженькие. Ты заходи почаще, - кивнула она на прощание.
      Миша понял, что уроки кончились, и пошёл домой.
      По пути он то и дело останавливался, вспоминал правило буравчика, повторял про себя стихотворение Пушкина и пытался представить себе Валдайскую возвышенность.
      Он шёл так медленно, что я начал зевать и непременно заснул бы, если б не поставил в этом рассказе точку.

[в пампасы]