|
Роберт Льюис Стивенсон
A Child's Garden of Verses
Детский сад стихов
(часть пятая)
Christmas At Sea
Рождество в море
Снасти обледенели, на палубах сущий каток,
Шкоты впиваются в руки, ветер сбивает с ног -
С ночи норд-вест поднялся и нас под утро загнал
В залив, где кипят буруны между клыками скал.
Бешеный рёв прибоя донёсся до нас из тьмы,
Но только с рассветом мы поняли, в какой передряге мы.
"Свистать всех наверх!" По палубе мотало нас взад-вперёд,
Но мы поставили топсель и стали искать проход.
Весь день мы тянули шкоты и шли на Северный мыс,
Весь день мы меняли галсы и к Южному вспять неслись.
Весь день мы зазря ладони рвали о мёрзлую снасть,
Чтоб не угробить судно да и самим не пропасть.
Мы избегали Южного, где волны ревут меж скал,
И с каждым манёвром Северный рывком перед нами вставал.
Мы видели камни и домики, и взвившийся ввысь прибой,
И пограничного стражника на крыльце с подзорной трубой.
Белей океанской пены крыши мороз белил,
Жарко сияли окна, дым из печей валил,
Доброе красное пламя трещало по всем очагам,
Мы слышали запах обеда, или это казалось нам.
На колокольне радостно гудели колокола -
В церковке нашей служба рождественская была.
Я должен открыть вам, что беды напали на нас с Рождеством
И что дом за домиком стражника был мой отеческий дом.
Я видел родную столовую, где тихий шёл разговор,
Блики огня золотили старый знакомый фарфор;
Я видел старенькой мамы серебряные очки
И такие же точно серебряные отца седые виски.
Я знаю, о чём толкуют родители по вечерам, -
О тени дома, о сыне, скитающемся по морям.
Какими простыми и верными казались мне их слова,
Мне, выбиравшему шкоты в светлый день Рождества!
Вспыхнул маяк на мысе, пронзив вечерний туман.
"Отдать все рифы на брамселе!" - скомандовал капитан.
Первый помощник воскликнул: "Но корабль не выдержит, нет!"
"Возможно. А может, и выдержит", - был спокойный ответ.
И вот корабль накренился, и, словно всё оценив,
Он точно пошёл по ветру в узкий бурный пролив.
И когда на открытое море нацелился нос корабля,
Все облегчённо вздохнули, все, - но только не я.
Я думал в чёрном порыве раскаянья и тоски,
Что удаляюсь от дома, где стареют мои старики.
|
|
Рождество на море
Обледенели шкоты, калеча руки нам,
По палубам скользили мы словно по каткам.
Гоня нас на утёсы, норд-вест суровый дул,
Буруны были рядом, и страшен был их гул.
Всю ночь шумели волны, крутилась тьма, как дым,
Но лишь заря открыла, как скверно мы стоим.
Нас всех наверх позвали, в работу запрягли,
Поставили грот-марсель, на новый галс легли.
Весь день лавировали, все испытав пути,
Весь день тянули шкоты, но не могли уйти,
И ураган, холодный, как милостыня, гнал
Нас прямо на буруны, кружил нас возле скал.
Держать старались к югу, чтоб нас отлив унёс,
Но, сколько мы ни бились, несло нас на утёс.
Дома, дороги, скалы, и брызги у камней,
И стражника с биноклем я видел всё ясней.
Белее пены моря на крышах снег лежал,
И в каждой печке алый шальной огонь пылал,
Сияли окна, дымы летели к небесам,
Клянусь, я слышал запах всего, что ели там.
Отчётливо я слышал трезвон колоколов.
Ну, что ж, всю злую правду я вам сказать готов,
День наших бед был праздник и звался Рождеством
И дом в саду на горке был мой родимый дом.
Я словно видел комнат знакомых уголки,
И папины седины, и мамины очки,
И как огонь весёлый, пылающий в печах,
Бока румянит чашкам на полках и столах.
Я даже словно слышал их разговор о том,
Что сын уехал в море, тем опечалив дом,
И, ах, каким болваном я стал себя считать -
Промёрзлые верёвки в подобный день таскать!
Маяк на горке вспыхнул, и берег потемнел,
И вот поднять бом-брамсель нам капитан велел.
- Нас опрокинет! - Джексон, помощник, закричал,
- Теперь уж безразлично!- в ответ он услыхал.
Но снасти были новы, и ткань крепка была,
И шхуна, как живая, навстречу ветру шла.
И зимний день был кончен, и под покровом тьмы,
Оставив берег сзади, на волю вышли мы!
|
|
Продолжение следует...
[начало]
[в пампасы]
[продолжение]
|
