Подробные описания эльфов и гномов можно найти без труда. Фольклорные корни того и другого сказочного народца хорошо изучены. Сведения же о гоблинах скудны, обрывочны и противоречивы. Гоблинов часто путают с гномами, эльфами и скандинавскими кобольдами.
      Существует предположение, что слово "гоблин" произошло от "кобольд", иногда произносимого как "гобэль". Между тем "гоблин" перекликается также с английскими "хобл" (хромать) и "гобл" (жадно есть). Случайно ли это?
      Много разногласий и по поводу места обитания гоблинов. Тут и дупла деревьев, и берег реки.
      "Не может быть!" - удивляются одни, узнав о том, что описание гоблинов отсутствует в русских и зарубежных энциклопедиях мифологических существ. Другие убеждены, что гоблины - замечательная выдумка писателя Толкина. Опровержением этому служит поэма Кристины Россетти "Базар гоблинов", написанная в 1859 году, почти за восемьдесят лет до опубликования сказочной повести "Хоббит, или Туда и обратно". Первоначальное название поэмы - "Взглянуть на гоблинов".
      Сюжет её прост: две сестры слышат уговоры гоблинов купить невиданных фруктов. Старшая - Лиззи - убеждает младшую - Лауру - не поддаваться им. Но та всё же уступает соблазну. Она не только осмеливается взглянуть на гоблинов, но и угощается соком, заплатив за угощение срезанным локоном. Её ждёт расплата: она перестаёт видеть и слышать коварных торговцев, день и ночь томится жаждой, утолить которую могут только их фрукты. От неминуемой гибели девушку спасает старшая сестра: ей удаётся перехитрить гоблинов.
      Сама Россетти сетовала на то, что поэму воспринимают только как гимн сестринской любви, не обращая внимания на другое. Лаура оказывается на волоске от гибели не потому, что взглянула на гоблинов, хотя первоначально поэма так и была названа: "Взглянуть на гоблинов". Дело не в гоблинах. Единожды побывав "в сказке", Лаура не смогла смириться с тем, что продолжения не будет.
      Внешность гоблинов большой роли в поэме не играет. И всё же - какими показывает их Россетти?
     
      Один усат, как кот,
      Другой крадётся мышкой.
      А третий - толст, как крот -
      Зажал кошель под мышкой…
      И тот, что как змея,
      И тот, с оскалом крысы,
      И тот, с хвостом коня,
      И тот, с прищуром рыси,
      Тот, в перьях, как сова,
      И тот, в ослиной шкуре,
      С загривком, как у льва…
     
      Надо сказать, это описание озадачивало художников, иллюстрировавших поэму. Данте Габриэль Россетти, брат писательницы, изобразил гоблинов звероподобными существами, хоть и с вполне человеческими руками и ногами. Так же поступил и художник Лоренс Хаусман, выполнивший в 1893 году ряд рисунков к поэме. Он "обрядил" гоблинов в длинные одеяния и приплюснутые шляпы. Сама Кристина на полях рукописи оставила акварельные наброски худых, почти бесплотных существ, напоминающих скорее людей, чем животных, сделав исключение лишь для гоблина, говорящего "голосом попугая", - попугаем она его и изобразила. Существовали и другие иллюстрации, на которых гоблины изображались людьми со злобным оскалом. Кристина, отдавая должное профессионализму художника, говорила, что гоблины в её представлении выглядят иначе.
      "Как же выглядят гоблины?" - такой вопрос был задан неким литературным критиком, современником Кристины Россетти. Ответ на него, по-видимому, даст только воображение каждого читателя.

Сёстры, что живут одни, Проводя в заботах дни, Слышат в придорожных травах Крики гоблинов лукавых… Дни и ночи напролёт: "Покупа-ай!.. Пчелиный мёд, Мандарины, апельсины, Яблок полные корзины, Груши, соком налитые, Ароматнейшие дыни, Мякоть спелого кокоса, Ядрышки от абрикоса!.. Листвою одето, Расщедрилось лето. На миг нам дано, Минует оно, Как сон, как каприз… Покупа-ай, торопи-ись! Малину из чащи - Нет ягодок слаще! Крыжовник с куста - Порадуй уста!.. Смородину чёрную - Сухую, отборную, - И финик в придачу, И пряник - на сдачу! Открылся база-ар! Отведай това-ар!.." Те крики под вечер всё громче, слышней, И сёстры их ловят среди камышей, К ручью пробираясь, спеша за водой… На гоблинов взгляды бросают порой. У Лиззи румянец горит на щеках. Лаура былинку ломает в руках.

- Лиззи, гляди! Вон там, впереди! Гоблин, не иначе, С угощеньем скачет! Та в ответ ей: - Не кричи! Спрячься в травах и молчи! Гоблинов не добры лица… Не гляди на них, сестрица! Гроздья винограда - Из какого сада? Чем их поливали, Прежде чем сорвали?.. Но не вняв словам её, Шепчет младшая своё И едва не плачет: - Гоблины к нам скачут - Кто с корзиной, кто с лотком… А тот, что машет нам платком, С дынею на блюде… - Покупайте, люди! - Да, - Лаура говорит, - Фрукты хороши на вид! Ароматны и нежны! - Нет! Мы есть их не должны!.. Закрой руками уши! И гоблинов не слушай, Они приносят горе… Да и стемнеет вскоре, - Вздыхает старшая сестра, - Идём, уж спать давно пора! …Лаура поневоле Послушалась и встала. Однако выйдя в поле, Чуть от сестры отстала. В волнении ужасном Обратно повернула, Снедаема соблазном, На гоблинов взглянула. Один усат, как кот, Другой крадётся мышкой. А третий - толст, как крот, - Зажал кошель под мышкой… И тот, что как змея, И тот, с оскалом крысы, И тот, с хвостом коня, И тот, с прищуром рыси, Тот, в перьях, как сова, И тот, в ослиной шкуре, С загривком, как у льва, - Купи! - кричат Лауре. Их голоса в тиши Звучат сладчайшим хором. Склоняют поспешить, Поддаться уговорам. Серп лунный над водой, Чуть посветив, истаял… Как лебедь молодой Отбившийся от стаи, Как юная ветла, Склонившаяся к речке, Как лодка без весла, Как лошадь без уздечки, Как тот боец, что в бой Отправлен без забрала, Послушною рабой Лаура им внимала… Торговцы поднялись, Довольные собой… Лауру принялись Хвалить наперебой! Сомкнувшись в тесный круг И подмигнув друг дружке, Ей предложили вдруг Отведать сок из кружки. Один разгрыз орех, Легко, подобно белке. Другой под общий смех Изюм стащил с тарелки, Пень лепестками роз Убрал, подобно трону, Из виноградных лоз Решил сплести корону. Другой, заржав конём, Ей сразу же принёс С едою и питьём Серебряный поднос. Тот, в перьях, как сова, Возьми да завопи Ей на ухо слова: - Купи у нас, купи! Валяла дурака Лукавая ватага… Лаура же пока Не сделала ни шага. - Нет денег у меня! - сказала виновато. - Ни меди в кошельке, ни серебра, ни злата… Могу я принести взамен монет в подоле Колосья спелой ржи, что золотится в поле! - А золото волос? - Ей гоблины с упрёком. И наконец всерьёз: - Купи у нас за локон! Кивнула им, дрожа. И - распустила косы. Приметив взмах ножа, Едва сдержала слёзы. По-детски торопясь, Припала к кружке с соком. Напиться не могла Им, купленным за локон, - Прозрачным, как вода, Хмельней вина любого. В тот миг была отдать И голову готова!

Сок лился как река И всё не шёл на убыль… Она пила, пока Не заломило зубы… Орех с земли подняв, Пошла, шатаясь, прочь… И не могла понять, День нынче или ночь. Лиззи чуть не до утра У ворот стояла. - Где же ты была, сестра, Где же ты гуляла?! Вспомни Дженни - как она, Собирая мяту, В поле к гоблинам одна Подошла когда-то. Приняла от них цветы, Мёдом угощалась, До глубокой темноты В дом не возвращалась. А проснувшись поутру, Встала чуть живая, Вновь на сказочном пиру Побывать желая. Сидя на земле сырой У ручья под вечер, Всё мечтала о второй С гоблинами встрече. И истаяла, как тень, И лежит в могиле. Помнишь, у ограды хмель Люди посадили? Он погиб - дня через два… Думаешь, от зноя?!. Говорят, там и трава Не взошла весною! - Замолчи, сестра! - Говорит Лаура. - Ты нежна, добра… Не гляди так хмуро! Да, я сок пила, Ела фрукты эти. Счастлива была, Как никто на свете!.. Ах, какую дыню - Предвкушая, млею! - Только вечер минет, Принесу тебе я! И ломоть арбуза - Сахарный и алый! И халву - такую… Запах небывалый!.. Голубые сливы С лёгкой поволокой - Вкусные на диво!.. И всего - за локон! …Как сросшиеся деревца, Как двое в шлюпке, Как дети одного отца, Как две голубки, Одно дыханье на двоих, - Они уснули… Чтоб сон не потревожить их, Ветра не дули, Сова ночная по двору Летать не стала. И даже солнце поутру Чуть позже встало. …Лишь защебетали птицы, За дела взялись сестрицы: В поле выгнали коров, Принесли из лесу дров, Тесто замесили, Сена накосили, В доме обмели углы, Чисто вымыли полы, Дали петуху зерна И уселись у окна… Лиззи - напевая, Розы вышивая… Лаура - ждать нет мочи! - С мыслями о ночи. А день всё медлил… День всё длился… Но в небе месяц появился - И сёстры, завершив труды, Собрались принести воды. Одна - весёлая, как прежде. Другая - с тайною надеждой, Что ядом отравляла кровь… С желаньем сок отведать вновь! А вечер был сырой и мглистый… Нарвав черёмухи душистой, Кувшины полные неся, Сказала старшая: - Нельзя Нам оставаться в поле дольше: Уж белки не мелькают в роще, Да и кузнечик не стрекочет… Успеть бы нам домой до ночи! - Нет, - ей Лаура отвечала, - Ещё сова не закричала, Не пала на траву роса… Она ждала, что голоса Вот-вот услышит за холмом: "Эй! Покупайте! Продаём!" - Всё медлила домой идти, Надеясь встретить по пути В дурманящих пахучих травах Торговцев - гоблинов лукавых. Споткнулась на холме пологом При мысли накупить за локон Клубники небывало красной… Искала гоблинов… Напрасно. Их видеть, слышать - всё одно! - Теперь ей было не дано. - Смеркается, - сказала Лиззи. - Туманом затянуло выси, И звёзды не горят, сестрица… Прошу тебя поторопиться! Не миновать сегодня ливня!.. Глянь, гоблины!.. Кричат надрывно! Как и всегда, твердят одно… Вся побелев как полотно, Лаура покачнулась, стала… "Ужель я видеть перестала? Ужель я потеряла слух?.." Переведя немного дух, Держась рукой за деревца, Дошла, шатаясь, до крыльца. Потом торговцев стала звать. Ничком упала на кровать, Сама с собою говоря… Жестокой жаждою горя. …Часы сплетались в дни, недели… Поднявшись нехотя с постели, Лаура, сжав до боли руки, Всё силилась услышать звуки, Дразнившие ушедшим днём: "Эй, покупайте! Продаём!" Всё силилась… Потом устала, Прислушиваться перестала, Больная, бледная, худая - Как месяц на исходе, - тая. Не зная, чем себе помочь, Орех, подобранный в ту ночь, Она зарыла у стены - За домом, с южной стороны. Но всходов не было… Напрасно Она глядела ежечасно, Они не выросли… Отныне, Как путешественник в пустыне, Мираж увидевший вдали: Озёра, реки, корабли, - Лаура грезила о саде - Глотка единственного ради. …Пол больше не мела, За птицей не ходила, Работать не могла И ела через силу. Часами у окна, Понурая, сидела - Без отдыха, без сна… Согнулась, поседела. Сестрица не могла Понять её вначале. Лишь наступала мгла - И голоса звучали Всё там же, за ручьём: - Купите! Продаём! Она, собравшись за водой, Слыхала и сейчас Лукавый шёпот, смех чужой И топот-перепляс. Чтобы сестру свою спасти, Она была бы рада Ей этих фруктов принести: И слив, и винограда, - Но знала, что цена Им большая, чем пенни. Ночь проводя без сна, Всё вспоминала Дженни… Ничьей не став женой И деток не родив, Та умерла весной, Отведав этих слив. Когда же Смерть из-за угла Лауре погрозила, Сестра решенье приняла… "Придай мне, Боже, силы!" Дождавшись, как наступит мгла, Обдумав всё заране, Спокойно к гоблинам пошла - С монеткою в кармане. Не без труда разобрала Фигурки их кривые… Присматриваться начала, Прислушалась впервые. …Кто-то, присвистнув, дал стрекача. Кто-то запрыгал вокруг, хохоча. Кто-то рогатый ногами затопал. Кто-то носатый в ладоши захлопал. Кто-то, как кошка, принялся щуриться. Кто-то взлетел, закудахтав, как курица. Кто-то сморкался, пыхтел и плевался. Кто-то шипел и змеёй извивался. Кто-то, стараясь казаться добрее, Громко кричал: - Эй! Купи поскорее Финики сладкие, Цитрусы гладкие, Малину из сада - Крупнее не надо! - Лесную морошку - Всего понемножку!.. - Любезные, - в ответ она, (Толпа захохотала!) - Таких плодов, сказать должна, Я прежде не видала! Куплю их - только не себе! Достав монетку - пенни - "Ловите!" - бросила толпе. (Не забывая Дженни.) - Нет, ты отведай их сама! - Ей гоблины с усмешкой. - Решайся! Лишь придёт зима, Мы скроемся… Не мешкай! В речах их зазвучала лесть: - Попробуй мёд вначале! Сядь с нами, окажи нам честь. Мы без тебя скучали! Останься, мы тебе должны Признаться, милый друг: Плоды немыслимо вкусны - Но лишь из наших рук! Знай, сладость яблок налитых Исчезнет по пути… Вам, людям, невозможно их До дома донести! В твоей деревне уж давно Не светятся огни. А звёздам в небе всё равно… Сядь с нами, отдохни! - Торговцы, - Лиззи говорит, (Те разом поднялись!) - В одном окошке свет горит - Меня там заждались. Ну что ж… Мы не сошлись в цене: Не то родит ваш сад… А потому монетку мне Верните-ка назад! Услышав этакую речь, Те принялись плясать, Траву сухую в поле жечь И головы чесать. Безмозглой девушку назвав И выкрикнув проклятья, Один вцепился ей в рукав, Другой порвал ей платье. А третий - отпустил пинок И оцарапал когтем. Четвёртый сбил ей туфли с ног, А пятый - двинул локтем. Шестой ей в ухо начал выть, Седьмой - по виду крот - Её пытался накормить, Пихнуть ей сливу в рот. Ни слова не произнесла, Не замечая брани, Стояла твёрдо, как скала В ревущем океане. Чем злее делалась толпа, Тем стойче, тем бесстрашней, Как будто каменной была Сторожевою башней. Взгляд устремила в высоту, Назад откинув косы, - Подобна яблоне в цвету, Что осаждают осы.

…Говорят, коня несложно Отвести на водопой, Но и силой невозможно Напоить его водой, Если он не пожелает… Так и тут. Старались зря, Щерясь, хрюкая и лая, Лютой злобою горя… Лиззи губ не разомкнула, Ни кусочка не взяла. Но лица не отвернула - Втайне рада, весела. Сок стекал с неё потоком… Вот награда за труды! Сок добыт - и не за локон! Хитрость принесла плоды. Между тем настало утро. Гоблины исчезли враз: Кто-то в норку прыгнул шустро, Кто-то ловко юркнул в лаз. Этот в дымке растворился, Тот под карканье грачей Кубарем с горы скатился… Сгинул ? сиганул в ручей. И корзин не стало боле - Их как ветром унесло! А затоптанное поле Вмиг бурьяном заросло. …Подобрав монетку - пенни - С зеленеющей травы, Лиззи мчалась в нетерпенье Через буреломы, рвы, Кочки, рытвины, ухабы - Как разбуженная тень. И ответить не могла бы, Ночь сегодня или день. …В дом влетела точно птица… Отдышалась у дверей - И увидела: сестрица Стала савана белей. - Я соскучиться успела! - Лиззи закричала ей. (Сердце ликовало, пело!) - Ну, целуй меня скорей!.. Наклонилась к ней поближе… - Я спасла тебя, дружок! Что ты медлишь?.. Обними же! Вот тебе желанный сок! И - подставила ей щёки: - На, целуй! И не жалей!.. Крепче!.. Брось стесненье это. Ешь меня, а хочешь - пей!.. Та с трудом проговорила: - Я всю ночь ждала, а ты… Лиззи… что ты натворила? Ты отведала плоды?! - И слезинку обронила… И, не отводя лица, Милую сестру бранила, Целовала без конца. И глотала, и глотала Свой позор и свой упрёк, Фруктов гадкие ошмётки Слизывая с милых щёк. Вкус знакомый примечала, Будто снова сок пила. Будто, жизнь начав сначала, Снова на пиру была. Только сок сейчас был горький. Жёг он, как змеи укус. Горче травяной настойки Он казался - этот вкус. Миг - и девушка забылась. Стыд, смущение - долой! Тело колотилось, билось, Будто в лихорадке злой. Волосы лицо накрыли, Точно всполохи огня, Птичьи встрёпанные крылья, Грива дикого коня. Мысль зажглась полоской света, Поражая новизной: "Неужели горечь эта - Власть имела надо мной?" Наземь пала, точно ливень Долгожданный, проливной Или молодая липа - С корнем вырвана грозой. Всё плохое отпустило - Не тревожило, не жгло. Прошлое теряло силу, Будущее не пришло. Словно стала после бури Дней земная круговерть… Что же суждено Лауре: Жизнь иная? Или смерть?.. Жизнь. Не смерть же, в самом деле! Лиззи у её постели Не сомкнула глаз. Пить ей в кружке подавала, Ноги пледом укрывала… И в рассветный час, Лишь жнецы на поле встали, А синички залетали В синей вышине, С ласковым пастушьим свистом, С первым лучиком искристым, Пляшущим в окне, Как цветок в начале мая, Златокудрая, прямая, - Лаура поднялась. Улыбнулась, как когда-то, Свету утреннему рада, Став здоровой враз. Пять… семь… десять лет промчалось. С милым другом обвенчалась Каждая сестра И детишек народила… Дни в заботах проводила - Ласкова, добра.

В праздники, собравшись вместе, Семьи распевали песни, Сидя у огня. Сёстры сказывали крошкам О своём далёком прошлом, - Правды не тая. Головой порой качали… Но охотно отвечали На вопросы их: И о гоблинах лукавых, И о фруктах небывалых, Ядом налитых. Ссорились порой детишки Из-за куклы, из-за книжки… Матери тогда Ручки их соединяли. - Лишь сестра, - им объясняли, - Коль придёт беда, - Испытает все мытарства, Лишь бы нужное лекарство Для тебя достать. И не упрекнёт нимало… Руку даст, коль ты упала, И поможет встать.

[в пампасы]