Я в школе мало что ем. Однажды чуть звездой не стал из-за этого. Ну знаете, такой, про которых в газетах пишут. Нам в тот день на завтрак манную кашу дали. Я - не стал.
      - Что это за мальчик такой - ничего не ест! - возмутилась Марь-Григорьна. Стала меня по своему обыкновению стращать - вызовем маму, пусть она тебя с ложки при всех кормит...
      Маму, да ещё с ложки - это стыдно, конечно. Но что же делать, если не лезет в меня даже школьный чай - он сладкий и еле тёплый, бр-р-р... А уж манная каша! Я и дома-то на неё смотреть не могу - на то, в особенности, как мой младший брат её наворачивает.
      - Ну почему ты кашу не ешь? - Это Марь-Григорьна всё не унимается.
      Что тут ответишь? Не могу же я ей сказать, что каша - противная. Я не так воспитан. Вдруг повар услышит? Но Марь-Григорьна не отстаёт. Тогда я говорю ей честно, но уклончиво:
      - Мне запах не нравится.
      - Тебе не нравится запах кипячёного молока? - ужасается Марь-Григорьна. - Ты, верно, плохие запахи себе не очень хорошо представляешь! Пойдём-ка, понюхаем для сравнения...
      Приходится идти на кухню - нюхать какие-то тряпки, замоченные в бачке. Проти-и-ивные...
      - Ну что, - торжествуя, говорит мне Марь-Григорьна, - теперь понимаешь разницу? Что, по-твоему, лучше нюхать?
      Я одно понимаю - пора мне из столовой дёру давать. Я тарелку свою с нетронутой почти кашей беру и бочком к мойке двигаюсь - дежурным отдать, чтобы забрали и вымыли.
      - Ку-да? - не даёт мне пройти Марь-Григорьна.
      - Да я, Марь-Григорьна, всё. Нанюхался. Я сыт уже, Марь-Григорьна...
      Тут она новую гипотезу выдвигает:
      - Может, ты запахами питаешься?
      Я головой трясу. А сам только и мечтаю, как от тарелки с кашей избавиться.
      - Так ты - уникум! - провозглашает она на всю столовую. - Уникальный человек.
      Тут десятиклассники к нам поворачиваются. Смотрят на меня с интересом. Как на звезду шоу-бизнеса.
      - Да, конечно! - киваю я, чувствуя прилив бодрости. Я ведь хорошо к Марь-Григорьне отношусь, и мне приятно с нею хоть в чём-то согласиться.
      - Ба! - всплёскивает руками Марь-Григорьна. - Может, ты даже по телевизору наесться можешь?
      Вот ведь фантазия у человека!
      - Как это? - спрашиваю.
      - Посмотрел - и сыт.
      Десятиклассники смеются, переглядываются.
      Я, конечно, не возражаю:
      - А что, может, и смогу. Просто не пробовал.
      Десятый класс поднимается и аплодирует мне стоя. Они такие. Любят пошутить. Марь-Григорьна начинает шикать на них, тут-то я и ускользаю.
      У стола с грязной посудой меня поджидает мой дружок Игорь. Он орёт мне прямо в ухо:
      - О! Точняк! Ты - уникум! Я про тебя статью напишу в газету! - Мы оба с ним никак не можем придумать, о чём бы таком интересном в нашу школьную газету написать. Чтоб сразу - сенсация!
      - Только попробуй, - кричу я в ответ. - Я сам про себя напишу. Я ведь тоже корреспондент.
      - Ты что, сам у себя интервью будешь брать? - недоумевает Игорь.
      Интервью? Об этом я как-то не подумал.
      Вечером решаю маме рассказать, что я уникум и всё такое. Ну, чтобы посоветоваться.
      - Не знаю, мам, что выбрать, - говорю я ей, - быть мне звездой и давать интервью или всё-таки стать журналистом и самому у звёзд интервью брать?
      - Думаю, тебе есть нужно лучше, - вздыхает мама. - А там - как получится...

      Люблю я всё такое - колбы-пробирки, гайки-шестерёнки, дым цветной. Люблю пузыри мыльные. Лучше, чтоб величиной с футбольный мяч! Такие бывают, сам видел.
      Вырасту, собираюсь у сумасшедшего профессора Николя работать. Ассистентом! Помогать буду опыты детям показывать. Потом сам профессором стану. Решено! Зря, что ли, мне эту книгу подарили? Не книгу, а книжищу! Такая если на ногу упадёт - не обрадуешься. А мне она сразу на ногу упала. В руках удержать не смог, до того тяжёлая была. И называлась по-взрослому: "Книга экспериментов для школьников".
      Ну и что, что я был тогда дошкольник. Я сразу начал экспериментировать. Кристаллы соли на ниточке выращивал, пальцы в стаканы с водой засовывал, порошки всякие в воде растворял - сахар, соль, а то ещё - малиновую марганцовку!
      Но больше всего мне хотелось мыльный пузырь заморозить. Представляете, в книге было написано, что мыльный пузырь можно заморозить! И тогда он станет прозрачным и твёрдым, прямо как ёлочный шар!
      - Скорее! - кричу я маме. - Доставай скорее мой пушистый шарф, буду пузыри мыльные замораживать!
      Ведь до зимы далеко, все тёплые вещи убраны подальше, и только мама знает, где их искать. Пришлось ей в поисках шарфа на антресоли залезть. Целую вечность она там рылась, все шерстяные вещи повытаскивала, вот только шарфа не обнаружила.
      Пока размышляли, можно ли шарф носком заменить, в комнату папа заглянул.
      - Что это вы тут делаете? - спрашивает. - На Северный полюс собираетесь?
      - Пока нет, - отвечаем. - Пока мы просто ищем что-нибудь шерстяное и пушистое, чтоб мыльный пузырь заморозить!
      Папа сильно удивился. Он же не читал мою книгу. А в ней написано, как сделать ловушку для мыльного пузыря. Для этого пушистый шарф нужен. Ну или носок. Или пуховая варежка. Потому что руками пузырь не поймать, лопнет. А если выдуть на шерстяную поверхность, он опустится на тонкие ворсинки и останется цел и невредим. "Приворсится" удачно - тогда можно его прямо на варежке или носке в морозильник аккуратно поместить и там заморозить.
      Ещё в книге говорилось, что если обернуть чем-нибудь шерстяным ракетку для настольного тенниса, то можно даже пузырь подбрасывать, будто он - шарик для пинг-понга.
      Но мои пузыри подбрасываться и качаться не хотели. Ни на носке, ни на пушистых варежках, которые мне бабушка связала. Они лопались... Сверкали, переливались всеми цветами радуги, а потом исчезали. Все до единого!
      Я был разочарован. Мама предположила, что магазинные пузыри для замораживания не годятся.
      А давайте-ка я сам смесь сделаю! Почему бы и нет? В книге ведь целая куча рецептов. Вот только для сложных смесей у меня нужных веществ не доставало. Глицерин, например, где взять? Якобы в аптеках бывает, но ведь не факт... И так далее.
      Были в моей книге и простые рецепты, но мама, видимо, в них не поверила. А может, ей просто некогда стало мне ассистировать... Она варежки и носки поскорее обратно в шкаф спрятала, а мою научную волю сломила заманчивым предложением - с папой и новым воздушным змеем пойти на улицу гулять. И про пузыри замороженные я на время позабыл.
      Прошло два года. У меня младший братец появился. Сам я стал школьником и первый класс закончил. И как-то летом наш двухлетний Савка - он ведь человек любопытный - мою научную книгу с полки случайно вытянул. В руках не удержал, конечно, она же толстенная! Уронил себе на ногу, заплакал.
      Стал я соображать, как скорей его утешить, чем развлечь, тут и вспомнил - пузыри! Я ж по ним - почти профессор!!!
      Достал бутылочку, отвинтил крышку, пластиковые колечко на палочке Савке вручил. Пузыри сверкали на солнце, брат визжал от восторга. И мы стали дуть, хлопать, скакать и веселиться. Так распрыгались, что половину бутылочки на пол выплеснули. Савка в этой луже поскользнулся и - блямс! Через всю комнату аж до самого дивана проскользил. Картина маслом - пупсы на льду!
      Лежит, как жук на спине, глазёнки испуганные таращит. Бросился я к нему, поднимать. Блямс! - тоже растянулся. Мы барахтались и хихикали, мыло чавкало и пузырилось...
      Тут пришла мама. Яблоки принесла, зелёные. Одно мне, другое - Савке. Блямс! - яблоки по углам поскакали, а мама на шпагат уселась! Продольный, ого-го! А ведь раньше у неё ни разу не получалось на шпагат сесть! Так, сидя в шпагате, она и скомандовала, чтоб я за тряпкой шёл. Я и пошёл, только вот не дошёл: по дороге ещё один "блямс" сделал, под ноги папе. Папа падать не захотел, уже на лету за стеллаж рукой ухватился.
      Вот тут-то весь мир и рухнул. Точнее, карта мира, свёрнутая в огромный рулон, со стеллажа обрушилась и нас с папой накрыла. Грохоту было!
      Только всё стихло, слышим:
      - Эврика!
      Мы с папой из-под карты мира тут же вылезли. Интересно же, что там у них, по ту сторону мира, за "эврика" такая. Глядим на маму, мама на Савку кивает.
      А тот сидит себе голышом в мыльной луже, на наше землетрясение ноль внимания. Тихо так, сосредоточенно макнёт в лужу колечко, выдует пузырь, а потом снова его на колечко поймает.
      - Гениально! - Мама смотрит на Савку так, словно перед ней не Савка, а сам Архимед. - Просто гениально!
      И тут до меня тоже доходит.
      - Ура!!! - кричу я. - Эврика!
      И только папа никак не поймёт, что за "эврика" такая. Он же не читал мою книгу!
      - Вот так мы пузырь и заморозим! - объясняю я ему. - На колечко поймаем, и - в морозильник!
      И мы его, пузырь наш мыльный, заморозили! Не беда, что почти всё, что было в бутылочке, вылилось на пол. Я сам новый раствор сделал. Взял средство для мытья посуды, воду и две ложки сахара - как в книжке написано. Перемешал и готово.
      Всё отлично получилось! И без всяких шерстяных вещей прекрасно обошлись. Пузырь на ребристом колечке долго не лопался. Мы успевали его в морозильник засунуть, и дверцу закрыть. И там мыльный пузырь лежал долго-долго, прекрасный, холодный и твёрдый, как ёлочный шар.
      Правда, стоило дверцу открыть, как шар этот ёжился-кукожился и исчезал без следа.
      - Наверное, замороженным пузырям летом жарко, - предположила мама. - Всё-таки за окном плюс тридцать почти.
      Может быть. А может, состав не тот... Мы с Савкой зимой проверим.

[в пампасы]