Маленькое купе и большая компания

Утром было: девятый этаж, лифт, асфальт, много машин, троллейбусы, автобусы, трамваи, большие дома и маленькие киоски, вокзал и длинный-длинный поезд.
      Днём было: маленький домик-купе, столик, длинный коридор с хлопающими сиденьями. А мимо окна бежали люди, деревья, дома, речки и мчались другие поезда.
      Илья махал, махал, махал им рукой и устал. Даша была уже взрослая и знала, что это не деревья убегают, а она уезжает на поезде. Она не махала, а лежала на верхней полке и читала про Алёшу Почемучку. Мама тоже лежала на верхней полке и читала про суггестивную лингвистику. А папа с Илюшей всё смотрели в окно.
      - Привет, домик!
      Тук-тук, и домик уже скрылся.
      - До свидания, домик!
      А вот на полянке ходит козочка.
      - Привет, козочка!
      - Ме-ме-ме!
      - Пока, козочка!
      - Ме-ме-ме!
      - Даса, оза! - зовёт Илюша сестру.
      - Коза, коза, - соглашается Даша, не отрываясь от книжки. - Я уже сто раз козу на картинках видела.
      - Шина, шина! - радостно кричит Илюша.
      Рядом с железной дорогой проходит трасса. Кто быстрей: поезд или машина? Машина везёт коров, ей нельзя торопиться, а то попадётся кочка, машину тряхнёт и коровы вывалятся из кузова. А шофёр не заметит и помчится дальше.
      - И что мы будем теперь делать? - спросит коровка с рыжими пятнами. - Как доберёмся домой?
      - А поедемте на поезде! - предложит коровка с чёрными пятнами.
      И они запрыгнут в вагон и зайдут в купе.
      - Просим прощения, - скажет коровка с большими рогами, - вы не могли бы освободить нам одну нижнюю полку, а то на верхней нам неудобно, хвост всё время сваливается.
      И коровы сядут в рядок, подперев рогами верхнюю полку.
      - Му, - скажет им Илюша. Он очень хорошо говорит на коровьем языке.
      - Я вас уже сто раз на картинке видела, - скажет Даша.
      - Да, нас в книжках часто рисуют, - согласятся коровы.
      - Зачем? - спросит Илюша. Он всегда так спрашивает.
      - Зачем? - задумаются коровы. - Ну, наверное, для красоты… А не хотите ли молока?
      Так с разговорами и поедут.
      Но вот машина с коровками остановилась возле железнодорожного переезда, а поезд помчался дальше. Поезд очень быстрый. Даже облака не могут его догнать.
      Потом наступил вечер и за окном выключился свет. А в купе включился. И вдруг стало видно, что там, за окном, тоже едут люди. И папа, и мама, и Даша, и Илюша.
      - Это поезд-призрак, - сказала Даша. - И мы там не настоящие, а привидения.
      - Давно я не пил чай с привидениями, - сказал папа и пошёл за кипятком.
      И тот папа, привиденческий, тоже ушёл. К ним присоединился ещё один папа - из зеркала, что на двери купе. Потом вся большая компания стала пить чай. Все Илюшки не столько чай пили, сколько конфеты ели. Наверное, тому Илюшке, заоконному, тоже много конфет не разрешали есть. А в поезде разрешили. Чтобы он сильно не хулиганил и громко не кричал.
      Даша долго смотрела в окно, ждала, чтобы другая Даша первая уснула. Но та Даша, которая за окном, наверное, ждала, пока эта Даша заснёт. А за ними одним глазком подсматривала Даша из зеркала. Но тут мамы выключили свет и не стало видно поезда-призрака. Вообще ничего не стало видно.
      - Сегодня колыбельную будет петь поезд, - сказала мама. - Слушайте внимательно.
      - Зачем? - спросил Илюша.
      - Потому что я не хочу петь, я хочу спать, - честно призналась мама.
      - Зачем? - опять спросил Илюша.
      - Так устроена жизнь, - буркнул папа.
      А поезд очень музыкально застучал песенку:
     
      Тук-тук-тук-тук-тук-тук…
     
      И Даша стала помогать поезду выговаривать слова:
     
      За-сы-пай, за-сы-пай,
      Если ты не луна, если ты не звезда,
      Если ты не быстрый поезд,
      Что же делать, засыпай.
      Если ты не быстрый ветер,
      Не сова, не светлячок,
      Засыпай, засыпай.
      Так-так, день прошёл,
      Всё на свете хо-ро-шо.
     
      "Хорошо, что мы едем по рельсам, - засыпая, подумала Даша. - Если машинист уснёт, поезд всё равно привезёт нас к бабушке и дедушке".

 

Чего бояться

В городе Даше и Илюше никогда не разрешали гулять одним. В городе много опасностей. Например, машины. Или злые люди. Или бродячие собаки. А у бабушки можно было ходить и в ограде, и недалеко от дома без старших. Потому что все люди вокруг были знакомые, и собаки тоже. А машин рядом с бабушкиным домом и совсем не было. Но в деревне были другие опасности. Например, ворота на пружине. Даша-то их сразу обхитрила. Она руками ворота держала, а спиной вперёд проходила. А вот Илюшка всё пытался не хитростью, а ловкостью их победить. Поэтому часто получал догоняющими воротами по попе.
      А ночью в деревне Даша новые опасности обнаружила. Открыла она как-то нечаянно глаза, а вокруг темно-темно. И на крыше что-то зашуршало. А потом кто-то затопал. "Может, на чердаке завелось наконец хоть одно настоящее привидение?" - подумала Даша. Потом зашуршало под полом. Там был подпол, где дедушка с бабушкой хранили картошку и банки с вареньем. И одну большую бутыль с вином. Даше дедушка его показывал. Не вино, а подполье. Теперь-то она знала, куда исчезают из кухни коты. Они спрыгивают в маленькую дырочку за батареей и попадают прямо в подпол, а там, под домом, ловят мышей и через специальное окошко в фундаменте выходят на улицу. Оставалось непонятным только, почему мыши не убегают через это окошечко на улицу. Интересно им, что ли, весь день в темноте сидеть? Но шуршали это совсем не коты. Коты ведь мягкие, как они будут хрустеть и шуршать?
      Вдруг кто-то стукнул в окно большой когтистой лапой. "Нет, у привидений лап нету, - успокоила себя Даша. - Это точно не привидение. Это, наверное, Бука. В городе ей неудобно детей пугать. Дверь-то подъездная закрыта. Попробуй на девятый этаж по стенке заберись, а потом спустись с тяжёлым мешком. А тут - пожалуйста. Как какой ребёнок не спит, она ходит под окнами с большим мешком, смотрит, кого удобнее схватить…"
      - Ма-а-ам, - Даша бесстрашно выскочила из-под одеяла и помчалась в соседнюю комнату.
      Но мама с папой не откликнулись. Даша потрогала диван: пусто!
      - Ма-а-м, па-а-ап, - уже не так смело позвала она. Но, видимо, в доме никого не было.
      - Я сейчас Илью разбужу, - грозно предупредила Даша. Но и тут никто не отозвался. Лишь затрещал кто-то на подоконнике.
      Даша вернулась в свою комнату и растолкала братца:
      - Илья, вставай! У нас родителей, наверное, Бука утащила. Пошли искать.
      Второй раз Илюшу просить было не надо. Он поддёрнул памперс, взял сестру за руку, и они в темноте стали пробираться к двери. Дашу то и дело хватали за ноги разные чудовища, но Илюша храбро отбивался, и чудовища падали, как оборванные шторы. Дважды на них нападали разбойники с тяжёлыми дубинками, но отважные ребятишки уворачивались и продолжали путь.
      Вот удивились мама с папой, когда позади них распахнулась входная дверь и на пороге показались двое смельчаков в пижамах.
      - Сидите, да! А мы там одни! - радостно закричала Даша. - А дом шевелится и шуршит весь, как живой, уснуть невозможно!
      - Можно! Можно! - поддержал разговор Илюша, устроившись у мамы на коленях.
      Из летней кухни выглянули дедушка с бабушкой.
      - Что тут у вас случилось? Заболели? Напугал кто?
      - Они сами кого хочешь напугают, - ответил папа. - Дверью так хлопнули, что Баюн с крыши кубарем скатился.
      - Ага, а там ещё кто-то под полом шуршит! - напомнила Даша.
      - Под полом живёт кикимора. За печкой - домовой, - сказала мама.
      - А мне говорили в детстве, что за печкой живёт сверчок, - папа обнял забравшуюся на колени Дарёнку.
      - У нас сверчки живут под окнами, - сказал дедушка. - Спокойной ночи.
      И закрыл дверь. Бабушке с дедушкой рано вставать. Вместе с солнышком.
      Даша хотела спросить, где живёт Бука, но постеснялась. Взрослая всё-таки девочка, скоро в школу. Да и бывает ли эта Бука на свете?
      - Сидите тихо, - сказала мама.
      Все замолчали. Было темно-темно. И тут ещё к темноте прилепилась тишина. Получилась настоящая зловещая ночь. А потом завозился во сне на тополе грач, уронил несколько листьев. Упала на крышу перезревшая ягодка черёмухи и загремела, словно большое яблоко. Выполз на крыльцо крупный, серьёзный жук, но увидел, что оно занято, побежал назад, шмякнулся в траву. Ветер качнул вишню у окна, и она стукнула веткой по стеклу.
      Даша подняла голову вверх и обомлела - столько было звёзд. На небе из большого ковша вылилось звёздное молоко. Молочные капельки висели совсем рядом. Хотя всё равно даже с большого тополя не достать. А то бы грачи точно их уже все посклевали, маленькие молочные звёзды-то.
      - Много кто сейчас не спит, - сказала Даша. - Одних только нас четверо, а ещё ветер, и жук, и, может, на звёздах кто-нибудь.
      - Вот и сверчок запел. Слышите? - спросила мама. - Что-то долго он собирался.
      - Может, у него тяжёлый день был, а теперь ещё ночью вкалывай, - предположил папа.
      - Или он просто не любит играть на скрипке, а любит на синтезаторе, а ему его не покупают и не покупают, - пожалела Даша сверчка.
      - Пусть сначала на скрипке научится как следует играть, - сказал папа. - А то в прошлом году просил губную гармошку, да так её и бросил. Потом скрипку выпросил и опять отлынивает от занятий.
      Мама улыбнулась. Даше уже давно не было страшно. Ночь стала добрая и мягкая. Приди сейчас самое страшное чудище, Даша предложила бы ему посидеть вместе с ними на тёплом крыльце. Только на нижней ступеньке. А то вдруг Илюшка испугается.
      - Пора спать, - сказала мама.
      - Ну ма-ам… - заныла было Даша.
      - Особенно тем, кто собирается завтра на рыбалку.
      И они пошли в дом. Илюшка уже спал, а Даша ещё немного полежала. В подполе всё же кто-то шуршал. Наверное, это Бука пришла в гости к кикиморе. Они открыли дедушкину бутыль с яблочным вином, бабушкино варенье и банку прошлогодних солёных огурцов, пригласили сверчка и под его песню что-нибудь празднуют. День рождения Буки, например. Или поймание сотого непослушного ребёнка. До чего им должно быть тесно и темно. Шли бы на крыльцо, оно уже свободно.

 

На реке

В бабушкином селе две речки. Одна мелкая, тихая, маленькая. Её так и называют - Тихоня. Вода в Тихоне мутная, потому что на её дне - песок и тина. А вторая речка - не речка, а настоящая река. Она быстрая и прозрачная. На её дне камни. Детям в такой реке можно купаться только у самого берега или в заливчиках. Большая река называется Чарыш.
      - Что за название? - удивилась Даша. - Что за "чар" да ещё "ыш"?
      - Есть такое слово "чары". Дословно если, означает "накапливать". Слово чарка слышали? Сосуд такой. Из чар древние колдуньи выливали воду, когда наколдовывали дождь. Затем от этих сосудов-чар получилось слово очаровать, то есть заколдовать, - попробовала объяснить мама. - Очаровательный Чарыш…
      - Правда, может, он волшебный! Может, на этой реке живут речные феечки, - тут же предположила Даша.
      - На Руси феечки не живут. Климат не тот. Только водяные и русалки, - сказал папа.
      Но Илье очаровательный Чарыш понравился не из-за феечек или русалок, а из-за каменистого берега. Илюшка бросал, бросал, бросал камни в воду, а они всё не кончались. Но вот резиновая лодка накачана, вёсла вставлены.
      - Отдать швартовы! - крикнул папа. И дедушка, хотя никакие швартовы никому не отдал, оттолкнул лодку от берега и долго махал путешественникам рукой.
      Мама была никудышный лоцман. Она то жмурилась на солнышко, то что то пела, разглядывая берега. И папе пришлось непросто: когда на пути лодки неожиданно встречалось поваленное дерево или большой камень, нужно было очень сильно грести.
      - Влево поворачивай, ой, то есть право руля, - спохватывалась мама.
      - Паво! Лево! - кричал Илюша.
      - Нет, надо прямо плыть! - помогала советом и Даша. - Только осторожно!
      Волны несли лодку быстро. Все берега заросли деревьями - настоящий лес. Иногда, огибая острова, река делилась на две части. Илюша и Даша сидели смирно, не вертелись. Да и непросто было вертеться в спасательных жилетах. Илюша только успевал кричать:
      - Ица! Ица!
      Это значит, он увидел в заводи цаплю или в небе - коршуна, или зимородка над самой водой.
      - й, утки! Сбежали из дома, что ли? - показала Даша на плывущих впереди птиц.
      Но это были настоящие дикие утки, с длинными клювами. Они захлопали крыльями, разбежались прямо по воде и взлетели над рекой.
      Через полчаса путешествия Илюшке надоело сидеть смирно, а папе захотелось рыбачить. Все стали высматривать место для стоянки. И нашли его очень быстро. Ещё издалека мама заметила остров, заросший поповником. Это такие цветы, похожие на ромашки, только очень крупные. Они росли целыми букетами. Берег в этом месте был немного крутоват, но зато там лежало поваленное бурей дерево, на котором можно было сидеть.
      - Это настоящий необитаемый остров! - обрадовалась Даша. - На нём обязательно должны быть феечки. Или снежный человек.
      - Да, уж снежный-то человек в нашем климате должен был выжить, - согласилась мама.
      Пока папа готовил удочку, они поискали феечек. Но не нашли.
      - Придётся нам самим стать феями. Или снежными человеками. Или русалками, - предложила мама. - Кто кем пожелает, - и сплела венок из цветов и травы.

      Конечно, Даша тут же стала цветочной феечкой. А мама решила стать ведьмой, которая собирает хворост, чтобы сварить зелье, и принялась носить сухие ветки к берегу.
      А папа в это время рыбачил.
      Илюша превратился в индейца. Вымазанный в песке и цветочной пыльце, он, повизгивая, бегал по острову с палкой в руке и, за неимением бизонов, охотился на бледнолицых феечек и ведьм. Тогда Даше с мамой тоже пришлось вооружиться и они немного поиграли в рыцарей, которые сражаются на шпагах.
      А папа в это время рыбачил.
      Затем мама разожгла костёр и они стали играть в первобытных людей, у которых на ужин огромный фаршированный мамонт. Ну не такой уж чтобы очень огромный - размером с рюкзак. И такой же синий. Его ещё дома бабушка нафаршировала, а мама теперь доставала из мамонта лук, чеснок, яйца и огурцы, пряники и хлеб, помидоры и соль, конфеты и бутерброды с колбасой. Разложив этот фарш на столе из листьев, шкуру мамонта бросили в лодку: вдруг ещё пригодится.
      А папа в это время рыбачил.
      Костёр уже прогорал, и пора было запекать картошку.
      И папа в это время пришёл.
      - В этой речке рыбы нет, - хмуро сказал он. - Ни одной.
      - Ты сам у нас вместо золотой рыбки, - попыталась утешить его мама.
      - А если начнётся шторм и нам придётся остаться на острове на всё лето, я не смогу вас прокормить! - не утешался папа.
      - Ничего, - сказала Даша, - у нас мама есть. И ещё мамонт.
      - И полведра картошки. Кажется, ты в детстве её прекрасно пёк, - и мама пододвинула к папе картошку.
      И папа, вспоминая, какую вкусную картошку он пёк много лет назад, стал закапывать её в угли, укрывать, укутывать, подтыкать ей одеялко и петь колыбельную песенку. Когда уснувший на разостланном покрывале Илюшка открыл глаза, картошка была готова. Они отламывали чёрную хрустящую корочку и добывали горячую мякоть, рассыпчатую, душистую. И смеялись друг над другом, чумазые.
      Но пришло время прощаться с маленьким островом, на котором опять долго-долго не будет ни фей, ни индейцев, ни мамонтов, а одни только птицы. Папа погасил костёр. Даша с мамой собрали весь мусор в пакет. И лодка отчалила.
      - А сейчас самый опасный участок пути, - сказала мама. - Слышите шум? Это быстрина.
      Река, обогнув остров с двух сторон, опять соединялась, сталкивалась сама с собой, на радостях поднимая большие волны, которые несли лодку прямо к скалам. Папа крепко взялся за вёсла, дети притихли. Мама говорила папе, каким веслом грести, и вдруг замолчала, глядя на скалы.
      - Что это? Водяной?
      От расщелины в скале шла прямо на лодку большая волна с белой пеной на гребне. Шла против течения.
      - Ох ты! - крикнул папа, налегая на вёсла. В прозрачной воде уже был виден тёмный плавник и широкая спина огромной рыбины.
      - Акула! - закричала Даша.
      Рыба была размером с лодку. Мама побледнела, как пена на волне, схватила Дашу с Ильёй и пересадила их с резиновых подушек на дно лодки.
      Папа грёб, как сумасшедшая утка, убегающая от крокодила или какого-нибудь морского змея. Но лодка двигалась к противоположному берегу медленно, с трудом сопротивляясь волнам.
      Огромная рыбина была совсем близко. Она, наверное, сначала хотела напасть на лодку, но в последний момент вдруг отвернула и, задев дно надувного судна хвостом, как катер, помчалась дальше. Точно крылья взметнулись вверх вёсла. Лодку качнуло на высокой волне, бросило вперёд, подальше от скал. Рыбина словно вытолкнула непрошеных гостей со своей быстрины.
      Мокрый папа молча зарулил в тишинку и опустил вёсла. Даша с Илюшей перебрались с мокрого дна на такую же мокрую резиновую подушку. Мама сняла мокрые очки и протёрла мокрым платочком стёкла. Было тихо. Только щебетали птицы и слышалась какая-то странная, неземная музыка. Это пел ветер, задевая леску лежащей в лодке удочки. Все ещё немного помолчали, отдышались, а потом принялись кричать наперебой:
      - Ыба! Ыба!
      - Это что, акула, да? Или это кит? Она бы могла нас проглотить!
      - Таймень это! Таймень! А может, и нельма, раньше в Чарыше нельмы водились. Царь-рыба! А ты говоришь, рыбы в реке нет!
      - Теперь я на этом даже настаиваю. Этот таймень всю остальную рыбу просто сожрал.
      - Первый раз такую громадину вижу!
      - Он всю рыбу съел, а теперь хотел нас съесть!
      - Ам-ам! Ыба ашая!
      Ещё долго над рекой звенели возбуждённые голоса. Да и вернувшись домой, путешественники не могли успокоиться, рассказывая всем подряд про чудо-рыбу.
      - Надо каждый день на рыбалку ездить, - сказала перед сном Даша. - Я очень люблю печёную картошку.

Художник Светлана Прокопенко

[в пампасы] [продолжение]