Я взмахнул волшебной палочкой, и у всех танков на земле тяжёлые лязгающие гусеницы вдруг превратились в воздушных разноцветных бабочек. Танки взмыли в воздух и стали порхать от цветка к цветку и пить нектар через дула. А воевать они больше не захотели. Ну и замечательно!
      А танкисты испугались и повыпрыгивали из танков. К счастью, у них были с собой парашюты - так, на всякий случай. И теперь танкисты парили в воздухе, как пух от огромных одуванчиков. И в том месте, куда приземлялся танкист, на следующий день вырастал огромный пушистый одуванчик.
      И все были счастливы. Кроме генерала. Генерал заплакал и пошёл домой. Но возле дома увидел, как его внуки, захлёбываясь от смеха, гоняются с сачками за порхающими танками и сдувают с одуванчиков пух. И генерал перестал плакать и тоже засмеялся.

      Я взмахнул волшебной палочкой, и с неба густо-густо посыпались снежинки. Взрослые похватали своих деток и заспешили домой. А самый маленький мальчик остановился возле подъезда, поймал снежинку на ладонь, слизнул её и закричал в небо:
      - Это же пломбир!!!
      Тут уже и взрослые не выдержали, остановились и стали ловить снежинки на ладони и слизывать их. Только одна старая и страшная мороженщица с красным носом всё ворчала недовольно, потому что никто теперь к ней не подходил и не покупал мороженое. Но я ещё раз взмахнул волшебной палочкой, и в руках мороженщицы оказался огромный букет сирени.
      - Ах, какой замечательный букет! - изумилась она, сунула нос в самую гущу цветов, вздохнула и, помолодев на глазах, превратилась в Прекрасную Даму. Дама тут же стала раздавать детям мороженое бесплатно.
      А потом набежали рыцари и стали биться в её честь. Не до смерти, конечно. Но если даже кто из них и умирал, я его тут же оживлял. И вообще, если кто-то (даже не рыцарь) случайно умирал, от неразделённой любви, например, я тут же взмахивал волшебной палочкой, и он вскакивал на ноги и начинал радоваться жизни, потому что любовь у него уже была разделённая.
      Через некоторое время пломбирный снег перестал идти. И мороженое у Прекрасной Дамы закончилось. Но всё равно все продолжали радоваться так шумно, что даже мама, выглянув в окно, строго погрозила мне пальцем. Но не выдержав, тоже рассмеялась. И только крикнула:
      - Скорее верни мне палочку, а то у меня тут, кажется, торт пригорает!

      Я взмахнул волшебной палочкой и стал славным рыцарем, одетым в боевую броню. А палочка превратилась в острый меч.
      - Эй-эй, - закричал хулиган Ивочкин, - так нечестно!
      - А девчонок маленьких обижать честно? - воскликнул я и грозно шагнул к Ивочкину. Но подлый Ивочкин поставил мне подножку, и я, громыхая латами, грохнулся на землю. А палочка-меч отлетела к ногам Ивочкина.
      - Ну держитесь, - пригрозил он, быстро схватив волшебную палочку, - сейчас вы у меня попляшете.
      Раз! И Ленка оказалось заточённой в высокой-высокой башне.
      Два! А Ивочкин превратился в грозного дракона.
      Три! И у дракона в лапах появился огромный сливочный пломбир. На волшебной палочке.
      Ах так, подумал я, вскочил на коня и во весь опор помчался на дракона. Бамс - и со всего ходу врезался в огромный драконий живот. Ленка с высоченной башни что-то ободряюще мне кричала, а подлый Ивочкин от неожиданности подавился пломбиром и поэтому никак не мог выпустить в меня струю пламени. Тогда он стал пинаться. Но ноги у дракона были короткие, и он упал. Я схватил палочку-меч, но пожалел Ивочкина и не стал рубить ему голову, а просто превратил его назад из дракона в обычного хулигана. Потом я Ленку из башни освободил. А саму башню оставил - пускай стоит. Будем теперь в рыцаря и принцессу каждый день играть.
      - А меня возьмёте? - пробурчал Ивочкин.
      Мы с Ленкой переглянулись.
      - Только чур, больше подножки не ставить, - предупредил я.
      - Ладно, - согласился Ивочкин.
      - Тогда возьмём, - согласился я. - Будешь драконом.
      - Ну вот, опять драконом! - возмутился Ивочкин. - Я рыцарем хочу!
      - Хочется-перехочется, - возмутился я. - Ты вон вчера целый день рыцарем был.
      А Ленка промолчала. Потому что ей было всё равно, кто будет рыцарем, а кто драконом. Лишь бы она была принцессой и за неё бились до полусмерти.
      - Ну и ладно, - сказал я сам себе, - поехали, - и взмахнул волшебной палочкой.

      Я взмахнул волшебной палочкой, и время остановилось. И уже не надо было скорее мчаться домой и делать уроки, потому что время остановилось и теперь его у нас было целый океан. Можно было за это время выучить сто тысяч уроков, поэтому можно было их пока не учить, а наконец поиграть в войнушку, в мушкетёров, в прятки, в голю, в футбол, в ножички и ещё в миллион миллиардов игр. Ведь солнце остановилось и день стал длинным-предлинным.
      - Здорово, правда? - спросил я Ярика, когда мы уже устали играть и упали на скамейку.
      - Я есть хочу, - тихо пожаловался Ярик.
      - И я тоже, - признался я. - Айда к нам.
      Дома на кухне мама варила борщ.
      - Подождите минутку, - сказала мама, - борщ вот-вот доварится.
      Мы подождали минутку, посмотрели мои марки, подождали ещё, поиграли в солдатиков, подождали ещё. А борщ всё не варился и не варился.
      - Постой, - сказал Ярик, - если время остановилось, то он, наверное, так никогда и не сварится?
      - Наверное, - неуверенно согласился я. - Что делать будем?
      - Может, давай вернём всё назад, как было?
      - Давай, - согласился я, взмахнул волшебной палочкой, и - БАЦ - время потекло, понеслось, рвануло. И тут же на кухне сварился борщ. А за окном стало темным-темно.
      - Мальчики, кушать! - позвала мама. - А потом сразу за уроки.
      Мы с Яриком вздохнули и пошли кушать. А потом делать уроки. И тут уже никакая волшебная палочка нам помочь не могла, ведь учительница у нас ух какая дотошная - сразу видит, если мы волшебство использовали. И тогда сразу же родителей в школу телепортирует.

      Я взмахнул волшебной палочкой, и тут же посуда самоперемылась, а полы самопротёрлись.
      Правда, когда швабра с тряпкой старательно натирали пол на кухне, швабра случайно стукнула тарелку. Тарелка в это время пыталась перелететь из раковины на стол, но упала и разбилась. Или разбилась и упала. Тогда я скорей взмахнул волшебной палочкой, и тарелка тут же крепко-накрепко склеилась обратно. Вместе с куском половой тряпки. И теперь тарелка с застрявшей в ней тряпкой дёргались на полу, напрасно пытаясь оторваться друг от друга.
      Тогда я взмахнул волшебной палочкой, и тарелка опять раскололась, а тряпка отлетела и врезалась в кучу перемытых тарелок, отдыхающих на столе. Куча развалилась, и часть тарелок упала на пол и разбилась. А тряпка тут же стала собирать осколки. Но осколки уворачивались и резво скакали, пытаясь запрыгнуть в раковину, чтобы вымыться заново.
      Я схватился за голову, а потом за волшебную палочку, взмахнул ею и закричал:
      - Пусть всё будет как раньше!
      И тут же в раковине оказалась гора немытой, но целой посуды, а пол снова стал грязным.
      Я вздохнул, отложил волшебную палочку и взялся за обычную швабру. Так всё-таки быстрее и надёжнее будет.

      Я взмахнул волшебной палочкой, и небо стало синего цвета, а трава зелёного. И это было самое настоящее чудо, потому что много-много лет подряд небо было свинцовым, а трава чёрной. В чёрной траве не тренькали кузнечики, а в свинцовом небе не летали птицы. Зато сейчас появились и птицы, и кузнечики, и бабочки. А вдали за зелёной травой засверкала самая настоящая речка. И я понёсся к ней во весь дух, на ходу срывая с себя майку и шорты, и кубарем бухнулся в прохладную воду. А вместе со мной сто тысяч миллионов девчонок и мальчишек по всему земному шару бухнулись в сверкающую воду и плавали и ныряли, визжа от радости. А потом целую вечность валялись на щекотном песке, чувствуя, как солнце осторожно слизывает с кожи сверкающие капельки воды.
      Потом, правда, мне очень-очень долго пришлось отыскивать волшебную палочку в слишком густой зелёной траве. Но это уже такие мелочи.

      Я взмахнул волшебной палочкой и оказался возле самой радуги. Ну наконец-то! Я потрогал её, и рука у меня тоже стала радужной. Радуга немного пружинила, но стоило лишь чуть посильнее надавить, и рука тут же проваливалась в мягкое и пушистое.
      Потом я осторожно попытался забраться на радугу. Это оказалось довольно легко - радуга была не очень крутая, а ноги проваливались в неё по щиколотку и держались крепко. Правда, с непривычки я всё равно, пока лез, все коленки и локти перепачкал. А потом, когда скатывался с радуги, - всю спину. А потом - когда снова залезал - ещё больше перепачкался.
      А потом я ещё долго валялся на радуге и глядел, как проплывают внизу маленькие кудрявые облака. А потом я лепил радужные снежки и швырял их вниз. Они долетали до земли и взрывались разноцветными брызгами. И когда я спустился на землю, то увидел радужные дома, радужных детей, радужных коров, радужные деревья и радужную дорогу, по которой шла радужная мама и радостно мне улыбалась.
      Такие вот мы и ходили радостные и радужные. До следующего дождя.
      А после него была новая радуга.

      Я взмахнул волшебной палочкой, и мама перестала плакать, а папа упал перед ней на колени и сказал:
      - Дорогая, прости меня, пожалуйста!
      Потом вскочил и достал из-за спины букет роз. И коробку конфет. И новые серёжки.
      А мама обняла папу и сказала:
      - Конечно же я тебя прощаю!
      И мы пошли в кино, цирк и зоопарк.
      А вечером мы всей семьёй ели торт и смотрели кино. И папа гладил маму по руке, а она улыбалась. И шептал что-то маме на ухо, а она смеялась так заразительно, что я тоже смеялся.
      И так теперь было каждый день.
      Безо всякой волшебной палочки.

[в пампасы]