Вася Косичкин жил на Спортивной улице. А его друг Боря Ножкин – на
Восточной. На Спортивной было всего три дома, а на Восточной восемь. И
магазины: продуктовый, канцтоваров и ткани. Поэтому Васька больше всего
дружил с Борькой у него дома. Интересней было. Народу по Восточной улице
больше ходило. К тому же Борька жил на третьем этаже с балконом, а Васька
на первом, без балкона. Учились они в одной школе, в одном классе. Оба
любили халву и настольный хоккей.
Васька был больше мыслителем и писал стихи. Зато Борька любил всякие
эксперименты и журнал «Юный техник».
Борька был длинный и худой, а Васька тоже худой, но маленький. Борька
рыжий, а Васька чёрный. И только глаза у них были одинаковые: какие-то
восточные, прищуренные, с длиннющими ресницами и цвета морской волны.
Девчонки обзавидовались.
Да! Ещё их объединял один любимый писатель – знаменитый Виктор Драгунский.
Не один вечер просидели они, читая по очереди его рассказы и повести. Когда
доходили до смешных мест, хохотали как сумасшедшие… до слёз!
Тот вечер был субботний. Солнце, как обычно, сползло к горизонту и
собиралось исчезнуть. Народ, как обычно, прогуливался по Восточной улице.
Лето ещё пряталось в цветочных горшках и раздувающихся простынях,
развешанных на балконах для просушки. Осень уже пробовала смешивать краски
на берёзовых листочках. Та самая пора, когда ещё тепло, но уже прохладно.
Васька пришёл к другу, и они ели субботнее печенье, которое испекла
Борькина мама, и резались в настольный хоккей.
- Васька, – сказал Борька, выводя шайбу на центрального нападающего, – а
давай сегодня про кашу почитаем?
- Это тайное явное?
- Ага!
- Давай, - ответил Васька, отбирая шайбу и забивая девятый гол.
- Так нечестно, - сказал Борька, – ты меня отвлёк!
- А ты не отвлекайся… Удар! Десять – семь!
- Ладно, ладно. Сейчас, сейчас… Держи!
- Ха-ха! Видал, какой у меня вратарь?! Теперь сам держись!
Васька бросил шайбу через всю коробку. Затем ловко передал своему
центральному и моментально забросил одиннадцатую.
- Одиннадцать – семь!
- Всё! – обиженно сказал Борька. – Не идёт у меня сегодня игра.
- Давай доиграем. Один гол остался.
- Не хочу.
Борька взял книгу Драгунского и с ногами забрался в кресло.
Васька, ещё не отойдя от азарта игры, сам с собой играл в хоккей.
Заглянула Борькина мама.
- Как дела, мальчики? Может, ещё чайку? У меня и печенье осталось.
- Нет, мам. Не надо.
- Ты что такой хмурый? Что случилось?
- Он проиграл, - сказал Васька, – и обиделся.
- Я не обиделся.
Мама подошла к сыну, погладила по рыжим волосам.
- Ай-ай-ай, проигрывать тоже надо уметь. Нельзя так переживать, тем более
на друга обижаться. Вы ведь друзья?
Борька кивнул.
- Конечно, тёть Люд. Ещё какие! – сказал Васька. Он наконец-то оставил
хоккей в покое и пристроился на диване рядом с другом.
- Ну ладно. Пойду на кухню, скоро будем ужинать, - сказала Борькина мама и
ушла.
- Борька, ну чё ты как маленький.
- Ладно, давай почитаем. Кто будет читать?
- Давай ты.
Борька повозился, устраиваясь поудобнее.
«Вот ведь, - подумал Васька с лёгкой завистью, – умеет устраиваться уютно.
Как котёнок».
Сам тоже попробовал поджать ноги, но они никак не хотели держаться в одном
положении – то одна вылезала, то другой покачаться хотелось. Васька стукнул
их по очереди и привалился на подушку животом. Приготовился слушать.
- «Тайное становится явным, - начал Борька заговорщицким голосом. – Я
слышал, как мама в коридоре сказала кому-то: “Тайное всегда становится
явным”»…
Борька читал, иногда торопясь, чтобы скорее добраться до смешного места.
- Читай ровно! – просил друга Васька. – Вот тут, где он кипятку в кашу
добавил.
Когда они дочитали до гражданина в шляпе, Васька захихикал и перевернулся
на спину.
- Я сейчас представил себе этого дядьку, с кашей на голове. Ха-ха-ха!
- Ага, - вторил Борька и тоже смеялся. – Слушай дальше…
Через некоторое время Васька опять залился:
- Ой не могу! Мме, мме, манная каша, хи, хи, хи.
- Ага. Горячая. Фотка с кашей…
Вошла Борькина мама.
- Что это у вас так весело?
- Ой, тёть Люд, мы про манную кашу читаем. Наш любимый рассказ.
- Ага. Сколько читаем, всё равно смешно!
- Ну ладно. Идите руки мыть, и ужинать будем.
За ужином мальчишки уплетали молочную лапшу и тихо переговаривались.
- Слышь, Вась, а вот как милиционер сразу определил, из какого окна, то
есть квартиры, каша вылетела?
- А может, не сразу, - предположил Васька. – Может, он по квартирам ходил.
- Нет, - возразил Борька, – там написано, что он через минуту вошёл. И
сразу к окну.
- Тогда, может, одно окно и было открыто.
- Так лето же было. Жарко. Вот бы эксперимент провести.
- Ты чего? – удивился Васька. – Кашей, что ли, кидаться?
- А чего. Ну не тарелку, а немного. Ложку.
- Попадёт, - сказал Васька. – Да и каши у нас нет.
И тут оба посмотрели на свои тарелки, в которых как раз оставалось по ложке
молочной лапши.
- А если поймают? – опять засомневался Васька.
- Спорим, не поймают. Откуда они узнают, что это из нашей квартиры? Давай.
Всего по ложке. Ради науки!
- Какой ещё науки?
- Это я так, - сказал Борька. – Проводим эксперимент: можно ли сразу
определить, из какой квартиры вылетела каша, или это писатель придумал.
Давай!
И он первый выплеснул ложку лапши в открытое окно кухни.
Васька скорее от испуга, чем для эксперимента, тут же, следом за Борькой,
выплеснул свою.
Вошла Борькина мама.
- Вот молодцы, всё сьели. За это я вам по две… нет, по три конфетки дам.
Вася, тебе конфеты разрешают есть?
- Разрешают. Мне даже по пять дают.
- Ну хорошо, дам по пять.
В эту минуту раздался звонок в дверь.
Мальчишки переглянулись и заёрзали.
- Кто-то к нам пришёл, - сказала Борькина мама и пошла открывать.
- Ну всё, - тихо сказал Васька. – Я же говорил. Эксперимент, эксперимент…
- Откуда же я знал, - оправдывался бледный Борька.
- Спорим, спорим… Сейчас в милицию отведут, будешь знать, как спорить. –
Васька готов был заплакать. – Это в книжке ничего, а мы-то не в книжке. Ещё
за одежду платить заставят.
Из прихожей донёсся возмущённый женский голос:
- Представляете?! Иду я к вам за своим Васенькой. Надела своё лучшее
платье. Полдня в парикмахерской просидела, причёску делала. Думала, пойдём
сейчас с Васенькой в кино… А какие-то обормоты… нет! не обормоты… даже не
знаю, как их назвать… вылили на меня кастрюлю лапши. Посмотрите! Нет, вы
только посмотрите, что из меня сделали!
- Мама, – прошептал Васька и стал сползать под стол. – Всё! Я пропал.
Но сползти под стол он не успел – в кухню вошли мама Бори и мама Васи.
Борькина мама строго смотрела на мальчишек. А мама Васи снимала с головы и
левого уха лапшу. Её красивое малиновое платье было забрызгано, а маленькие
кусочки лапши прилипли на плечах, как сержантские полоски.
И тут она увидела тарелки.
- Вы? – Васькина мама так удивилась, что больше не смогла произнести ни
слова.
Конечно, обошлось без милиции. И даже без ремня. Когда мальчишки всё
рассказали, мамы долго смеялись. Потом почистили платье Васькиной мамы, все
вместе перечитали рассказ Драгунского и сели пить чай. С конфетами.
- Ну, – сказала Борькина мама, – а вы-то хоть поняли? Что тайное всегда
становится явным?
- Поняли.
- Навсегда?
- Навсегда, - хором ответили друзья.
Солнце уже скрылось. Лето с осенью примирил вечер. Люди по Восточной и
Спортивной улицам торопились домой.
