Даже когда я был не очень большим и сыр резала мама, все равно помогал ей.
Она не могла обойтись без меня. Выкладывая на стол кусочек солнца, обязательно звала, спрашивала:
- Пора?
Я останавливал ее и подбегал к окну. От мамы я знал, что сыр можно резать только тогда, когда разрешит Главный
Сырный Обермейстер. А если управиться без него, то Вкус может запросто испортиться. И нарезанное солнышко
окажется горьким или кислым, или даже вонючим.
Так вот, я нужен был маме потому, что взрослые не могут видеть и слышать Главного Сырного Обермейстера. Только
дети. У них глаза молодые и зоркие, а слух - острый. Мама, когда была маленькой, тоже видела и слышала Главного
Сырного Обермейстера. Но теперь она взрослая и без меня просто как без рук:
- Вся надежда на тебя, Санька. Смотри внимательнее. Не проворонь...
И я важно отвечал:
- Уж не провороню.
Я смотрел сквозь стекло в сторону дальнего дома. Главный Сырный Обермейстер всегда начинал отдавать свои
распоряжения оттуда. Я видел, как он сначала маленькой мухой облетал окна дальнего дома. Потом приближался
воробьем через пустырь. У окон ближних домов Главный Сырный Обермейстер был с ворону. А к нам подлетал уже во
весь свой рост.
Он был не выше мамы. Но пошире, потолще папы. В рыжей кудрявой бороде. На голове - черный цилиндр, на плечах -
золотой сюртук, под мышкой - толстая книга с адресами и Особыми Отметками.
Главный Сырный Обермейстер подлетал к нашему окну и останавливался напротив. Через мою голову строго смотрел на
мамину руку, замершую над куском солнышка. Потом замечал меня и уже приветливо приподнимал над головой цилиндр.
И я в ответ махал ему ладошкой:
- Здравствуйте, Главный Сырный Обермейстер.
Он улыбался и доставал из-под мышки толстую книгу с адресами и Особыми Отметками. Листал страницы, наконец
останавливался и тыкал пальцем в одну из строчек. Затем глядел на часы, вынув их за цепочку из кармана. Еще раз
бросал взгляд на маму. На меня. И вдруг захлопывал книгу и произносил своим немного скрипучим голосом:
- Время резать сыр.
Я тут же оборачивался:
- Мама! Мама! Ты слышала?
- Нет.
- Эх, что бы вы без меня делали. Он сказал: время резать сыр. Главный Сырный Обермейстер.
Мама пристально смотрела на меня:
- Ты уверен?
У меня широко распахивались глаза:
- Конечно, я же видел. Я же слышал.
- Что ж, - говорила мама, - раз ты видел, раз ты слышал, значит…
Я тут же подскакивал к ней:
- Значит…
Мы переглядывались и объявляли в один голос:
- Время резать сыр!
И мама опускала нож на кусочек солнца. И тонкие-тонкие дырявистые пластики укладывались рядком на бочок. И у
меня бежали слюнки.
Один пластик обязательно выходил из-под маминого ножа каким-то чересчур толстоватым, неукладывающимся в общий
стройный ряд.
- Это Главному Сырному Обермейстеру? - догадывался я.
- Правильно, - кивала мама и подавала мне толстоватый пластик.
Я подносил кусочек солнышка к окну и во все глаза высматривал Главного Сырного Обермейстера. Он, облетев другие
окна дома, должен был еще раз заглянуть в наше.
Вот он. Тяну к нему руку. Но Главный Сырный Обермейстер, улыбаясь, показывает, чтобы я съел этот толстоватый
пластик сам. Не могу ему отказать. И я говорю маме:
- Главный Сырный Обермейстер хочет, чтобы этот кусочек я съел сам. Он, наверное, уже поел в других домах.
И мама отвечает:
- Ну, раз Главный Сырный Обермейстер так захотел, тогда ешь.
И я мигом засовывал в рот вкуснющий кусочек солнца.
