Охранял молодой солдат покои царицы. Ходила царица мимо, не замечала его. А тут на беду вдруг заметила - улыбается солдат!
      - Как так на службе?! Что за дерзость?! - говорит грозно.
      Растерялся солдат - что тут скажешь?
      - Ах молчишь?! - разгневалась царица. - Отвечать не желаешь?! Ну так будет тебе вместо завтрака двадцать палок на спину!
      А начальство, как всегда, радо стараться. Выписывают бедному служивому каждое утро по двадцать палок. И месяц так, и другой пошёл.
      Уже свет белый солдату не в радость. В глазах - потёмки. Не жизнь у солдата, а каторга, сущий ад. Ходит солдат потерянный, по сторонам не глядит, а только под ноги, на сыру землю.
      И вот слышит однажды чей-то голос ласковый:
      - О чём, служивый, печалишься?
      Стоит перед ним странник с котомочкой на плече - то ли монах, то ли юродивый, то ли нищий, то ли старец Божий. Да кто его разберёт! Словом, на кота похожий.
      А поговорить с ним хочется. И рассказал солдат, что по приказу царицы бьют его палками на завтрак.
      - Уже, батюшка, спины не чую, - вздыхает, - еле ноги таскаю. Тянет меня к себе сыра земля! Утопиться, что ли?
      - Это дело не мудрёное - всегда успеется! - отвечает странник. - Да может, как знать, помогу я тебе.
      Скинул он с плеча котомочку. Странная котомка у странника - не велика и не мала. Вроде мешок, а вроде бы и кошель с тесёмками.
      Странник внутрь дунул, намурлыкал что-то да и затянул узелком тесёмочки.
      - Готово, - говорит. - Теперь слушай-запоминай свой манёвр. В полночь-заполночь обойдёшь три раза с котумочкой вокруг дворца. У ворот распусти тесёмки и смело ступай в покои - все спать будут. Царицу - в котумочку. Котумочку - за плечи. И бегом в дом лихача извозчика. Там царицу оставишь, а жену извозчика во дворец доставишь!
      Ну, манёвр, конечно, необычный. Да солдат ко всякому привычный. И не такое исполнял!
      Одного понять не мог: что у него за плечами - котомочка или котумочка? Но махнул на это рукой. И сделал всё в точности, как велел странник. После чего котомка сгинула.
      Ранним утром, ещё солнце не взошло, пробудился лихач извозчик, толкает жену в бок:
      - Подай, баба, квасу!
      - Молчать! - взвилась спросонок царица. - Какая такая баба?! Я тебе - государыня!
      Извозчик очень изумился, челюсть отвисла.
      - Ты, жёнка, чего - спятила?! - говорит. - Аль баранины на ночь объелась?
      - Ай, мужик нечёсаный! - завопила царица, оглядевшись. - Эй, стража!
      - Сейчас, погодь, будет стража, - кивнул лихач извозчик, - уже спешит во все лопатки!
      Снял кнут со стены и давай её лупить, отхаживать.
      - Вот те, баба, стража! Вот те мужик нечёсаный! А вот и государыня!
      Уморился и снова захрапел.
      А царица вся в слезах сидит в уголке среди хомутов, вожжей и попон вонючих.
      "Где я, на каком свете? - думает. - На этом такой жути быть не может! Похоже, что на том я свете, - не иначе как в аду".
      Совсем ослабела царица от таких мыслей да прилегла на кровать.
      А извозчик-лихач вскоре пробудился - на работу пора - и снова жену в бок пихает:
      - Ну, баба, и впрямь очумела! Живо за хозяйство!
      Но царица строптивая. Хоть и думает, что в аду, да не отступает. Всё бы ей вывернуть на свой манер.
      - Пошёл прочь, простофиля! - и пощёчину ему. - Что хочу, то и ворочу! Прикажу - в кандалы закуют! Прикажу - сейчас высекут!
      Извозчик ушам не верит. Сроду такого не слыхал. Тем паче от собственной бабы.
      Схватил вожжи, свернул вчетверо и царицу - вдоль-поперёк:
      - Завтрак на стол! Коней скрести, овса задавать! Полы драить!
      Так от всей души вдалбливал, что взялась-таки отлупцованная царица по хозяйству хлопотать. Да всё у неё наперекосяк - из рук валится, бьётся и ломается.
      Затеяла стирку - рукава у рубахи оторвала.
      - Наверное, я захворала, - говорит.
      - Сейчас здоровёхонька будешь, - ободряет извозчик. - Кнут-молодец все болезни лечит!
      "Ну сущий ад, - думает царица. - Может, мне в этой поганой лохани утопиться?"
      А извозчик и думать-то не дозволяет. Знай учит - то кнутом, то вожжами, а то и оглоблей. Ну, если в аду и больше чертей, то рядом с царицей за её грехи - один самый главный: лихач извозчик! Живого места на ней не осталось. Ни прилечь, ни присесть. Только и остаётся у плиты стоять да чужие подштанники стирать.
      Тем временем жена извозчика проснулась в тишине да покое. Вокруг шёлковые кружева, батист и парча, атлас и позолота.
      "Понятно, что померла, - думает, - да только не упомню, как и когда. Должно, муженёк прибил!"
      Встала с пуховых перин. Ходит по дворцу и всему дивится:
      "Слава тебе, Господи - простил мне грехи за труды мои и мучения! Прямёхонько в рай отправил".
      В условный час припорхнули фрейлины, будто ангелы небесные, и начали её одевать, причёсывать, локоны завивать. Сами в толк не возьмут, чего это царица такая мирная, - не кричит, не бранится, не грозит ссылкой, кандалами да розгами.
      А как раз в тот день брата старшей фрейлины должны были судить за пустяковый проступок. Набралась старшая храбрости, упала царице в ноги и просит:
      - Ваше величество, помилуйте моего брата! Только молвите: "Оставить без суда и следствия!"
      Ну, это жене извозчика очень по душе. В сенате рты поразевали - с чего бы это царица всех подряд милует? Как заходит речь о каком-нибудь судебном деле, так она сразу и обрывает, - мол, оставить без суда и следствия! Такой доброты за ней отродясь не водилось!
      А как начали слушать дела о телесных наказаниях, так царица во весь голос:
      - Отменяю! - и даже ножкой притопнула.
      Уж кто-кто, а жена извозчика хорошо знала, что такое кнут, вожжи да оглобли.
      Понятно, и в армии перестали палками муштровать.
      Тот солдат, которому каждое утро выписывали по двадцать палок, рад-радёшенек, гора с плеч. Идёт по улице, улыбается направо-налево, честь отдаёт, каблуками щёлкает. И видит - знакомый странник с известной котомочкой. Солдат в ноги кланяется:
      - Ох батюшка, вот спасибо! Прикажи - жизнь за тебя отдам!
      - Этого не надо, - говорит странник. - Известно, солдат да малых ребят Бог бережёт! А вот с котумочкой сызнова потрудись - верни жену извозчику-лихачу, а царицу - в её спальню…
      Всё в точности выполнил солдат. После чего, хоть и крепко берёг, да исчезла котомочка.
      Проснулась утром царица - снова во дворце. Однако руки от сажи черны, да и синяков хватает. Значит, не сон это кошмарный, а было всё взаправду!
      "Не знаю, как и выдержала! - думает царица. - Да жив ли тот солдатик, которому вместо завтрака палки прописала?!"
      Разыскали его, привели. Ничего - бодрый с виду.
      - Ну, как ты, служивый?
      - Теперь хорошо, ваше величество! - отвечает солдат. - Только и зажил, когда ваш приказ отменил двадцать утренних палок.
      И не может солдат сдержаться, улыбается, разве что не смеётся - так ему радостно.
      - Что такое? - спрашивает царица. - Поделись со мной, если я чего не ведаю!
      "Будь что будет, - думает солдат, - а правда всегда дороже!"
      И выложил всё как на духу - о страннике, о его котомочке странной, о жене извозчика… Ничего не утаил.
      Выслушала царица. Помолчала, подумала и говорит:
      - За то, что претерпел, и за правду твою - произвожу тебя в генералы. А теперь, любезный, покажи мне дом извозчика-лихача!
      Вот приехали - и точно, тот самый дом. И как будто сама царица в нём, настолько схожа с женой извозчика - ну как отражение.
      Так удивилась царица и растрогалась, что назначила жену извозчика своей фрейлиной-зазеркальницей.
      А лихача хотела высечь либо в кандалы заковать. Но всё же скрепилась.
      Дала ему денег, чтобы новый дом построил, и сказала так:
      - Запомни, холоп! Поднять руку на свою жену - всё равно что на свою царицу! Коли такое случится, будут судить тебя как государственного злодея. И тогда обещаю - по меньшей мере двадцать палок каждое утро в течение года.
      - Что же, - спрашивает извозчик-лихач, - нынче у каждой кобылы от кнута защита? Уже и не стегнуть?!
      Отвернулась царица да так ножкой притопнула, что у извозчика на время и язык отсох и руки отнялись.
      С тех-то пор и перестал он лихачить. Теперь навоз со дворов вывозит.
      А что же странник? Да, говорят, видят его люди - то тут, то там. Появляется и пропадает. Словом, странствует со своей странной котумочкой. Иной раз внутрь заберётся и превратится в кота-умочку.

[в пампасы]