Я знала Дину с рождения. Мама часто показывала фотографии и говорила:
      - Это Дина. Это - её мама. Мы с ней учились в одном классе. Вот, смотри - здесь мне и Дининой маме столько же лет, сколько тебе сейчас. Она - моя лучшая подруга…
      Странно, лучшая подруга, а так редко видится с мамой. Она приезжала к нам раз в год и всегда привозила одежду, из которой Дина выросла. Не скажу, чтобы эти вещи мне нравились, - какие-то они были немодные, но мама говорила, что удобные и качество хорошее, и мы никогда не отказывались. Только вот в последнее время что-то от Дины ничего не остаётся - то ли она расти перестала, то ли её вещи до нас никак не доезжают. Ну и ладно. Мне и другие мамины знакомые много чего отдают - не только лучшие подруги.
      Дину я звала про себя подругой-луной. Почему? Сейчас объясню.
      Когда я просила у мамы что-то не то, она мне говорила:
      - Луну с неба хочешь? Сейчас я тебе достану!..
      Так и Дина - она была чем-то далёким, как луна на небе. Я знала, что она есть, но мне её не достать. Они жили на другом конце Москвы, каникулы у Дины были по какому-то странному расписанию и никогда не совпадали с моими, поэтому виделись мы редко.
      И вот однажды мама сказала, что на выходные я поеду к Дине домой. Два часа я как угорелая носилась по квартире, собирая в рюкзак пижаму, зубную щётку, пингвина Зимку... Мама положила чёрно-белого шоколадного бегемота - для Дины. Мне было не жалко. Учебники я брать не стала. Ещё чего: тратить на учёбу драгоценное время, проведённое с Диной! Рюкзак и без того получился не лёгкий, но мне не привыкать - с продуктами он бывает ещё тяжелее.
      Дина приехала за мной сама. Она училась в восьмом классе, и её стали отпускать одну. Мы встретились внизу у подъезда, взялись за руки и пошли к метро. По дороге я показала ей детскую площадку с качелями и деревянной избушкой, где обычно гуляю - сама с собой. Конечно, подружки в классе у меня есть, но какие-то они все не те.
      Когда мы садились в метро, зазвонил мой телефон. Это была мама.
      - И часто тебя так вызванивают? - спросила Дина.
      - Часто. И я должна звонить. Мама очень ругается, если я забываю. Говорит, что я её не люблю…
      - На меня тоже сердятся, - заговорщицки прошептала Дина и поднесла к моему лицу руку. - Видишь, папа мне даже браслет подарил, он светится и вибрирует, когда вызов на телефон приходит. Но и это не помогает. - Дина вздохнула. - Кстати, спасибо, что напомнила, я сейчас своим эсэмеску пошлю.
      Я посмотрела: она набрала всего две буквы - "Ок". Да меня мама за такое съела бы!
     
     
      Мне редко выпадает куда-нибудь съездить, и эта поездка с Диной была просто целым путешествием! Я крепко держалась за её руку, боясь потеряться в толпе. Ладонь у Дины была худой, жёсткой и сильной. Что ж вы хотите: заниматься музыкой и теннисом одновременно… Эта рука меня успокаивала. Но когда Дина замешкалась, выбирая, куда идти на пересадке, мне стало страшно. Но ничего, доехали...
      Динин район мне совсем не понравился. Какой-то он был голый, и прямо на пустоте высились громадные новые дома. И ни одного деревца! То ли дело у нас: кирпичные пятиэтажки среди кучи деревьев - там можно бродить до упаду, подбирать листья, играть в прятки. Только теперь я поняла, почему Дина не гуляет во дворе. Я сначала удивилась, когда она так сказала, а теперь поняла и ещё больше полюбила свою Преображенку. Но потом ненадолго разлюбила.
      Это случилось, когда мы поднялись к Дине на девятнадцатый этаж. Я никогда ещё не смотрела в окно с такой высоты. Было уже темно, и за окном горел целый миллион огней. Это было как… как застывший салют! Узкий подоконник был заставлен кактусами, и я едва не свернула на пол один из горшков - только тогда перестала глазеть на улицу.
      Из двух комнат Дина занимала большую, и там стояло самое настоящее пианино!
      - А "Лунную сонату" знаешь? Можешь сыграть? - спросила я Дину. - Моя мама её очень любит.
      - Могу…
      Играла Дина, по-моему, просто великолепно. Она училась в последнем классе музыкальной школы, но дальше заниматься музыкой, оказывается, не собиралась. Вот это она зря!
      - Почему? - удивилась я. - Тебе не нравится играть?
      - Играть нравится, но сидеть по шесть часов в день за клавишами я не собираюсь. А по-другому ничего в музыке не добьёшься.
      - А какие у тебя оценки по пианино?
      - Не пианино, а фортепиано! Ну, пятёрки обычно…
      - Ну ты даёшь, Дин! Играть на отлично и бросить! Этого я не понимаю!
      - Да много ты вообще понимаешь, - ласково потрепала меня по макушке Дина (она была на голову выше меня).
      - Кое-что понимаю! - упрямо возразила я. - Ты могла бы детей музыке учить. Это же хлеб!
      Почему я вспомнила про хлеб? Ну, во-первых, все так говорят, а во-вторых, у нас дома на самом деле не всегда бывал хлеб. На него иногда просто не хватало денег. Нет, вы не подумайте, мы не голодали. Когда мама получала деньги, она забивала продуктами оба холодильника. Молоко и мясо были почти всегда. Мама никогда не позволяла мне остаться голодной, хотя я очень редко видела, чтобы она ела сама. Мне казалось, что мама питается только сигаретами и кофе.
     
     
      В субботу Дина ушла в свою гимназию, а я осталась в её комнате одна. Всяких вещей тут было много, и они точно лежали не на своих местах. Я решила прибраться и начала с большого письменного стола. Там были навалены учебники, тетрадки, шапка, фонарик, забытые ключи, куча черновиков и журнал "Турист". В нём была Динина статья про поход в какую-то там дыру. Она мне рассказывала, как они плавали под дождём по реке и бродили по ледяным горам. Меня мама ни за что не отпустила бы на такое дело, да я и сама не пошла бы - зачем так напрягаться?
      Пока я разбирала этот завал, в комнату вошла Динина бабушка - тётя Вера. Мама звала её Вероникой Ивановной и иногда звонила ей, особенно когда меня надо было лечить. Своей бабушки я не помнила, она умерла, когда мне было два года. Но я знала, что она вырастила маму одна, была маленькой и горбатенькой и тоже дружила с Дининой бабушкой.
      - Настя, ты что делаешь? - удивилась тётя Вера.
      - Как что? В комнате убираюсь…
      - Молодец! А дома ты тоже убираешься?
      - А что там убираться? У нас и так всегда порядок. Мама полы вымоет, и всё...
      Наконец пришла Дина. Я думала, она обрадуется, а она, посмотрев на свой стол, как-то кисло улыбнулась и буркнула спасибо. Ну и ладно, я не стала обижаться.
      Мы собрались обедать, и я смотрела, как ловко Дина режет помидоры. У меня так не получится! Конечно, я помогаю маме, но готовить мне не нравится. Когда на уроке труда задавали что-нибудь приготовить, мама садилась на телефон, звонила Веронике Ивановне и они с Диной подбирали рецепт мне по силам.
      - Вот ты вырастешь и выйдешь замуж, чем мужа будешь кормить? - спросила за обедом Динина бабушка.
      - А зачем выходить замуж? И так хорошо, - ответила я. - А если уж такое случится, он у меня, как космонавт, из тюбика будет питаться…
      Потом мы с Диной собрались покататься на горке, но тут выяснилось, что в моём сапоге полностью протёрлась стелька и нога проваливалась в резиновую подошву. От этого я слегка прихрамывала. Динина обувь была больше моей размера на три, и ничего подходящего не находилось.
      - Да ладно, ничего страшного. - Я попыталась остановить поиски. - Обойдусь и так…
      В конце концов Дина вытащила из своих походных кроссовок стельки, вырезала их по размеру и вложила в мои сапоги.
      Погуляли мы классно! Правда, каталась в основном я, а Дина помогала мне таскать снегокат в горку. И почему у меня нет ни горки, ни снегоката?! Теперь я думаю,
      что и в Марьино можно жить…
     
     
      По субботам я всегда купалась в ванне и мыла голову. Всегда! Мама никогда не позволяла мне пропускать. Можно было не мыться неделю, но в субботу это было обязательно. Я потому и шампунь свой привезла. Уже ложась спать, вспомнила, что за весь день мама ни разу не позвонила. Даже не проверила, помыла ли я голову. Хотя в прошлый вечер она звонила раза четыре, и я слышала, как тётя Вера выговаривала ей по телефону:
      - Мария, успокойся! Девочки уже легли. Всё в порядке. Не звони больше.
      Но мама всё равно звонила и просила позвать меня:
      - Настя, ты где спишь? - допытывалась она.
      - С Диной на диване, - отвечала я. - Ты уже спрашивала.
      - Там не холодно?
      - Нет, мам.
      - Ты помнишь, что я тебе говорила? У нас дома всё хорошо.
      - Да! Спокойной ночи, мам!
      И так три раза. Но это было в пятницу, а в субботу я набирала домашний номер, но к телефону никто не подходил.
     
     
      В воскресенье мы с Диной стали собираться обратно. Она попросила свою маму сфоткать нас вдвоём, а потом распечатать на принтере. Я к тому времени успела запачкать кофту, и Дина надела на меня свою жилетку. В ней на фотографии я получилась какая-то толстая, а у Дины оказался красный нос. Но это ничего. Главное, что у меня теперь было фото, где мы с Диной вместе. Вещей оказалось очень много - я набила свой старый рюкзак, подаренный Диной новый и ещё одну сумку. Динина мама даже хотела нас провожать, но мы отказались и снова поехали вдвоём.
      Дверь в нашу квартиру оказалась незапертой. Дина поставила сумки у порога и долго разглядывала прихожую. Я так и не поняла, что её так удивило. Ну нет шкафов-купе, как у неё, и обувь свалена в прихожей под вешалкой. Ну посуда стоит на холодильниках в кухне и в коридоре. Собака под ногами не увивалась - она пропала месяц назад, и жильцов из маленькой комнаты тоже не было. Квартира как квартира.
      Разувшись, я прошла в комнату, где жили мы с мамой. Места там было много - хватало и на две кровати, и на стенку, и на стол, который никогда не раздвигался. За ним я делала уроки. Иногда к нам приходил Лёша, мой отец. Мои родители расписаны не были, мама считалась матерью-одиночкой и получала пособие. Лёша помогал нам с хозяйством, но чаще они с мамой садились на кухне и пили пиво.
      Сейчас Лёши не было, а мама лежала поперёк кровати. Рядом стояла бутылка, кажется, из-под водки.
      - Мам, вставай, я приехала! - попыталась я разбудить её. Но она не просыпалась.
      Похоже, мама оторвалась, пока меня не было. Обычно водку она не пила.
      Подошла Дина. По пути она едва не упала - споткнулась о задравшийся край рваного линолеума. Мои ноги его не замечали, а вот Дина не привыкла.
      - И часто такое бывает? - спросила она, глядя на спящую маму.
      - Бывает...
      - Что будешь делать?
      - Ничего, - пожала я плечами. - А что я должна делать? Мама проспится, потом проснётся...
      - Мне надо ехать, но я не могу тебя так оставить…
      - Почему? Всё нормально! Пойдём на улицу…
      Мы опять обулись и, защёлкнув дверь, вышли из подъезда.
      - Что ты будешь делать? - снова спросила Дина. - Ты же почти одна!
      - Да ты не волнуйся, поезжай! Тебе ещё уроки делать. А я, наверное, вон туда пойду. - Я указала на такой же, как наш, подъезд в доме напротив. - Там Екатерина Николаевна живёт, она в поликлинике работает. Меня мама раньше часто к ней отводила, когда не с кем оставить было.
      - Ты точно у неё будешь?
      - Да, конечно, - заверила я.
      Мы обнялись, и Дина побежала в сторону метро, а я направилась к подъезду Екатерины Николаевны. Дома её не оказалось, и я решила подождать во дворе.
      Я сидела и жалела, что у меня нет такой игры, как у Дины. "Моя семья" называется. Эта игра мне понравилась больше всего - там всё было понятно, как в жизни: работа, магазины, деньги, дети, брак… Неправильное какое-то слово! Если люди вступают в брак, то семья "бракованная"? Или моя семья бракованная, потому что официально у меня есть только мама? У Дины вот есть и мама, и папа, но он часто разъезжает по командировкам, и в эти три дня я его так и не видела. И чем он тогда лучше моего?! Так что нормальная у меня семья!
      Потом я стала думать о маме. Мне вспомнилось, как в прошлом году меня отправили в школу-санаторий на три месяца. Школа находилась в зелёной зоне и называлась "лесной". Лес там был, только вот гулять в нём не разрешали. Но я не об этом. На уроке к 8 Марта мы стали рассказывать о своих мамах. Я была новенькой и решила отвечать последней, но учеников было только двенадцать, и моя очередь подошла быстро.
      - Моя мама учительница и мастер спорта! - выпалила я.
      Это было почти правдой. Мама действительно была учительницей начальных классов и кандидатом в мастера спорта по плаванию. Но это было в другой жизни - до того, как родилась я.
      - А что ещё ты можешь сказать? - спросила классная руководительница.
      - Ничего.
      - Странно. Мама учительница, а ты так плохо учишься. Ладно, садись…
      Я и правда училась не особо хорошо, и виновата в этом была наша училка в моей обычной школе. Но мама говорит, что отметки - не самое главное в жизни. И я с ней согласна! Хорошо, что четвёртый класс скоро кончится.
      Наконец-то из-за угла дома появилась Екатерина Николаевна. Но мне расхотелось к ней идти. Она была неплохой, но уж очень скучной. У неё было совсем как в той лесной школе. Я не понимала, зачем надо идти в постель после обеда и в девять вечера. Дома я не ложилась раньше одиннадцати, мама кричала, чтобы я не пялилась в телевизор и не зависала в компьютере, но я занималась чем хотела. Я решила погулять ещё…
     
     
      Стало темнеть. Пора было идти домой. Тут я обнаружила, что осталась без ключей и телефона. Это было плохо. Мама спит, звонок в квартире не работает и домой я не попаду. Я стала перебирать в уме маминых знакомых, из тех, кто поближе. Самым подходящим вариантом оказалась Люська, или тётя Люся, с которой мама часто пила пиво и у которой я как-то прожила несколько дней. Я направилась к ней.
      Люська была дома.
      - Привет, тётя Люсь, - уверенно начала я. - Можно у тебя переночевать?
      - А что такое?
      - Да мама вроде куда-то намылилась и послала меня к тебе, - соврала я.
      - Что ж она сама мне не позвонила?
      - Она звонила, - на ходу продолжала сочинять я, - только у вас трубку никто не брал.
      - Странно, - ответила Люська. - Ладно, ты пока проходи, я ей сама сейчас звякну. Разберёмся…
      Как я и думала, до мамы она не дозвонилась.
      - Ну что с тобой делать, оставайся, - вздохнула Люська. - Иди, чаю попей, телик посмотри. Я тебе на раскладушке постелю.
      Я почти досмотрела очередную серию мыльного сериала, когда Люська спохватилась:
      - А как же ты завтра в школу пойдёшь? У тебя ведь ничего с собой нет.
      - Я на прошлой неделе болела, - придумала я, - меня ещё не выписали. Во вторник пойду в поликлинику.
      - Ну ладно. Иди спать. Завтра видно будет…
      Наутро Люська сказала, что звонила мама и просила, чтобы я пока побыла у неё и никуда не выходила. Так я целый день провела у Люськи - смотрела телевизор.
      Вечером за мной пришёл Лёша, мой приходящий отец.
      - Почему тебя дома не было? - накинулась на меня мама.
      - Как не было?! - возмутилась я - Вот же сумки стоят с вещами.
      - Ты что, одна домой приехала?
      - Нет, конечно, меня Дина привезла. Одна бы я столько барахла не допёрла. Они и тебе тут что-то положили…
      - А потом? Где ты потом шмындалась? - бушевала мама.
      - Гуляла. А потом пошла к Люське.
      - Почему домой не пришла ночевать?
      - Ключи забыла. - Я начала заводиться от маминого крика. - А ты спала. Не помнишь, что ли?
      Мама явно не помнила вчерашний вечер.
      - Почему не позвонила?
      - Звонила. И от Дины звонила, и от Люськи звонила. Трубку брать надо!..
      Мама расплакалась и ушла в ванную.
      Лёша помог мне раздеться, и мы с ним сели на кухне. Он рассказал, что вчера около двенадцати ночи мама нашла его по мобильному и они вдвоём стали обзванивать знакомых. Как я поняла, они поставили на уши Динину семью и Екатерину Николаевну, она и уговорила маму позвонить в милицию. Милиция осмотрела все детские площадки. Естественно, меня не нашли. Мама всю ночь плакала, глотала сердечные капли и звонила Дине домой. И лишь утром они догадались позвонить Люське. Потом снова приезжала милиция, но маме уже не хотелось, чтобы там думали, будто она меня потеряла. В общем, она заявила, что сама послала меня к знакомой, а потом выпила лекарство, заснула и забыла об этом. Не знаю, поверили ли ей там…
     
     
      Во вторник пришла тётка из милиции. Она уже приходила однажды, рассматривала и расспрашивала, как мы живём. После этого мама и стала бояться, что меня у неё заберут, а я теперь везде должна была говорить, что дома всё хорошо.
      - Ну, что будем делать, Мария Андреевна? - спросила милицейская тётка. - Надо лишать вас родительских прав и отправлять ребёнка в интернат.
      - На каком основании? - возмутилась мама. - Моя дочь здорова, сыта, одета, обута, ходит в школу. Что вам не нравится?
      - Как что? Вы ведь её потеряли. Милицию вызывали. Хорошо, что всё благополучно кончилось. А если бы нет?
      - Я просто забыла. Это со всяким бывает! Я уже сколько раз повторяла: выпила лекарство, заснула и забыла. Что такого?!
      Я смотрела на маму. Она снова готова была заплакать. Мама была такая худая, с синими кругами вокруг глаз. Мне стало её очень жалко, и я вмешалась в разговор:
      - Не надо меня в интернат забирать. Я уже была в интернате, мне там не понравилось. Дома лучше!
      - Но у вас тут грязно, - продолжала вредная тётка.
      - Неправда, это вам так кажется. Мама часто полы моет. Чисто у нас!
      - Ладно, выйди пока. Мне надо с твоей матерью поговорить.
      Они остались на кухне, а я пошла в комнату. Там работал телевизор - говорили о двух мальчишках, которые убежали из дома. Их теперь устраивали в какой-то приют. Вот идиоты! И чего им дома не хватало? Подумаешь, папаня пьёт и буянит. Взрослые - тоже люди. Каждый имеет право на недостатки.
      С кухни доносился мамин голос. Она кричала и плакала одновременно. Я с трудом разобрала слова про какого-то адвоката, какие-то права и жалобы. Мне снова стало жаль маму. Кто будет о ней заботиться, если меня заберут в интернат?!
      В тот момент я и решила, что никогда не уйду из дома. Даже в гости к Дине. Что не сделаю больше ничего такого, что позволило бы тётке из милиции забрать меня у мамы. Что я повешу ключ на шею и буду везде носить его с собой. Я точно знала, что нужна маме. Она без меня не проживёт.
      Милицейская тётка наконец ушла, предупредив: если ещё раз подобное повторится, меня заберут.
     
     
      На следующий день маму увезли в больницу…

[в пампасы]