За полями, за лесами, за рекой широкой да за горой высокой, в деревеньке добротной два братца жили. Все их знали, да только по-своему каждый из них известен был. Старший с рождения злым прослыл, жестоким и грубым, - сердца у него вовсе не было, обделила земля его сердцем. С утра как встанет, ворчать принимается, собак да кошек ногами пинает, братца родного словами бранными кроет. На улицу выйдет - детишки врассыпную, живность по дворам прячется, люди к оградам жмутся, слова не молвят, ждут, пока бессердечный обратно в избу воротится. Младшенький же добрым был, помогал всем с радостью, взамен ничего не просил и никогда не бранился. Ходит себе, улыбается да на солнышко жмурится; видать, слабого ума был. Звали его, известно, Иванушкой и любили будто родного. Говаривали: "Что за напасть такая: один злодеем уродился, другой дурачком..."
      Так и жили до поры, пока не приснился Иванушке сон, будто далеко в лесу дремучем, где сосны и ели друг дружке расти мешают, где на небе ни луны ни звезд не видно, где птицы и звери тишину не трогают, где даже ветер не дышит, нашел он для братца сердце - доброе, мягкое, тихое, как утро, - нашел и братцу отдал, и тут... проснулся.
      Проснулся Иванушка - за крыльцом еще ночь таится, вышел из дому и неслышно к опушке шагает. Идет, с тропинки не схаживает, травку примять боится. Ручеек переплыл, одеждой мокрое тело покрыл и дальше спешит. В лес забрался - вдруг звезда падает. Перекроила небо ленточкой, прямо к Иванушкиным ногам подкатывается. Лежит, светится и грустно слова выпевает: "Не ходи ты, Иванушка, дальше. Потеряешь себя, не найдешь больше!" Улыбнулся дурачок, взял звезду в ладошки, погладил, да обратно на небо и закинул. Зацепилась она за облако, покачалась с минутку да успокоилась, еще ярче вспыхнула. Постоял Иванушка, посмотрел на звездочку - снова за сердцем торопится.

      Версты не прошел, видит - пенек, на пеньке чертенок сидит, хвостом крутит, глазками ночь освещает, на Иванушку смотрит. Удивился Иванушка, а чертенок и говорит: "Помогу я тебе, Иванушка. Что ищешь - найдешь. Прямо иди, не сворачивай. Медведя встретишь - все, что он спросит, делай. А коль откажешь, отчаешься, братец твой навек злым останется. До избушки дойдешь, хромую старушку увидишь. У нее-то сердечко и спроси", - сказал и средь кустов затерялся.
      Испугался наперво дурачок, да и как иначе? Сам нечистый помочь обещается. Призадумался, да все ж не повернул обратно, дальше побрел. День идет, два идет, на третий день медведя встречает. Медведь большой, мохнатый, дорогу загородил и у Иванушки ноги спрашивает.
      - Да как же я ходить-то буду? - говорит Иванушка.
      - Ничего, как-нибудь да дойдешь, - отвечает медведь и к дурачку поближе подбирается.
      Видит Иванушка, делать нечего, придется с ногами расстаться, отдать их зверю на съедение. Обронил слезу да и подпустил медведя. Тот размахнулся и - р-р-раз! - оторвал Иванушке ногу левую. Еще размахнулся - оторвал и правую. Упал Иванушка, плачет, траву с цветочками солью да горечью поливает. Больно дурачку, подняться не может. Медведь тем временем ноги-то съел, опять подкрался - и давай Иванушке раны зализывать. Зализал раны да в сторону и отвалился.
      Чувствует Иванушка, будто ноги заново расти начинают. Смотрит - а нет все же ног! - и в толк взять не может. А солнышко светит, тени по лесу разбрасывает. Тут и замечает Иванушка: ног-то нет, а тени от них по земле все по-прежнему тянутся! Спробовал встать - получилось. Обрадовался дурачок, да только все одно страшновато без ног-то ходить.
      Ну да делать нечего, идет он дальше. Идет, бежит словно, а деревья мелькают, а ветер догнать его силится, да где там - уходит Иванушка. Так и добежал до ночи. Глядит, снова звезда падает, а за ней и еще несколько, и все в один голос шепчут: "Пропадешь, Иванушка, потеряешь себя, воротись обратно!" Остановился дурачок, сгреб звезды в ладошки, взмахнул руками - по небу рассыпал. Дальше бежит.

      День бежит, два бежит, на третий день того же медведя встречает. Загородил медведь дорогу - руки у Иванушки спрашивает. Молчит Иванушка, боится, боли ждет. Подходит к нему зверь, обе руки отрывает и как прежде раны зализывает, пока кровь не отступит. Зализал раны и потрещал тяжелыми лапами прочь по бурелому, дурачка одного оставил.
      Плачет Иванушка. Уж и не рад, что сна своего послушался. Стал раздумывать: и себя ему жалко, и братца, и не знает он, кого жальче. Да все ж слабого ума был, бросил-таки думать, дальше пошел. Чувствует, будто и руки заново расти начинают, да только не руки это вовсе - тени. Еще страшнее Иванушке стало. Бежит он, летит словно, а деревья мелькают, а ветер догнать его силится, не поспевает. Уж и солнышко отстало: обогнал его Иванушка, на целый день обогнал. Подлетает он к ночи и видит: все звезды с небес попадали, хором кричат: "Пропадешь, Иванушка. Потеряешь себя, Иванушка. Потеряешь!" Остановился дурачок. Вокруг него звезды лежат, в траве да на ветках светятся. Похолодела грудь, сердце смолкло, биться перестало, что делать ему - не знает. Стоит будто вкопанный, а перед глазами все братец родимый... Помаленечку, полегонечку, а собрался с духом, стал звездочки языком собирать - рук-то нету! Подхватит языком, да и вверх подкинет. Сжег язык, а все звездочки до единой на небо воротил. Передохнул немного, дальше летит.
      День летит, два летит, на третий день снова медведя встречает. Тот теперь голову требует. Подпустил дурачок медведя, наклонил головушку - зверь и снес ее, ровно пушинку смахнул. Съел, зализал рану да и оставил Иванушку. Очнулся дурачок - ни головы, ни медведя. Только будто видеть он видит, только будто слышать он слышит, только будто и запахи различает, да только вместо головы - тень.
      Встал Иванушка, дальше побрел. Молча идет, неслышно, следов не оставляет. Чувствует: не хочет не человеком быть. Охота ему и руки с ногами, и голову обратно заиметь. Страшно ему, дико, а перед глазами все братец... Да перед глазами ли? Да разве ж видит он? Ничего не поймёт Иванушка.
      Уж не бежит и не летит он, уж и деревьев не замечает, солнышко уж три раза обогнал - в ночь вплывает. И так тут Иванушке страшно стало, и так безнадёжно, что решил он назад повернуть. "На что мне за злого братца столько мук принимать? Не хочу больше!" - кричит Иванушка, а назад не идет. Не пускает его что-то, вперед толкает, а что толкает, понять не может. Плывет дурачок по ночи, не знает зачем плывет. Вплывает во тьму кромешную. Расступается тьма, и видит Иванушка - избушка стоит. Кругом лес дремучий, двор оградой обнесен, на кольях черепа да кости, прясла кожей обвешаны... По двору чертенята носятся, а на крылечке старушка сидит, посапывает да покряхтывает.

      Тут с неба звезды дождем посыпали, околицу золотом усеяли - светло стало. Вслед за звёздами луна падает, к Иванушкиной груди подкатывается и шепчет тихонько: "Пропал ты, Иванушка, назад не воротишься". И звезды вторят: "Назад не воротишься, назад не воротишься!" И ветер гудит: "Не воротишься. Пропал ты, Иванушка". И небо осело: "Пропа-а-а-а-л, пропа-а-а-а-а-л!"
      Молчит Иванушка. Берет Яга-бабушка грудь его, в избушку вносит, у окошка кладет. Сама рядом садится, молчит. Стихло всё. Час проходит, другой - в тишине лес. Звезды лежат, молчат. Луна у крыльца застыла - молчит. И некому их в небо бросить. И светится лес. И молчит...
      - Вот ты и пришел, дурачок. За смертью своей пришел. Неужто жить не хочешь? - спрашивает старушка.
      - Хочу, бабушка, - отвечает Иванушка.
      - А как же без рук, без ног да без головы? Не выйдет так-то, - говорит Яга и все на Иванушку смотрит.
      - Не выйдет, бабушка.
      - А хочешь вернуться?
      Приподнял Иванушка грудь, смотрит глазницами черными, слышит ушами темными - черт все слова повторяет старые: "Раз отчаешься, братец твой навек злым останется". Страшно Иванушке.
      - Хочешь вернуться? - повторяет Яга. - Ну, говори же, Иванушка.
      А Иванушка, улыбнувшись отчаянно, шепотом шепчет:
      - Нет, бабушка, не хочу, бабушка. Дай лучше сердечко братцу моему - доброе, мягкое, тихое... как утро.
      И отвечает ему старушка:
      - Так это твое сердечко, Иванушка. Пропал ты, Иванушка.
      И вмиг затрещали сучья, заметались звездочки: кружатся, по ветвям носятся. Мерцают, медведю дорогу указывают. Заскрипело крылечко, дверь отворяется, в избушку мохнатый вваливается. Заплакал, зарыдал дурачок. Руки-тени трясутся, локтями в колени уперся, ладошками голову обнял, а из черных глаз слезы падают. Неслышно падают, тихо-тихо, малыми пятнышками, об пол разбиваются и дальше темными струйками катятся, и за дверь, за крылечко - в земле хоронятся.
      Подошел медведь к Иванушке, когтистыми лапами грудь разодрал, сердечко вынул, облизал, не стал есть. А грудь съел. И не стало Иванушки.
      Умер Иванушка. Его сердечко черт, когда братец спал, незаметно тому в грудь вложил, и стал старший братец с сердечком с Иванушкиным жить, людям да зверям добро делать.

Умер Иванушка. Говорят, вскоре после того чудище в лесу объявилось. Правда, никто на него не жалуется - безобидное оно вроде. Странное: едва солнце за тучей скрывается - пропадает, прячется оно почему-то...

[в пампасы]