Так называется книжка, которую я написал после своего путешествия к Северному полюсу. Но главный герой этой книжки не белый медведь. Главное, что покорило, - неповторимая, необъятная, бесконечная Арктика, её ледовые просторы, её безмолвие и сияние в разгар полярного дня. А белый медведь - хозяин Арктики, её хранитель и охранник. Но увы, уже не может он охранять и хранить её - уже человек хозяйничает. Наш ледокол стал сотым из всех существующих в мире ледоколов, посетивших Северный полюс: сто раз туда и сто обратно проломили они ледяной покров океана.
      На Северном полюсе температура воздуха гораздо выше, чем на Южном, - за счёт огромнейших масс воды Ледовитого океана. Солёная вода не замерзает, хотя её температура опускается до минус двух. Незамерзающая вода не даёт морозу зверствовать, потому на Северном полюсе 30-40 градусов мороза, а на Южном - до 70-80, так как Антарктида находится на суше. И то, что ледоколы нарушают ледяной покров океана, сказывается на климате Арктики, на потеплении…

      Это маршрут от Мурманска до Северного полюса и обратно через Землю Франца Иосифа. Шли мы на одном из самых мощных ледоколов мира - "50 лет Победы". Капитан Дмитрий Викторович Лобусов.

      Пока мы шли через льды Северного Ледовитого океана к полюсу и обратно, я смотрел на ледовые поля и представлял себя там - идущим на лыжах, с собачьей упряжкой и нартами. На нартах у меня запас пемикана (это смесь сухого, тёртого в порошок мяса и жира) для себя и для собак. А ещё каяк - складная брезентовая лодка, палатка, спальный мешок, смена меховой одежды и обуви, керосинка и керосин, топорик, посуда и ещё десяток вещей, необходимых в таком походе.
      Я шёл по глубокому снегу и льду, прорубал в торосах проходы; я переправлялся на каяке через разводья или огибал их, проходя лишних десять-двадцать километров.
      Я проваливался в промоины и ложился спать в мокрой одежде; согревал себя керосинкой, экономя керосин, а утром просыпался в промёрзшем насквозь спальном мешке.
      Я видел и слышал торошение льдов, когда ледовые поля со страшным грохотом и треском сталкивались, наползали друг на друга; льдины становились дыбом, превращаясь в торосы.
      А я всё шёл и шёл…
      Так покоряли полюс первые отчаянные храбрецы. Погибали, замерзали, не дойдя до цели, терялись в бескрайних ледяных просторах Арктики.
      И всё-таки человек покорил полюс!
      А теперь мы на атомном ледоколе "50 лет Победы" идём к Северному полюсу.
      Я не считаю себя покорителем полюса - много ли геройства надо, чтоб на мягоньком диване, в уютной каюте, на мощном ледоколе дойти до него.
      Герои - они, первые. Это они преодолевали пешком тысячи смертельных километров, чтобы теперь мы смогли повторить их путь.
      Своей заслугой я буду считать, если сумею передать хотя бы часть неповторимой красоты и величия Арктики.
      Это и будет моим полюсом!

      Вот ещё один мимо проплывает! Огромный, с искрящимися на солнце неровными голубыми стенами. В этом месте - между островов Земли Франца Иосифа - айсбергов много. Некоторые полностью покрыты льдами - ледниками.
      Сотни, тысячи лет снег всё падал, падал, покрывал острова, спрессовывался в лёд. Это ледяное одеяло, толщиной 40-50 метров, под своей тяжестью медленно, может быть, по сантиметру в год, сползало к морю. Вода ледник подмывала, подмывала, и вот от ледника отваливался здоровенный кусок, да какой - глыбища размером иногда с пятиэтажку! И эта глыба пускалась в свободное плавание по Баренцеву морю, двигаясь на запад к Атлантическому океану. И это уже был айсберг.
      Как только лёд отрывается от ледника, он становится айсбергом. А момент рождения айсберга называется отёлом ледника. У коровы тоже отёл! У неё рождается телёнок, и у ледника как бы телёнок. Но встреча с таким телёнком для судна ой как опасна!
      Мне айсберги очень нравятся! Особенно этот, проплывающий мимо. Прямо лизнуть его хочется.
      И вдруг я понял, почему к айсбергам неравнодушен.
      Как будет мороженое по-английски? Правильно, айс-крим. Ледяной крем, ледяная сладость. А айс-берг - ледяная гора. Айсберги мне потому и нравятся, что я мороженое люблю! Я бы мороженое называл айскримберг. Ну, чтобы в порции побольше было. Да хоть целая гора - я справлюсь!

      Море спокойное и тихое, и бухта, к которой мы подходим, тоже тихая. Наверно, в ней и в непогоду тихо, недаром же её назвали - Тихая. На берегу шесть домиков, ещё какие-то строения… Домики есть, а в домиках никого.
      Давно-давно, в 1929 году, в этой бухте на острове Гукера Земли Франца Иосифа построили станцию, чтобы наблюдать и изучать погоду. Там жили и работали двадцать учёных-метеорологов. В любую погоду, и полярным днём, и мрачной полярной ночью, работали учёные. А в свободное время читали книжки, играли в шахматы. А чем было заниматься? Телевизоров ещё не придумали, кино у них тоже не было. Так и жили.
      Так вот, кино не было, но однажды к ним приехали настоящие киношники снимать фильм "Семеро смелых". Ваши бабушки и дедушки помнят его. Рассказ там шёл про учёных-полярников, то есть про них! Это же здорово, когда про тебя кино снимают. Только роли играли настоящие артисты. И съёмки были настоящими, то есть натуральными: их остров, их бухта, их домики и жизнь.
      Да вот только это кино про себя они не скоро смогли посмотреть. В 1941 году началась война, и до конца войны, до 1945 года, их никто не посещал. То ли забыли про них, то ли возможности не было. Представляете: четыре года без продуктов, без мыла, без спичек. А питались тем, что били моржей и белых медведей. А что делать? Надо было выживать.
      После войны они смогли вернуться домой и, наверное, посмотрели фильм про себя. Но я этого не знаю.
      Позже, в 1970-х годах, станцию закрыли…
      А сейчас в бухте Тихой высаживается группа молодых учёных из института Арктики и Антарктики. Они будут наводить там порядок, убирать, ремонтировать. Теперь в бухте Тихой будет музей, посвящённый учёным-полярникам, которые работали и работают в Арктике.
      Надо будет посетить этот музей, когда он откроется.

      Эх, давно за грибочками не ходил! Сейчас у меня на даче они сами, небось, меня выглядывают. Поделился я этим с капитаном, а Дмитрий Викторович говорит:
      - Чего же проще! Сейчас высадка будет на остров Чампа, там много чего поискать можно, почище грибов. Только внимательно под ноги смотри.
      Высадились. Слева ледник огромный, справа скала, в расщелинах - лёд, покрытый снегом. У подножия крупный песок, камни и камешки. Иду неспешно, под ноги смотрю. Вдруг на песке ёжик зелёный - островок травки. И ещё один, и ещё.
      Дальше вижу - в кучку собрались цветочки какие-то, да мелкие, хоть в лупу разглядывай.
      В сторонке - два стебелька толщиной с иголку, цветочки на них похожи на маки. Ну, это серьёзные ребята - ростом со спичку!
      А больше всего я наискал ярко-сиреневых цветиков, они в камнях компаниями расположились. Чуть расщелина в камне, просовывает в неё стебелёк, тянется вверх, раздвигает камни и начинает цвести. Это камнеломки. Я их и дома видел, только крупнее.
      Метрах в двадцати сидит меж камней чайка-поморник, на яйцах сидит. А её супруг угрожающе пикирует на меня, над самой головой пролетает. Это он очаг семейный защищает. Я и пошёл к берегу, к лодке.
      Поди ж ты! В суровой, холодной Арктике, где и лета настоящего нет, и снег не тает, травки и цветочки к небу тянутся, разноцветные мхи и лишайники валуны облепили. Чайки птенцов высиживают. И тут жизнь кипит. Не буду мешать…
      Когда вернусь домой, на дачу поеду, за грибочками сбегаю. Там у нас тоже кипит жизнь, просто буйствует. Особенно сорняки, небось, вовсю разошлись. Обрадовались, что нет меня две недели, и рады стараться!

      Устал я стоять на мостике. Пойду, думаю, почитаю. Спустился в каюту, лёг на диванчик, книжку взял, а не читается. И в самом деле, как тут читать, когда столько вокруг нового. С новыми людьми познакомился, с некоторыми приятелями стали (приятель - значит, приятно говорить, общаться). Даже с одним моржом! Правда, мы с ним не разговаривали, но пообщались. На небольшом плоском островке у моржей лежбище. Целая компания собралась. Развалились на камнях, лежат, загорают. Для них ноль градусов, как для нас плюс тридцать! Позагорают-позагорают, а потом всей компанией лезут купаться. Ну точно мы на берегу какого-нибудь южного моря.
      Вахтенный старпом внимательно смотрит вокруг и, если видит белого медведя на льдине или, как сейчас, моржей, объявляет об этом по громкой связи. Ледокол останавливается, подъёмным краном на? воду опускаются большие резиновые лодки "Зодиаки" и мы идём фотографировать моржей.
      Они плескались недалеко от островка, ныряли, переваливались друг через друга - в общем, развлекались, не обращая на нас никакого внимания. Я сделал с десяток фотографий, снял на камеру и сидел, смотрел на моржей. Вдруг один морж отделился от стаи и поплыл к нам. Метрах в пяти остановился. Это был здоровенный, наверное, в тонну весом, моржище с мощными клыками, с усами. Я смотрел на моржа, морж смотрел на меня; потом два раза подмигнул и ушёл под воду. Моряк, сидевший на руле, сказал:
      - Ничего себе! Никогда так близко не подплывали, почему бы это?
      Но я-то знал, почему морж так приблизился, и точно знал, что подмигнул он именно мне: из одиннадцати человек, сидящих в "Зодиаке", только я, как и морж, был с усами!

      Знаете, что такое взрыв на макаронной фабрике? Да нет, я не про настоящий взрыв. Это раньше так женская причёска называлась. Издали смотришь, голова как одуванчик пушистая, а вблизи - все волосы торчат в разные стороны.
      Так вот, на Земле Франца Иосифа есть скала Рубини. Взрыв макарон - это про неё. Как будто вся она из макарон, только макароны тёмные, без дырок внутри и не по одной, а слоями, рядами. Словно макароны в пачках разложили как попало, упаковки истлели, а макароны остались. Один слой в одну сторону лежит, другой - поперёк, третий наискосок, четвёртый вниз наклонён. Такой вот беспорядочный порядок. И на Камчатке есть подобная скала, только там все макароны стоят вертикально.
      Но зачем мне на Камчатку ехать, если я и тут ещё не всё разглядел как следует. Тем более что на этой скале макаронной чайки, кайры, похожие на маленьких пингвинчиков, устроили птичий базар. Собрались их тут тысячи. Все разом кричат, спорят, ссорятся, продают что-то, но никто ничего не покупает. Заняли все макаронины, тоже рядами сидят, почти друг на друге; как помещаются - непонятно. Лишь бы лапки на какую-нибудь приступочку всунулись - и вся птица там! И многие не просто так - на яйцах сидят, птенцов высиживают.
      Интересно, какие же детки получаются, если с самого детства, с яйца ещё, слышат такой гвалт? Да такие же, как и их мамы, - крикливые и горластые!

      Мне очень нравится смотреть, как работает рулевой. Да, собственно, это и работой назвать нельзя. Он сидит в высоком кресле, положив одну руку на штурвал. Штурвал похож на автомобильную баранку, но меньше. Рулевой трогает легонько штурвал, и нос ледокола послушно поворачивается туда, куда направил его рулевой. А куда поворачивать, рулевому указывает старший помощник капитана.
      - Лево руля! - громко говорит старпом.
      - Лево руля, - непременно повторяет рулевой. Это чтоб было ясно, что рулевой правильно понял приказ. Как это интересно и важно!
      На мостике вообще всё интересно. Сюда приходят моряки, что несут вахту внизу, у различных механизмов, у атомного реактора. Моряки разговаривают, шутят, подначивают друг друга. Я тут узнаю и людей, и жизнь корабля.
      - Хочешь порулить? - спрашивает вдруг старпом.
      Я чуть не подпрыгнул. Конечно, хочу! Ещё как хочу! Как он догадался? Я же никому не говорил, что мечтаю об этом. Я стоял за штурвалом судов и на Волге, и на Каспийском море, но ледокол - это класс! Друзья умрут от зависти.
      Сел я в кресло, положил руки на штурвал. Рулевой рядом стоит.
      - Курс десять! - командует старпом.
      - Курс десять, - повторяю, смотрю на компас и поворачиваю штурвал, чтобы стрелка остановилась на десяти градусах.
      Стрелка остановилась, а ледокол продолжает поворачивать влево. Рулевой подвернул штурвал чуть вправо.
      - Надо погасить инерцию хода.
      - Так держать! - командует старпом.
      - Так держать, - повторяю я, но ледокол "так" не держит, норовит мимо полыньи пройти и на льдину наскочить.
      Рулевой снова подвернул штурвал.
      - Нет, - говорю, - садись ты - боюсь, не получится у меня.
      Рулевой занял своё кресло, и ледокол уверенно, не рыская носом, пошёл вперёд.
      Ну и правильно, думал я, пусть рулевой управляет. А то я зарулю куда-нибудь в сторону, а мне поскорей на полюс надо. И так с самого детства этого жду!

      Это я про белого медведя. Он в самом деле любит сладенькое, особенно сгущённое молоко. Наш сухопутный мишка мёд обожает, а полярный - сгущёнку. Думаю, он и мёд бы с удовольствием ел, но нет в Арктике пчёл.
      Кстати, ещё о насекомых. В Арктике и комаров нет. В наших северных тундрах их миллиарды, а в Арктике, на островах - нет. Конечно, не будет - попробуй пролети такое расстояние над морем! Сесть отдохнуть некуда. Не на кита же, в самом деле, садиться! Он то и дело ныряет, да и кожа у него - не прокусишь.
      Так вот, про лакомку. Если медведю бросают сгущёнку, он запросто разрывает банку когтями. Молоко медленными, длинными струйками стекает на снег, на лапы. Мишка жадно хватает снег, лижет лапы, облизывает банку. Потом снова смотрит: угостите ещё! А иногда целые представления устраивает: катается на спине, прыгает со льдины на льдину, стоит на задних лапах…
      А рыбу и мясо медведь не ест. Работница камбуза бросила ему кусок ароматной баранины. Мишка понюхал, чихнул, потом долго тряс головой и обтирал лапой нос.
      Я не брал белому медведю сгущёнку. Он без моей сгущёнки тысячу лет обходился и обойдётся ещё. А язык и губы о рваные края банки порежет точно. Я видел…
      Так что если вы собираетесь в Арктику, лучше везите белому медведю конфеты "Мишка на Севере", - ему понравятся. Недаром же их так назвали конфетные работники. Хотя я думаю, вряд ли они были там, где белые медведи живут. Разве уедешь с работы, где такая прорва конфет?

      Он стоит на льдине, метрах в пятидесяти от ледокола. Я смотрю на него, он смотрит на меня, с любопытством и вроде дружелюбно.
      А что если бы и вправду я оказался на льдине рядом с мишкой? Да он бы сразу расправился со мной. Провёл лапой - и всё! И нету путешественника.
      Ну ладно, допустим, не расправится, а позовёт по льдине прогуляться. Ясное дело, через час я бы уже язык высунул, устал бы по торосам лазить, руки-ноги в кровь сбил, замёрз. Где мне тягаться с этим полярником! Он может по льду бежать сто километров в час! Я тоже могу сто километров в час - на машине по автомагистрали…
      Ну хорошо, положим, стал бы я таким, как мишка: шуба тёплая, лапы сильные, внизу, на ступнях, шерсть - чтоб не мёрзли на снегу. Вот идём мы по льду, два новых друга, два белых медведя. Уже есть хочется. У мишки, как у гостеприимного хозяина, угощение есть. За торосом спрятано полтушки нерпы, свежезамороженной, с кровью…
      Фу ты ну ты! Пригрезится же такое! Обедать уже пора. Спущусь-ка в камбуз, попрошу у кока борща флотского, макарон по-флотски и флотского же компота. Вкуснота! Ни с какой свежезамороженной нерпой не сравнить.
      А нерпу мишка пускай сам ест. Ему нужнее.

      Когда мы добрались до полюса, ледокол положил якорь на лёд. До дна океана - четыре с половиной километра, никакой якорной цепи не хватит. Потому якорь на лёд опустили. А для надёжности моряки просверлили во льду дырищу глубиной полтора метра. Вставили в неё сосновое бревно, чтобы зацепить за него конец каната с ледокола, - зачалить, как говорят моряки. По навигатору бревно находилось в географической точке Северного полюса, откуда должна выходить воображаемая земная ось.
      И теперь когда я слышу: "Да никакой такой точки и тем более земной оси на Северном полюсе нет! Выдумки всё это!" - только усмехаюсь. Я-то видел земную ось, даже трогал её руками! И ледокол был к ней привязан.
      Тоже мне. Болтают абы что. Есть земная ось, конечно, есть!

      Когда я собирался на Северный полюс, заказал флаг нашей Родины. Помните, какой он? Трёхполосный: белая, синяя и красная полосы. Так вот, заказал флаг, попросил, чтобы в левом верхнем углу поместили герб моего города Кандалакши, а по центру надпись: "Тридцать первое июля 2013 года. Северный полюс". Ну, я рассчитал так, что к полюсу мы прибудем именно в этот день.
      Получилось всё так, как я и предполагал. Почти так.
      К полюсу мы добрались 30 июля в 23 часа 50 минут. То есть почти в полночь. А на лёд я спустился на следующий день, тридцать первого июля. Сфотографировался с флагом в географической точке Северного полюса. Народ пел и плясал вокруг этой точки, хороводы водили…
      Вечером капитан ледокола вручил мне сертификат, подтверждающий, что я посетил Северный полюс тридцатого июля. А на флаге у меня дата - тридцать первое июля. Разногласие, выходит?
      Если вы увидите моё фото с флагом и сертификат одновременно, не думайте, что я лапшой вам уши украшаю. Всё верно: ледокол пришёл на полюс тридцатого, но я-то на лёд спустился тридцать первого июля!
      Так что - никакой лапши! Тем более нам её в рейсе и не давали. Ракушками кормили.

      По льду идёт белая медведица с медвежонком. Идут, не обращая внимания на чёрно-оранжевую громадину ледокола. Наверное, мама-медведица привыкла к таким посещениям, а сынок, глядя на маму, тоже не боится. Они неторопливо удалялись и вскоре растворились в белых ледяных просторах.
      А над ними тоже медведица с медвежонком. Вы, должно быть, слышали о них. Это созвездия Большая и Малая Медведица. Надо, конечно, повстречать белую медведицу живьём, чтобы рассмотреть в созвездии её силуэт. Созвездие похоже на ковш, и потому чаще называется Ковш Большой Медведицы.
      Точно над полюсом светит Полярная звезда - то-то моей макушке тепло… Полярную звезду легко найти, если продлить переднюю стенку ковша вверх и на этой прямой пять раз отсчитать высоту стенки.
      А медвежонок - Малая Медведица… Честно признаться, я и сам её никогда не находил. Вот астрономы небо знают, как свой письменный стол, - где что положено, то есть повешено. Большую Медведицу я и дома всегда вижу вечером или ночью. А на полюсе даже стишок про неё сочинил:

      Рядом с предпоследней звездой ручки Ковша Большой Медведицы можно различить ещё одну маленькую звёздочку. Когда-то предводитель восставших римских рабов Спартак отбирал себе так воинов: видит звёздочку - годится! Если зоркий глаз, значит, и рука твёрдая. Я её уже не вижу. А раньше видел. Но вы-то наверняка разглядите звёздочку! У вас ещё и глаз острый, и рука твёрдая. Гантели по утрам таскаете небось?
      А сейчас Большую Медведицу не видно - полярный день, солнце светит. Это оно мне макушку согревает, не Полярная звезда. Солнышко и на Северном полюсе ласковое!

      Никаких указателей, как добраться до Северного полюса, конечно, не ставят. Да и как вы себе это представляете? Насверлили дырок во льду, воткнули шесты с табличками "До полюса столько-то километров", "Пройдите прямо, поверните налево"? Ни налево, ни направо поворачивать не надо. Самая короткая дорога - прямая. К тому же, я думаю, белые медведи шесты эти повыдёргивают. Зачем им такие незваные гости, как мы, с ледоколом вместе?
      Ну подумайте сами. Вот живёте вы в своём доме, огород у вас, петрушки-зеленушки, ещё что-то растёт. А вы на крылечке сидите, любуетесь на всё это. Вдруг в огород заезжает ледокол. С бортов орут сумасшедше: "Ура! Добрались!" Потом по трапу сбегают, вам треску замороженную кидают, сгущёнку в банках, бегают, танцуют… Весь огород повытоптали… Понравится вам это? То-то же.
      А если мишки указатели и не выдернут, их всё равно не окажется на месте. Потому что ледяные поля под действием течений, ветров, приливов и отливов - движутся. За сутки на пять-десять километров. И больше. Где потом эти указатели искать?
      Но всё-таки по прибытии в географической точке Северного полюса установили шест с табличками-указателями: "До Москвы 3883 км", "До Берлина 4180 км" и другие. Вот в какую даль забрались! А ещё обратно столько же.
      Жаль, я не знал, что будет такой шест. Я бы заранее приготовил табличку "До Кандалакши 2752 км". Видите, до моего города как близко. Не то что до Берлина. Да на такое расстояние хоть каждый день ходить можно!

      И никакие они не мои. Это в песне так поётся. Но туманы окружают нас постоянно. Висит такой белый-белый туман, кажется, что можно взять его в охапку, густой-густой. Нос корабля с мостика не различить. В таком тумане хорошо в прятки играть: отошёл на десять метров - и тебя не видно. А может быть, и видно. Но если белой простынёй накрыться, тогда нормально. Да нет, нельзя простынёй - кто-нибудь испугается, прибежит домой и будет рассказывать, что в Арктике привидения водятся…
      В таком густом белом тумане белая радуга появляется. Близко-близко - кажется, что она с борта на борт перекинулась. А белая она потому, что неба синего не видать, солнышка ясного не видать, только белый снег и белый лёд кругом. Вот и радуга белая.
      Но всё-таки туман отодвигается к горизонту и клубится, клубится вдали как живой. По цвету тумана можно определить, что там впереди. Если туман тёмно-синий, почти чёрный, - значит, впереди большие пространства воды. Если белый - ледовые поля.
      Раньше в таком густом тумане корабли сбавляли ход. На мачте в специальной бочке сидел специальный матрос с острым зрением - вперёдсмотрящий - и смотрел, нет ли какой неприятности впереди. И в колокол били, чтобы встречные суда не столкнулись. А сейчас на судах есть всякие приборы - радары, локаторы, эхолоты, и они всё видят: и льдинку, и льдину. Вахтенный помощник капитана отдаёт команду:
      - Лево руля!
      Рулевой повторяет:
      - Лево руля, - и огромный айсберг проходит мимо. На его морщинистой, изрытой временем поверхности сидят чайки. Увеличенные и приближенные туманом, как увеличительным стеклом, они с любопытством заглядывают в иллюминатор моей каюты.

      Когда я вернулся из своего путешествия к Северному полюсу, соседка спросила:
      - Как там Северный полюс? На берег выходили?
      Мой хороший приятель - почти о том же самом:
      - А на берегу Северного полюса есть растительность?
      Я понял, что анекдот, который мне рассказал один из помощников капитана, относится к ним.
      Поспорила вахта на мостике с вахтой из машинного отделения, у кого работа сложней. Спорили-спорили и решили поменяться местами. Вахта из машинного отделения поднялась на мостик, а вахта с мостика спустилась вниз. Дежурят, значит, следят за двигателем. Смотрят, двигатель как-то не так работает, с напряжением. Звонят на мостик и спрашивают у сменщиков:
      - Эй, что там у вас такое? Тут подшипники в двигателе плавятся.
      А с мостика отвечают:
      - Ребята, сейчас ещё одну сопочку пройдём и легче будет!
      Когда первые полярники пытались достичь Северного полюса, они предполагали, что эта географическая точка находится на суше. Некоторые видели какие-то земли и отмечали их на карте. Потом оказалось, что эти земли - миражи, как Земля Санникова, например. Слыхали о ней? Потому я решил сразу ответить тем, кто будет задавать подобные вопросы.
      Северный полюс находится в центре Северного Ледовитого океана; глубина океана там - четыре с половиной километра; до ближайшей земли - тысяча километров. Так вот: на Северном полюсе ни-ка-ких бе-ре-гов не-е-ет!!!

Полностью книгу можно прочитать
на сайте автора http://bundur.ru/

[в пампасы]