- Боря, - сказала отцовской спине мать, снимая с меня ушанку (на дворе была зима). - У нас сын - собака.
      - Угу, - сказала спина. Отец вечно что-то писал за своим столом. Он был учёный.
      - Что "угу"? Хоть глянь на него!
      Отец повернул голову.
      - Мальчик как мальчик. И зовут Саша. Был бы собакой, звали бы Пират или Тузик!
      Я кивнул.
      - Вот видишь, Лидочка (Лидочка - это моя мать), и он так думает. - Отец отвернулся к своим бумагам.
      - Боря, я серьёзно. Нас скоро ни в один приличный дом не пустят! Он только что в гостях у Веры Аркадьевны все конфеты в большой хрустальной вазе развернул, понадкусывал и снова завернул!
      - Как узнали? - спросила спина.
      - Сначала решили, что крысы на кондитерской фабрике Клары Цеткин завелись, но у этого, - мать ткнула в меня пальцем, - весь рот был в шоколаде!
      - Рот надо вытирать, - сказал отец.
     
     
      Когда я был маленький, я всё надкусывал. Ну так, на всякий случай! Иногда попадались и вкусные вещи. Но чаще так себе - ерунда!
      А когда я был совсем маленький, то мог запросто надкусить ботинок или обглодать ножку стула или полированный угол шкафа - от пола докуда мог дотянуться, и даже вращающуюся пластинку с Вертинским; и даже кое-что съел, так что хотели вынимать "операционным путём"…
      Сначала думали - зубы режутся, пройдёт... Но не проходило.
      Меня повели к нашему участковому врачу - Розе Абрамовне.
      - Скажи "а", - сказала врач.
      - А, - сказал я.
      Роза Абрамовна залезла мне в рот принесённой матерью серебряной ложечкой.
      - Пройдёт! Язык чистый!
      - Может, ребёнку витаминов каких не хватает? - Мать незаметно сунула шоколадку в карман халата Розы Абрамовны.
      - Лучше от глистов давайте, - сказала Роза Абрамовна. - Проку больше, уж поверьте.
      Мне очень хотелось тяпнуть её за палец, которым она держала ложку. Палец был с алым ногтем и большим жёлтым кольцом. Но я сдержался.
      С возрастом я стал разборчивей. Уже не тащил в рот всё подряд - ведь многое я уже попробовал.
      А когда я стал совсем разборчивым, то ходил в гости только к тем, у кого на столе стояла ваза с конфетами (были такие - хрустальные, на длинной тонкой ноге). Особенно я любил "Мишку на Севере" и "Алёнушку" - конфеты, которые хрустели: внутри у них была вафля. Но "Раковую шейку" тоже очень любил: там хрустела карамель.
      Однако дело было непростое. Если бы я съел из вазы, к примеру, всех "Алёнушек", это заметили бы и больше не пригласили. И потом, мне хотелось попробовать все конфеты.
      Я придумал способ: аккуратно разворачивал конфету, надкусывал и снова заворачивал - сначала в серебряную фольгу, потом в хрустящую вощёную бумагу и наконец в фантик. Клал на место и брал следующую… И так со всеми конфетами в вазе. Поэтому, когда гости переходили к десерту и Марья Семёновна удивлённо говорила: "Ой, посмотрите - у меня конфета надкушена… Наверно, крысы", а Пётр Петрович подхватывал: "И у меня надкушена… Это ж сколько крыс на кондитерских фабриках поразвелось!..", все почему-то поворачивались ко мне и надо было сказать звонким пионерским голосом: "А можно мне тоже одну конфетку? Пожалуйста!" или: "Мамочка, у меня голова кружится. Хочу домой…"
     
     
      - Боря, - тыркала мать в спину отца, - я серьёзно! И ещё фикус! А фикус, Боря, - гордость Веры Аркадьевны! Она в своём НИИ на доске почёта третий год из-за него висит, в разделе "Люди, которые нас удивили". Теперь снимут как пить дать! А нас впредь ни в один приличный дом не пустят!
      Этот фикус был моей слабостью. Вкусный и сочный: у него я втихаря надкусывал почки. Потом такие диковинные листья получались, обалдеть! Но я же не знал, что Вера Аркадьевна их фотографировала и посылала в журнал "Знание - сила"… Как феномен биологии.
      - Как узнали? - спросила спина.
      - По совокупности, - вздохнула мать. - А Вера Аркадьевна, ну ты же её знаешь, и говорит: "У вас, Лидочка, не ребёнок, а прямо бультерьер какой-то!.. Того и гляди, меня покусает… Ам, ам…"
      "…Не стал бы", - подумал я.
      - А я бы с удовольствием, - сказал отец, закинул руки за голову и мечтательно откинулся назад на венском стуле. - Приятная во всех отношениях женщина…
      Мать посмотрела на отца особым взглядом, и я понял: уж к кому-к кому, а к Вере Аркадьевне мы больше в гости не пойдём.

[в пампасы]