Пошел дед грядку копать да полоть. Полет, копает. Копает, полет. Вдруг блеснуло что-то перед глазами. Пригляделся - иголка. Не ржавая, да еще с ниткой. Голубой. Лопату оставил, поднял находку. Странной с самого начала нитка ему показалась. То голубая, а то вдруг с золотистым отливом, то радугой засверкает, то... да разве словами расскажешь!
      Не очень-то задумался дед - видит, что пока грядку копал, подметка вроде бы от сапога отрываться стала. Присел на кочку, сапог стянул. Стал подметку пришивать. Только ткнул иголкой, а она будто зверек или жучок какой юркий, сама забегала меж пальцев. Быстро, на глазах прямо, сама и зашила. И ладно как - стежок к стежку, и никакой канители. Стянул тогда дед другой сапог - в кои веки чудеса привелось видеть, так проверить нужно, не померещилось ли.
      Нет, не померещилось. Только поднес иголку с голубой ниткой к подметке, опять словно ожила. Проворно так - юрк, юрк - и сама зашила. И совсем чудно, что нитки этой самой голубой нисколько не убавилось. Вот чудеса!

      Но и это еще не все. Сапоги, смешно сказать, молодеть на глазах стали. Трещинки, как ранки, затянуло. Кожа чистенькая, новенькая, блестящая стала. Сделал шаг - скрипнули сапоги, новехонькими стали. Точь-в-точь как те, что справил он к свадьбе с Акулиной Ивановной, женой своей, вот уже пятьдесят лет тому назад.
      Схватил дед лопату и побежал в избу Акулине Ивановне обнову показать, да и находку свою - чудодейственную иголку с голубой ниткой.

      Вбежал на крыльцо, Акулина Ивановна только взглянула и тотчас вся в лице изменилась. Только "охи" да "ахи". Приятно деду, что такой переполох произвела его обнова... Да только видит - не в сапогах дело. Оглянулся - и сам обомлел весь. Та тропинка, по которой он к родному крыльцу бежал, да и само крыльцо - все густо-густо цветами поросло. Прямо по следу его цветы стелятся. И как сделает шаг по горнице, так цветы распускаются. Сел на табурет, а откуда ни возьмись по деревянным ножкам уже вьюнок вьется, на глазах цветет. И такой редкой красоты! Радует взгляд и чарует. Эх, да чего уж расписывать - чудо есть чудо! Стянул дед сапоги. Чудесам тоже передышка нужна.

      Стал рассказывать... Как это все приключилось. Акулина Ивановна как только выслушала, так иголку эту с голубой ниткой себе взяла и скорее в сундук. Для порядка, значит. Решил дед, что ему теперь радости от этой нежданной потехи до конца дней хватит, и потому спорить не стал.
      А в сундуке том, прямо сказать, ни парчи, ни атласов заморских отродясь не водилось. Да и с чего бы им в деревенском сундуке оказаться. Лежали там старые лоскуты, всякое, что когда-то носилось, штопалось да лопалось, подшивалось, а потом на заплатки хранилось.
      Так и лежала нитка голубая с иголкой чудесной тихонечко в сундучке Акулины Ивановны. А тем временем прибегает к ним в избу сосед, удивляется, что за дела такие. Как пошел дед по воду, так за ним следом цветы дивные, несказанной красоты распускаются. У нас в деревне и названий-то для них нет, не видали прежде таких. И куда ни пойдет дед, словно узором цветистым украшает деревню.
      Стала Акулина Ивановна рассказывать что да как, с чего началось. Открыла сундук, хотела дедову находку соседям показать - и обомлела: в сундуке-то вместо тряпья льняного сплошные обновы! С выцветшим узором кофта вся как новенькая. Точь-в-точь как в тот день, когда впервые вышла Акулина Ивановна со звонкой песней хоровод водить.
      Стала дальше в сундуке рыться. А чудеса видно еще не кончились: такие же превращения с каждой тряпицей. Изумлению конца нет.
      Но и покоя лишилась Акулина Ивановна. С утра до ночи наряды свои девические молодит. От зеркала не отходит который уж день. Только будто все грустнее и грустнее становится.
      Не радует ее больше перелатанная юбка, что стала новенькой, ни платки да шали, что засверкали яркими узорами.
      А потому не радует, что каждой тряпице штопка с голубой ниткой молодость возвращает. А на себя сколько ни смотри в зеркало, ни единой морщинки не убавится.
      Были косы смоляные, да стали седые. Сколько ни рядись, а в хороводы с девками не пойдешь, былой молодостью не покрасуешься.
      И что ж, дело, казалось бы, житейское. Ан нет. Заупрямилась Акулина Ивановна. Выдернула из иголки голубую нитку. Распустила седину свою, вплела вместо ленты голубую нитку в косу и...

      И каждый волосок ее пророс и расцвел - где лилией белоснежной, где незабудкой по вискам прошелся вперемешку со львиным зевом. На затылке куст акации буйно зацвел, крупные маки - красные, белые, тут же и бузины куст. Кажется, целое поле цветет, целый сад, а под ним старушка, сморщенная, сухонькая, растерянная словно девочка, и плачет. Сама испугалась. Но присмотрелась, видит - красота одна, да и только.
      Пошла Акулина Ивановна к соседям красоту свою показать. Но до соседней улицы не дошла. На запах цветов ос и пчел налетело видимо-невидимо! Птицы бузину клевать принялись.

      Акулина Ивановна, понятное дело, руками размахивает, птиц да пчёл от себя отгоняет. А с пчелами осторожно нужно, не сердить их. Они жужжат ещё громче, ещё злее. Акулина Ивановна ещё проворней ручками машет. И пошла кутерьма. От птиц тоже отбоя нет. Вьются вокруг - видно, и ягоды на тех кусках особенно сладкие. Уж пчелы ее и жалить стали. Она от них бежать. Хотела красоту свою новую соседям показать, а вышел один срам.

      Прибежала домой. Благо дед уже с поля вернулся. Увидал он, в каком плачевном виде дорогая его Акулина Ивановна, ну скорее пчел да ос из избы гнать, окна-двери закрывать.
      Строго-настрого приказал жене дома сидеть, а иголкой с ниткой больше не баловаться.
      Хотела Акулина Ивановна отдать деду иголку да голубую нитку. А ведь осталась-то одна иголка. В таких зарослях, что на голове её выросли, не отыскать голубую нитку. А другую сколько раз ни вдевала - простой стежок или простая штопка получаются.
      Так на прежний лад жизнь и пошла.

      Сиднем сидела Акулина Ивановна в избе своей до глубокой осени. Цветы и травы на ее голове - веночек, попросту сказать - весь ее сад увядать стал, а к первому снежку и вовсе сухой листвой опал. Весь опал, а под ним прежняя седина. Да это всё не беда - какая есть, такая и мила своему деду Акулина Ивановна.
      Одно только от тех чудес в нашей деревне и осталось. Цветы самые красивые у нас растут по тем тропинкам, где дед ходит. Ведь той самой голубой ниткой подметки-то подшиты, и сносу им нет. Ходит дед по земле, по хозяйству то туда, то сюда. И каждый шаг, каждый след оставленный цветочком цветет.

      Вот ведь скажите: что пользы от этого цветения? По первому взгляду никакой пользы и нет. А если подумать, то как-то красивее, веселее у нас стало, парни и девки песни звонче петь стали, работа в поле легче пошла.
      Но если сомневаетесь - приезжайте, посмотрите. Как увидите самую красивую, всю в цветах деревеньку, самые веселые и звонкие песни если услышите - значит точно к нам вы попали.

[в пампасы]