Маша Лукашкина. ДЛИННОНОГАЯ ЛУ

Я познакомилась с ней шесть лет тому назад, в Америке. Она первой заговорила со мной. Она смущалась и краснела, глядя на меня почтительно, как на человека, приехавшего из страны, где творили Толстой и Достоевский. Я отвечала ей с удивлением. Надо же, американка - а при знакомстве не улыбнулась лучезарно, не произнесла "хай!"
      Наш первый разговор был недолгим. Кругом толпились люди. Конференция детских писателей, на которую меня по счастливой случайности пригласили, в тот день начала свою работу. Я ещё пыталась удержать в памяти бесконечные американские имена новых знакомых, сделала усилие, чтобы запомнить, как зовут и эту несмелую: "Карлин. Художница и фотограф".
      Ночью, не в силах уснуть, я лежала в гостинице и прислушивалась к взрывам хохота в единственной комнате наверху. Утром увидела двух спускающихся по лестнице женщин. Одной из них была Карлин. "Художница. И фотограф", - вспомнила я на всякий случай. Потом спросила: "Над чем вы вчера смеялись?" То что мне ответили, в двух словах звучало так.
     - Мы пытались отгадать: в чистом поле лежит труп. А на нём - причина его смерти… Что это, по-вашему?
      Ответ - нераскрывшийся парашют - я знала ещё со времён своего пионерлагерного детства. Как странно было услышать эту детскую шуточку снова - от сорокавосьмилетней застенчивой американки, в крошечном городке с названием, похожим на марсианское: Чаутаукуа.
      На семинаре, посвящённом детской периодике, мы с Карлин сидели рядом. Она заметно волновалась. Ей предстояло узнать мнение о своей сказке от редактора известного в Америке детского журнала.
      "Рэджэкт", - грустно сообщила она вечером. Перевод этого жёстко звучащего слова я знала: отказ. Журнал отказался печатать её сказку о длинноногой девочке, хотя рисунки к ней были оценены высоко.
      …Длинноногая девочка Лу. Окружающие смеются над её ростом. Она решает жить одна и уходит в горы… Я перечитывала историю, придуманную Карлин, вглядывалась в нарисованную ею Лу - девочка казалась мне реально существующей.
      Я возвратилась в Москву, горя желанием перевести сказку. Начала было переводить. И остановилась. Мне хотелось найти другой выход для Лу.
      Прости меня, Карлин! - я не удержалась и написала свою сказку.

Посвящается Карлин Масси,
рассказавшей о Лу

Эта странная девочка
Была худая, как щепочка.
Тоньше палки, стоящей в углу.
И выше всех, с кем знакома.
Вровень с крышею дома
Она была, длинноногая Лу!

Ох эти длинные ноги!
В дом входя, на пороге
Сгибалась вдвое несчастная Лу.
А сядет в кресло –
Нередко
Упрётся в щёку коленкой.
"Нет уж, лучше сидеть на полу!"

И на улице – тоже.
Любопытство прохожих
И насмешки детей – спасу нет!
Да дети что! Их родители:
"Вон прошла, поглядите!"–
Много раз говорили ей вслед.

Оттого Лу грустила.
Глядя в землю ходила...
Но однажды, в начале весны,
Без усилий особых
Лу подпрыгнула, чтобы
Змея снять с высоченной сосны.

И внезапного бриза
Подчиняясь капризу,
Лу взлетела… Взлетела легко!
Как перо из подушки,
Невесома, воздушна,
Поднялась высоко-высоко!

Как сама захотела,
Над землёй полетела
И успела на облако сесть.
И парила над садом,
И кричала: "Я рада
Быть такою, какая я есть!"

И лишь только под вечер
Тот же бриз – слабый ветер –
Лу над домом опять закружил.
Тут соседские дети
Прибежали... "Ответь нам,
Что ты видела, Лу? Расскажи!"

Опустившись на землю,
Лу сказала, помедлив:
"С высоты я увидела лес.
Лоскутком он казался.
По земле за мной крался,
Но отстал. И куда-то исчез.

А потом были горы.
Невысоким забором
Они выросли, точно во сне.
А потом было море.
И корабль на просторе
Дал кому-то гудок...
Может, мне?

И об умных дельфинах,
Их сверкающих спинах
Я когда-нибудь вам расскажу.
И о южных лианах,
И о северных странах...
Но потом, не сейчас. Я спешу!

Летя над полем стремительно,
Одну я девочку видела,
А рядом домик – с крыльцом и трубой.
Смеясь чему-то сначала,
Она мне вдруг закричала:
"Я хочу подружиться с тобой!"

"Сколько б дней ни потратила,
Её найду обязательно!" –
Сказала Лу. И как вышла луна,
Лу большими шагами,
Махнув неловко руками,
Ушла, спеша, по дороге – одна.

И о Лу вспоминая,
Непременно вздыхают
Те, кто раньше шутил свысока.
И ведут разговоры
О слабом ветре, который
Однажды поднял её в облака.

А тот крепчает под осень.
И порою приносит
Весть от Лу. Ту же самую весть:
"МНЕ ИНОГО НЕ НАДО.
Я СОГЛАСНА, Я РАДА
БЫТЬ ТАКОЮ, КАКАЯ Я ЕСТЬ".

Рисовал Голя Монголин

[в пампасы]