Как-то Дима и Лёня смотрели фильм по телевизору. Показывали отважных путешественников. Которые по морю плавали на лодке. Они переплывали с одного берега на другой. Полгода в лодке просидели, ели одну лишь сырую рыбу и всё время улыбались. Наверное, от удовольствия, что их видят зрители.
      - Лёня, приколись, - сказал Дима. - Я бы тоже так смог.
      Дима был мечтателем. Он любил фантазировать. Мечты заносили его иногда очень далеко. Не только на дачу к бабушке, но даже в океан.
      А Лёня был скептиком. Поэтому он засмеялся и сказал:
      - Где возьмёшь лодку? У нас её нет. Так что гуляй, вася! По тротуару. От дома до школы.
      - Нет, ты приколись! - не унимался Дима. - Плот можно построить? Можно! Давай делать.
      Лёня тут же захотел пуститься в спор. Однако предложение брата было интересным. Пришлось согласиться.
      - Хорошо. Давай строить.
      Стали они думать, с чего начать. Дима заявил: главным кораблестроителем должен быть тот, кто первым догадался о путешествии. У брата появились возражения. Он принялся доказывать: главным может быть любой честный человек. А он, Лёня, честнее Димы.
      - Неправда, - обиделся Дима.
      - Правда! Ты у меня вчера стащил фломастер.
      - Сам его потерял. Мама потом нашла под диваном.
      - Нашла? - обрадовался Лёня. - Тогда я согласен.
      Неожиданно для себя он уступил брату. А так хотелось поспорить.
      Дима приказал Лёне: гвозди найди немедленно. Тот поинтересовался:
      - Зачем?
      - Чурбаки сколачивать.
      - Вначале надо найти чурбаки, - недовольно проворчал Лёня. - Потом полагается думать о гвоздях. Если делать по-твоему, сто лет можно искать гвозди. Для чурбаков не останется времени.
      - Останется, - упирался Дима.
      - Не останется, - доказывал Лёня. - Закройся!
      Дима закрываться не желал. Он отстаивал своё.
      В конце концов братья так ни до чего и не договорились.
      - Лопух ты, а не путешественник, - заявил Дима. - Хуже нет с тобой плавать.
      - Не хочешь плавать по морю? Ладно! Я с тобой не только сырую, но и варёную рыбу не стану есть. Отбиваешь весь аппетит.
      - Всё ясно, - сердито сказал Дима. - Строительство плота отменяется. Ходи пешком.
      - С удовольствием пойду! В горы пешком. Если желаешь знать, в горах намного интересней.
      - Тогда я тоже пойду, - загорелся Дима.
      Разве он, мечтатель, мог упустить такой случай? Не побывать среди громадных каменных скал - нет, это путешествие надо совершить обязательно.
      Он стал фантазировать. Вот они ночуют в палатке на горном лугу. Вот пьют воду из чистого прохладного ручья. Что дальше? Можно поохотиться на какого-нибудь зверя.
      - Ага! - закричал Лёня. - Чья взяла?
      - Пусть ты прав. Только у тебя кеды старые. По ущельям не походишь в старой обуви. Сразу подошвы отвалятся.
      - Димастый! Ну ты способный. - Лёня почесал затылок. - Может, дашь мне свои кеды? Что тебе стоит?
      Брат задумался. Отдать кеды - самому идти в чём? В резиновых сапогах? Не годится. Они тяжёлые.
      Вспомнил: где-то лежали его старые кеды. Не то за галошницей у стены, не то под шкафом.
      - Давай так. Отдаю тебе старые кеды. У них подошвы ещё крепкие. Верх только обтрепался немного.
      - Где они?
      - Найди.
      - Хитрый. Так я не согласен.
      - Кто обязан тебе искать? Сам не маленький. Посмотри за галошницей, под шкафом.
      Лёня насупился, отвернулся. Диме всё первому покупают. Кеды вон купили новые. А ему, Лёне, отложили до другого раза. Когда это случится?! В горах нечего делать без удобной обуви.
      - Иди в свои скалы один, - сказал Лёня. - А я на гоночном мотоцикле поеду к бабушке на дачу.
      - На каком ещё гоночном? У нас и обычного-то нет.
      - Неважно. Отцепись. Нажму на педаль, заведу и покачу.
      - Чур, я с тобой! - радостно закричал Дима. - Спереди сяду, понял?!
      Ему сразу расхотелось бродить по горам. На мотоцикле ездить интересней. С ветерком можно промчаться по улицам. Газуй себе сколько пожелаешь. К бабушке. На дачу.
      Лёня остолбенел от такой дерзости. Этот фантазёр Димка всегда лезет вперёд. Нет никакой возможности спорить с ним. Вот пожалуйста - заграбастал себе новенький мотоцикл!

      В домоуправлении Диме вручили ключи от новой квартиры. Нет, ключи дали вначале папе. Но Дима сразу же сказал: они должны быть у него. Если их не будет, он ни за что не станет жить в новой квартире.
      - Пожалуйста, - сказал папа. - Пусть будут у тебя.
      А что подумал Лёня?
      Глаза у него стали круглыми. Нельзя было не испугаться: "Дима их потеряет. И тогда я не попаду в квартиру".
      Это дело так просто оставлять - нет уж, дудки!
      - Я ему не доверяю, - заявил Лёня. - Дима рассеянный. Шарф забыл в школе. И ещё он до сих пор плохо умеет завязывать шнурки. Всегда ему помогаю. Значит, ключи должен нести кто? Не он, а я.
      Папе пришлось заняться размышлениями. Поразмышляв, он твёрдо сказал:
      - Несите их по очереди.
      Разговор был окончен. Отправились на новую квартиру.
      Шагали быстро. Впереди шёл папа. За ним - Дима с ключами, крепко зажатыми в кулаке. А позади всех - Лёня. Он следил за рассеянным Димой.
      Наконец показался их дом. Во дворе царила суматоха. Одна за другой подъезжали машины с вещами. Около подъездов сгружали шкафы, тумбочки, диваны. Мебели хватало, и вокруг неё хватало взволнованно суетившихся новосёлов.
      Лёня тоже волновался. Он хмурился и с подозрением наблюдал за братом. Тот мог засуетиться вдруг и пропасть. Тогда ищи-свищи заблудившегося Диму.
      Кому было весело? Одной лишь дошкольной малышне. Она играла в прятки между шкафами и не беспокоилась о ключах. Можно даже позавидовать: хорошо бы тоже поиграть. И только Лёня так подумал - брат пропал. Вместе с ключами.
      - Ну вот, - расстроился Лёня.
      Неприятнее всего оказалось исчезновение папы. Если уж и он потерялся, то дело совсем плохо.
      "Это на них подействовало шумное переселение, - сообразил Лёня. - Они очень обрадовались и забыли, куда им идти".
      Теперь Лёня взволновался сильнее прежнего. Город большой, а домов ещё больше. Плутают где-то сейчас Дима и папа. Машин и так на улицах полно, а здесь им словно мёдом намазано - всё прибывают и прибывают. Из их гудящей толпы выбраться непросто.
      Жалко бедного папу и рассеянного Диму! Лёня расстроился, но быстро взял себя в руки. Не хватало ещё тут разреветься. Слёзы - не для школьников занятие.
      Лучше всего стать посреди улицы. Или на тротуаре. И - кричать. Тогда папа и Дима его услышат, вернутся.
      Вот стоит он на тротуаре. Старается - во всю мочь голосит. Слышно его и на улице и во дворе.
      Новосёлы перестали суетиться, уставились на крикуна.
      Ребята прекратили играть в прятки. Им тоже интересно - что случилось?
      А Лёне хоть бы что. Голос у него сильный, пронзительный. Взлетает до верхних этажей нового дома.
      Все оставили в покое шкафы, тумбочки, диваны, начали подходить к Лёне. Спрашивают друг друга: почему этот мальчик такой беспокойный?
      Тут появился папа. И позади него - Дима.
      - Ага! - сказал брат. - Нашёлся! Ишь как перепугался. Сам рассеянный с улицы Бассейной, а ещё обзывает некоторых.
      - Ничего подобного. Не перепугался, - сердито возразил Лёня. - Спасал вас. Вы же потерялись.
      - Смотрите какой умелый спасатель! - засмеялся Дима. - Мы уже открыли моим ключом дверь. Хотели зайти в квартиру. Слышим: ты кричишь. Круто у тебя получается. Я поэтому даже не успел рассмотреть, какой у нас коридор.
      - Хватит вам препираться. - Папа был недоволен. - Мы всё же войдём в новую квартиру? Или будем тут стоять?
      Так что Лёне спасти папу с Димой не удалось на этот раз.
      Но зато квартиру они получили чудесную. Три комнаты. Два балкона. Большой коридор, где можно бегать, бороться и кувыркаться.
      - Ну, братцы, - сказал папа, - на праздник справим новоселье.
      - Справим, - в один голос подтвердили Дима и Лёня.
      - Кто знает, когда у нас праздник?
      Дима и так думал, и сяк. Вспоминалось медленно. Потому что год всё-таки довольно длинный.
      А Лёня быстро перебрал в уме самые близкие - весенние - праздники и закричал:
      - Я знаю! Девятое Мая. День Победы.
      - Молодец, - одобрительно сказал папа.
      Лёня победно посмотрел на смущённого Диму. Ну как? Кто тут рассеянный?

      Купили Диме и Лёне краски. В коробочке было всё что нужно: кисточка, плошка для воды, сухие акварельные брусочки разных цветов.
      Лёня достал чистый лист бумаги. Налив воды в плошку, начали они рисовать.
      Мама собралась в магазин. В этот замечательный воскресный день захотелось ей купить муки, сладкой ванили. Затем - испечь пирог, чтобы устроить чаепитие. Чтобы у всех было хорошее настроение.
      - Ребята, - сказала она, - ведите себя хорошо. Не ссорьтесь. К обеду у нас будут пироги и пышки. Выходной сегодня или не выходной?
      Дима согласился:
      - С самого утра выходной. Почему нужно вести себя плохо?
      Лёня сильно удивился. Он сделал круглые глаза и сказал:
      - Да я с утра уже не хотел ни с кем ссориться!
      Короче говоря, дали слово: споры прекратятся. Вести себя они будут примерно, а задирать другу друга не станут ни за что.
      Провожая маму к двери, Дима её успокаивал:
      - Что мы тебе, маленькие?
      Брат кричал из комнаты:
      - Давно уже первоклассники!
      Но она сомневалась, что всё будет хорошо. В сумочке искала ключи от квартиры, потому что желала сама закрыть дверь, и просила не играть выключателем в коридоре, не высовываться из окон, не баловаться с телефоном.
      Тогда, не утерпев, Лёня выскочил из комнаты и закричал в два раза громче про первоклассников. Мама его поняла, перестала искать ключи. Смотрела на умного Лёню и с удивлением качала головой.
      Тот торопился высказать успокоительные соображения:
      - Всё равно не буду слушать спорщика Диму. Возьму ваты, засуну в уши, и он может кричать хоть до твоего возвращения. Я его не услышу. Раз не услышу, то и не захочется мне ссориться.
      Диме не понравились умные мысли брата.
      - Ишь, сообразительный нашёлся! Я первый уйду в другую комнату. Чтобы тебя не видеть, когда ты начнёшь приставать и ссориться.
      - Ну ладно, - утихомирила их мама. - Думаю, вы оба достаточно благоразумны. Не наделаете глупостей.
      - Достаточно, - заверил её Дима.
      - Даже чересчур, - поддержал его Лёня.
      - Очень они, всякие глупости, нам нужны! - гордо сказал Дима.
      - Полчаса не обойдёмся без них. - В словах Лёни было столько мудрости, что маме оставалось лишь улыбнуться и сказать:
      - Тогда я пошла.
      Только дверь за ней захлопнулась, Дима закричал:
      - Ура!
      Брат остановил его:
      - Начинаешь? А сам что говорил?
      Дима громкость уменьшил, даже перешёл на шёпот:
      - Ничего не начинаю. Это я так просто.
      Тихонечко направились они в комнату. Тихонечко сели за стол. Тихонечко стали рисовать.
      - Лёнечка, - сказал теперь уже не гордый, а простецки простой брат, - дай мне, пожалуйста, кисточку. Нарисую на крыше дома трубу и дым. Твои будут стены и крыша, мои - труба и дым. Получится у нас дом. Красивый и тихий.
      - Ну если тихий, - сказал мудрый Лёня, - тогда пожалуйста, Димочка.
      Сидели они за столом. Вежливые-превежливые. Умненькие, как самые умные умники. Как почтальоны, что всякий раз приветливые. Как продавцы мороженого, которые всегда очень добродушные.
      Изрисовали братья весь лист. Не осталось свободного места, ищи не ищи. Тогда они принялись рисовать друг на друге.
      Дима нарисовал на лбу Лёни жёлтое пятно. Тот посмотрел на себя в зеркало и спросил:
      - Что это у меня?
      - Лимон, - охотно ответил брат.
      - Ладно, - согласился Лёня, - пусть будет лимон. А тебе я нарисую апельсин. Без него нельзя. Где в доме лимоны, там и апельсины.
      Дима, как обещал, спорить не стал.
      - Давай побыстрей. Мне хочется нарисовать яблоко.
      На щеке у Димы появился апельсин. На щеке у Лёни - яблоко.
      Под носом у одного вырос синий баклажан.
      На подбородке у другого выросла красная морковка.
      Время шло. Овощам и фруктам стало тесновато, красок в акварельных брусках заметно поубавилось.
      Но тут позвонила в дверь мама.
      Братья встречали её радостные, довольные друг другом.
      Мудрый Лёня честно объявил:
      - Дима вёл себя хорошо.
      А тот снова решил быть гордым. Даже похвалил себя, не удержавшись:
      - Обещал не ссориться, вот и не поссорился.
      Маме что оставалось делать? Села на стул в прихожей и сказала:
      - Поглядите на них. Не поссорились они!
      Долго потом сидела со своим маслом, со своей ванилью, со своей мукой. И - ничего не говорила. Любовалась, что ли, всеми этими овощами и фруктами?

[в пампасы]