Два лёгких крыла подняли карамору в небо. Он был не обычным летуном и, наслаждаясь полётом, творил настоящие чудеса на удивление своим медлительным товарищам. То зависая неподвижно, то резко бросая невесомое тело в сторону, в конце каждого лихого трюка он медленно парил в воздухе, будто нисколько не уставая и не прикладывая усилий к этому головокружительному танцу. Он хотел получать удовольствие не только от самого полёта, но и от восторженного внимания легкокрылых подружек. Чтобы вызвать их полуобморочный трепет, карамора мог отважиться на любую рискованную выходку. На предельной скорости он на несколько мгновений влетал в пасть хищного тиранозавра, подгадав момент, когда десятиметровый гигант громоподобным рёвом возвещал лес о нападении на пятидесятитонного диплодока. А на спор с товарищами мог быстрее всех облететь гребнистого ящера зауролофа от кончика хвоста до тупорылой морды.
      Взмывая ввысь, карамора, словно искусный танцор, завершающий представление, грациозно скрещивал длинные тонкие ножки и пушистыми усиками делал лёгкий поклон. В фасетках его зорких глаз отражались восхищённые взгляды подружек, особенно одной из них, самой длинноногой. Чтобы отдохнуть перед возвращением в свой маленький рой, карамора садился на верхушку огромного папоротника и совсем терялся на фоне ажурной листвы. Терялся потому, что был маленьким комаром-долгоножкой, размером не больше крылышка соснового семечка. Ему было отмерено судьбой всего несколько дней жизни, а Земля в своей непостижимой истории вступала в эпоху раннего кайнозоя. Фантастические творения природы - динозавры, соперничали с причудливыми зелёными гигантами плаунами, хвощами, саговниками и гинкго. Жизнь на живой планете кипела и содрогалась от дикого рёва толстокожих монстров и вулканических взрывов. В тревожном ожидании грядущих потрясений бесконечной чередой сменяли друг друга эпохи, а неугомонный карамора, не ведая будущего, жил счастливым настоящим днём. Срок его короткой жизни был точно рассчитан, и ему даже не надо было заботиться о пище.
      Снова и снова поднимался карамора в небо, и ему совсем не хотелось возвращаться на землю из этого пьянящего лазурного рая. Тем более что его избранница не отводила от него глаз. Сидя на стволе огромной сосны, она возбуждённо перебирала лапками по шершавой коре. Солнечные лучи, теснясь между прожилками её крылышек, украшали их причудливым, как мозаика, узором.
      Вдруг пушистые усики караморы вздрогнули: ужасная широкоротая морда медленно высунулась из-за ствола сосны, в нескольких сантиметрах от его возлюбленной. Длинные лапы с цепкими расплющенными пальцами крепко удерживали страшилище на дереве. В нём нетрудно было узнать прародителя гекконов, ненасытного пожирателя насекомых. Несмотря на небольшие размеры, он был для них настоящим чудовищем, от липкого языка которого не было спасения. Геккон повернул голову и устремил хищный взгляд на подругу караморы. Секунды отделяли её от ужасной участи.
      Прервав полёт, карамора на мгновение замер в воздухе. Но уже в следующий миг стремительно ринулся вниз. Что мог предпринять маленький долгоножка против беспощадного хищника? Но смелость караморы подкреплялась его хитроумием. Всё, на что он рассчитывал, - это выиграть время. И карамора пулей вонзился в правый глаз геккона. У долгоножки не было ни жала, ни другого оружия - он мог лишь сыграть роль соринки в оке врага. Неожиданная помеха отвлекла хищника от жертвы; он резко мотнул головой, желая избавиться от назойливого комара. Воздушная волна прервала атаку караморы и, беспомощно кувыркаясь в воздухе, он едва успел послать своей избраннице отчаянный сигнал: лети! И та, покинув опасное место, успела спасти свою жизнь.
      Участь маленького храбреца была иной. Падая, он перед приземлением не успел встать на крыло и оказался в массивном натёке сосновой смолы, бежавшей откуда-то сверху, из глубокой раны на теле дерева. Густая масса оковами сковала ему лапки. Карамора был обречён. Словно не желая продолжения его мучений, крупная капля живицы сползла из древесной раны и поглотила долгоножку. Два лёгких крылышка замерли навсегда, не способные больше поднять бесстрашного летуна в небо. Лес содрогнулся от трубных стонов поверженного диплодока, и над величественными макушками огромных сосен шумно пронёсся огромный птеродактиль…
      Кайнозой завершал свою историю, ему на смену шла другая эпоха. Материки меняли очертания; океаны то отступали, то вновь поглощали сушу. Ледники сметали всё на своём пути; извержения гигантских вулканов погружали планету в бесконечную ночь. Метеориты врезались в Землю, словно желая сбить её с орбиты. Но жизнь на Земле продолжалась, не желая сдаваться под ударами Вселенной.

      Прошло 60 миллионов лет… Если бы муравьи решили построить муравейник высотой со старое дерево и за тысячу лет надстраивали бы его на толщину хвоинки, на постройку этого колосса им как раз понадобилось бы столько времени. Сколько поколений муравьёв участвовало бы в такой постройке, не сосчитал бы и самый мудрый ворон. А сколько поколений долгоножек пережило земные потрясения за эти миллионы лет! Но они выжили и остались такими же длинноногими и изящными, каким был наш отважный летун. И словно желая сравниться с ними, карамора… вернулся. Через 60 миллионов лет…
      Его смоляная обитель пережила невиданные превращения и в конце концов, окаменев, стала янтарём. Бесследно исчез лес, где жил карамора; вымерли динозавры, а кусочки сосновой смолы, поглощённые глубокими песками, лежали на дне морских лагун в ожидании чудесного превращения в драгоценные камни. И когда пришло время, море похитило у древних песков их сокровище и, упорно перекатывая янтарные камни приливами и отливами, словно гениальный огранщик, отшлифовало их до совершенства.
      Спустя 60 миллионов лет морская волна вынесла на берег янтарный слиток. Рассеялась искристая пена, камень обсох и под лучами заходящего солнца словно тёплый огонёк засиял внутри него желтоватый светляк. В вечерних сумерках послышался тихий шелест и над засыпающим берегом запорхали лёгкие долгоножки. В загадочном танце кружились они над янтарным слитком, и его призывный огонёк привлёк внимание одной из летуний. Она присела на жёлтый камешек и с удивлением обнаружила в потухающем янтарном огне застывшего в странной позе карамору: длинные ножки согнуты в напряжённом порыве, крылья широко раскинуты, словно в полёте. Желая присоединиться к нему, долгоножка приготовилась взмахнуть крыльями. Откуда ей было знать, что так он пытается взлететь уже миллионы лет…
      Солнце скрылось за горизонтом. Янтарный огонёк погас. Долгоножка покинула карамору и присоединилась к своей легкокрылой стайке. Луна посылала Земле свой слабый свет, но его хватало лишь на то, чтобы в ночной мгле едва мерцали тонкие прожилки на крылышках танцующих долгоножек.

[в пампасы]